– Не репетиция, – отрезала Арс. – У нас собрание, и мне нужно, чтобы присутствовали все, а Нина тем более.

Нина смешно сморщила нос и, улыбнувшись Арсении, наконец уселась на свободный стул, предварительно установив его подальше от Рыбакова. Гарик презрительно хмыкнул и отвернулся.

– Давай уже, колись, зачем ты нас собрала. Не томи. – Голос у Рената Айдарова был резким, интонации вызывающими, отчего все, что он говорил, казалось как минимум претензией, а как максимум ругательством. Поначалу Арсения напрягалась, даже принимала его высказывания на свой счет, а потом привыкла.

Арс оглядела команду. Взгляды ребят, кроме разве что Гари, были направлены на нее. Все утро она пыталась собраться с мыслями, чтобы рассказать о том, что произошло, мягко, не сгущая красок, оказаться благоразумной и мудрой начальницей, но, как обычно, у нее ничего не получилось.

– А собрала я вас здесь, чтобы сообщить: мы в глубокой заднице.

Все, кроме басиста, заржали, заполняя небольшое помещение гулким хохотом. Арсении показалось, что на похоронах заиграла полька. Естественно, они подумали, что Арс шутит. Арсения, подождав, пока неуместный смех стихнет, поведала команде о своем вчерашнем визите к Велееву и его последствиях. Пока она говорила, благодушный, веселый и беспечный настрой находящихся в комнате улетучивался прямо на глазах.

После рассказа ненадолго в комнате стало тихо, а потом заговорили почти все. Только Иван сидел молча. И Валерик тихо вздыхал и почесывал подбородок. Когда же все успокоились, басист тихо произнес:

– Что же, мы опять без гонораров.

– Да, дорогой, похоже на то. Что думаешь?

– Думаю, что ты права. Ну, то, что Велеев козел и все такое. – Арсения благодарно посмотрела на него, но Лера продолжал:

– Однако он с нас теперь не слезет. И раньше-то было тяжко, а уж теперь и подавно… И это значит, что нам опять придется искать, где заработать. Ты права, Арсения, но все же ты должна была промолчать.

Светлова покраснела. Она тоже думала о том, что хорошо бы ей тогда было промолчать. Или, как вариант, вообще не соваться к Артуру, ведь сдерживать себя в эмоциональных порывах она никогда не умела.

– Да ладно тебе, Лера, – вмешался Айдаров. – По сути, ничего не изменилось, не так уж нас этот Островский и раскрутил. Подумаешь, пару клубов организовал!

– Тебе, смотрю, легко говорить, вы с Гариком на своих шабашках бабло заколачиваете, а мы должны подсасывать. Я же не подросток, чтобы не на интерес играть, а для кайфа. Мне, между прочим, семью кормить надо!

– Ну и найди себе такую же шабашку, велика проблема! – это вступился Гари.

– Не буду я себе искать никаких шабашек. Мне нужна стабильная работа, я музыкант и не хочу больше участвовать в этих дрязгах. Извини, Арсения, но я ухожу. Если нужно будет доиграть какие-то концерты, я готов, но впредь на меня лучше не рассчитывай.

Конечно, они переругались. Тяжело сохранять равновесие, когда все, во что ты верил, висит на волоске. Валерика можно понять, у него действительно семья, недавно родился второй ребенок. И хоть Ренат постоянно намекал, что басист слишком ленив для того, чтобы искать дополнительный заработок, Арсения знала: Маршал верил, что блокада Велеева не продлится вечно. Возможно, с его стороны это было наивно, но Арс была рада, что есть человек, который, как и она сама, надеется на то, что черная полоса пройдет. Лера, в отличие от Гарри и Рената, никогда не искал работы на стороне. Делал ставку на «Лунные блики». И то, что самый преданный член ее команды перестал в нее верить, стало для Арсении сильным ударом.

Человек, который был предан ей, разочаровался, опустил руки. И во всем этом, безусловно, ее вина.

*

– Почему ты им не сказала про письмо от «Роккка» и этого Вольфа?

Они с Ниной сидели на диване в офисе и пили чай. Нина подтянула и так короткое узкое платье прямо на талию и по-домашнему, с ногами, уселась на диван. Арс сидела по-турецки, примостив чашку между ног. Музыканты разъехались в отвратительном настроении, репетировать никому не хотелось.

