Оз Какой красивый сон Над маревом полей, С асфальтом облаков, Где сердце под уклон, Где мудрость дураков Чем дальше, тем видней. Возможно, я приду Вас навестить не раз В рубашке белых грёз — Напомнить, что в саду Есть неприметный лаз В страну смешную Оз. Там вовсе не больней, Чем в детстве золотом, Там несказанный Свет. В толкучке этих дней Я расскажу о том, Что смерти больше нет. Возвращение В городе, где убыстряет бег Время, вуалируя неволю, Должен появиться человек — Человек, бредущий краем поля. В тех полях смертельных благ и нег, Бледной ругани и укоризны Должен появиться человек — Человек, идущий краем жизни. В этой жизни, выпавшей как снег, Где слова любви важнее хлеба, Должен появиться человек — Человек, бредущий краем неба. Вычеркнув из разума побег, С небом в сердце, человек вернётся В города, где продолжает бег Время, запечатанное в солнце. Милосердие Беспамятны дни Падения. Крылья – в конце Исхода. Мириады форм как звенья Сновидческого похода. Пророки, живя над ложью, Дивились – с плахи, с небес ли: «Велико милосердье Божье, Что мы совсем не исчезли». Неизвестность – закон, и всё же Здесь тайна, вдуматься если: Велико милосердье Божье, Что мы совсем не исчезли. Человек – игрушка святая, Инструмент, себя сознающий, Живёт как дикая стая, А мог – как тростник поющий. Это разум расчислит позже — Ангел пребудет, бес ли… Велико милосердье Божье, Что мы совсем не исчезли. Кто смотрит сны Вот выжат виноград, и сердца стук Напоминает вдруг: ещё немного… Из сложенных в молитве тонких рук Растут деревья, птицы кличут Бога. Зачем ты здесь, кто смотрит эти сны, В туннелях сердца пробираясь длинных, И просит жизни в душный век войны Среди забот и тропок муравьиных? Пока не переполнилось Число, Моей землёй на это время стала Земля людей, и значит, повезло Среди ночей толкать её кружало. Ещё мне нравится смотреть туда, Откуда нет возврата, где не тесно. Там только ветер, светлая вода, Там я один, бродяга бестелесный. Красота
Есть красота в том, что не знаешь, откуда родом эта Красота, и сам ты, вопрошающий, и та граница, за которой таешь в безмолвии об этой Красоте. Учитель говорит о Пустоте. За сетью образов и фраз та Красота присутствует сейчас, предвечная, в любом из вас. Загадочно устройство глаз: сквозь ложь телесного креста блистает эта Красота. Сирота Бывают дни ненужности моей, И, отстранясь, гляжу холодным оком На череду отцов и матерей, Назначенных душе незримым роком. И эта очередь, как бусин ряд, Нанизанная на мои желанья, Дарила жизни мне стократ — Бесплатный пепел обладанья. Ты ешь, быть может, миллионы лет — Всё время голоден; убьёшь, не убивая; Спасаешь, но освобождённых нет; Умрёшь, о смерти ничего не зная. Живёшь, ни разу не родившись тут. В провалах памяти и сновидений Отцы и матери тебя зовут Искать загадку светотени. И не откроют истины уста, От ужаса оберегая детство, Что человек – извечный сирота, Лишённый на земле наследства. Притяжение До свидания, до касания Бледно-розовых губ твоих. Нет изысканней наказания — Только помнить, не видя их. Ты, сплетающий паутину Золотых грядущих утрат, Разве не разгадал причину, Для чего был посажен сад? Для чего был кумир поставлен На семи холмах и ветрах, Для чего этот мир проявлен С отражением в двух сердцах? Ради тонкого притяжения, Что любовью ещё зовут, Звёзд, поверивших в отражения, Что на этой земле живут. Кто бы мы ни были Кто бы мы ни были, для чего этот как будто бы дом, эта птица, знанье того, как бежит эта кровь в тайных пределах своих берегов, строя дворцы, разрушая темницы, высвобождая движеньем любовь? Кто бы мы ни были, только слова делают эту вселенную зрячей: каменщик, камень, внутренний сон. И мало любви потому, что трава вытоптана сапогами удачи. А я – это ты, а ты – это он. Кто бы мы ни были, нас никогда не было, да и не будет в помине. Но трепетно знаю, кто – вновь и вновь — играет в игрушечные поезда и ловит губами полночный иней, высвобождая любовью Любовь. |
