Камни и боги Камни, люди и боги — Их связует одна Красота аналогии И подобие сна. Но драконам и девам Буриданов устав: Всякий хочет быть первым, Прочих смерти предав. И хотя сновидение — Мироздания суть, Бьются смертные тени, Ходят грудью на грудь. Но и в царстве дремучем Есть надежда: найдём Ясный Свет и обучим Тех, кто будет потом Выкорчёвывать дыбы Из сознаний своих, Дабы светлые нимбы Осияли у них. Золотой орех Если все вещи просты, Что искажает их вид? Ненависть? Мы или ты? Пусть пустота говорит. Эти «законы» земли — Зрение выпитых чаш, Воображение тли, Коллективный мираж. Лишь остановишь бег, Слышишь ребёнка смех. Пуст золотой орех. Яблоко падает вверх. Дни осени Дни осени – как с позолотой Сухие амфоры в ряду. Потрескались века, и кто-то Сметает черепки в саду. Средневековье с Возрожденьем Переплелись, как виноград, И те же блики, те же тени — Как сто веков тому назад. Так сто веков потом вперёд Наполнят амфоры полынью, Нездешним мёдом чей-то рот И сердце силою и синью. Мелькают спицы колеса. Тускнеют люди, как монисто. Есть в увядании краса, Сказал поэт, но то – о листьях. А в созревании людей Должно быть тонкое свеченье, Как в истончении свечей, Прозрачность ликов и очей И венценосное успенье… Но сто веков тому назад Или вперёд – ничто для взора, Вас будет ждать привычный сад И повторение повтора. Прапамять Сны не меняются в мире подлунном: Деньги, голод, любовь и война. Дети атлантов наследуют гуннам, Пятки варваров мнут времена. Слышится тайный смычок повторенья. Помнится: видел я это уже — Гибель титанов, царств изнуренье, Ветер умов и душа на меже. Знай, невозможно из этого выйти, Не трогая подсознательных бездн, Не лобызая смертных наитий И указаний коричневых месс. Ум твой прямо перед тобою: То, что в окне, за спиной, за горой, — Сказка могла быть совсем другою — Мы не придумали сказки другой. В старой школе в мире подлунном Те же уроки и той же душе. Слышишь, камни грохочут по струнам? Помнится, видел я это уже. Ковшик снов
Ты видишь сны о белых днях, Цветущей радуге в ладони, Где гибельный животный страх Украли солнечные кони. Всю суть невысказанных слов, Желаний спрятанные слёзы Переливает ковшик снов В причуды и метаморфозы. Однажды вычерпает он, Любовно осушая вены, Последней жизни небосклон Со дна придуманной вселенной. Как будто видишь Как будто видишь будущие жизни, Как будто помнишь будущие смерти У всех, живущих здесь, сейчас, Места их будущих рождений, Свеченье их умов – у миллиардов, Цель каждого – из миллиардов, Во всех галактиках – из миллиардов, Изнанку снов у миллиардов Во всей тотальности великолепья, Всю бесконечность Проявленья, Которого в помине нет. Готовность В старости стань прозорливей, Орливей, слезливей чуть от печали И жалости к человеку и иве, Готовься принять в себя дали, Бесконечные шири из светлых Беспредметных пространств открытых — Вне законов огня и пепла, Лжи рождённых или убитых, Прозорливых, орливых, печали, Неопознанной позже и ранее, Не вмещающей ясные дали Из-за милости непонимания. Печальник луны «Чудится мне, в дальнем царстве У С неба сыплется снег…» Что в печали той – не пойму, Но словно бы натянули струну Меж двух человек. Примерь эти шлёпанцы, велики? Особенно если зимой у реки Пронзительный холод, ступени, ступни Озябшие, одинокие дни. Великое одиночество лет, Где только стихами сыт и согрет. А запад или восток, говорит, жизнь одинаково холодит. Печальник луны, ты жил как хотел, Покой нищеты – царский удел, Если только стихами набить суму… Словесная нить от ума к уму — Звук цитры, звучащей из века в век, И видится мне, в дальнем царстве У С неба сыплется снег… |