Арс была рада, что никого, кроме Нины, в студии не осталось. Смотреть ребятам в глаза ей было стыдно. А еще, по-хорошему, надо было рассказать всю правду и про неустойку, и про неведомого Вольфа, но она трусливо промолчала, особенно после того, как увидела реакцию на ее рассказ о возобновлении конфликта с Велеевым.

Они с Нинель внимательно прочитали все документы, которые переслал им представитель «Легенды». Согласно бумагам, права на песни Светловой действительно принадлежали человеку, которого Арс не видела никогда в жизни.

– Что делать будешь? – спросила Нина. – Есть планы?

– С неустойкой «Роккку» я как-нибудь сама разберусь, завтра придет бухгалтерша, которая нашими налогами занимается, мы с ней покумекаем, что можно взять со счетов. Заодно и документы разберем.

– А с Вольфом?

– С ним буду думать. У меня ощущение, что это какая-то шутка. Я ведь уверена, что ничего подобного не подписывала. Надо, наверно, с юристом проконсультироваться, что в таких случаях вообще нужно делать.

– Какая же ты наивная! – грустно и как будто даже разочарованно сказала Нина. – Надеешься на закон. В порядочность веришь. В справедливость. Да нет у нас ни закона, ни справедливости, ни тем более порядочности! Документы подделать можно так, что комар носа не подточит, если, конечно, у тебя есть связи. У Велеева, кстати, они есть, да такие, что нам и не снились.

– Ты тоже думаешь, что я не должна была ехать к нему?

Нина дипломатично пожала плечами и отвернулась.

– Ну же, говори, – Арс ткнула ее коленкой в бок, – я справлюсь.

– Не знаю, Сень, – тяжело произнесла она. – Мне кажется, ты сделала глупость. Все же наладилось, стало гораздо лучше. Зачем ты опять к нему полезла?

Арс не ответила, а Нина немного помолчала и добавила:

– Вряд ли ты выплывешь теперь. Но я с тобой.

Слова Нинель были лучшими из того, что слышала Арс за последние нескольких дней. Арс подняла на подругу красные глаза и бросилась к ней на шею.

– Ауу, – завыла Нина и вскочила с дивана, отряхивая с тонких капроновых колготок коричневые капли. Арс в порыве благодарности опрокинула чашку, чай из нее растекся по дивану и полу. Девушки засуетились, стараясь устранить последствия аварии, пока чай не впитался в диван. Нина тут же принялась стаскивать с себя колготки, Арсения полезла в шкаф за бумажными полотенцами. Отмотав примерно половину рулона и уложив бумагу толстым слоем на мокрую обивку, Арс опустилась на колени, чтобы вытереть пол.

В голове, как обычно в таких ситуациях, зазвучал мамин голос: «Кто моет полы на коленках?!» В детстве Арс под строгим маминым присмотром мыла полы в позе «собака мордой вниз». Впрочем, так она свою позу обозвала, уже став взрослой, а тогда, в детстве, ругалась она исключительно на маму. Впрочем, только про себя. Уже тогда маленькая Арс старалась оберегать родительницу от всех неприятных ситуаций. Или скорее себя от реакции мамы на такие моменты.

– Подожди, – Нина справилась с мокрыми колготками и подошла к дивану, – ты так все полотенца потратишь. У нас где-то тряпка была, я сейчас поищу.

– Да ладно, – отмахнулась Арс, – тут немного осталось, я сейчас быстро протру. У меня, кстати, колготки в шкафу новые лежат, возьми их, чтобы с голыми ногами домой не ехать.

Она отмотала еще немного бумаги и запустила руку под диван, чтобы убрать последние капли, попавшие на пол.

– Вот и все, – сказала Арс, – быстро и просто. И не надо никакой тряпки, а то ее потом еще постирать и высушить надо.

– Лентяйка, – хмыкнула Нина.

– Я сегодня в этой комнате уже столько убиралась, что могу и отдохнуть, – парировала Арс. Она собрала скомканные мокрые полотенца, чтобы поместить их в мусорное ведро, и поднялась на ноги. – Ну что, поехали по домам? Здесь точно не посидишь, диван-то мокрый.

Арсения вытащила из мусорного ведра пакет, чтобы выкинуть его по дороге, и огляделась в поисках другого мусора. На столе валялись обертки из-под пакетиков с чаем и упаковка из-под колготок, которые только что распаковала Нина. На полу возле дивана лежал небольшой бумажный прямоугольник. Арс смахнула мусор со стола прямо в пакет и нагнулась за бумажкой. Это оказалась визитка.