– Какого лешего ты тут командуешь! – взбесилась Арс, отскакивая от него. – Я здесь главная!
Она скинула блестящий концертный жакет и осталась в черной облегающей майке. Схватила со стула небрежно оставленное перед концертом черное худи и, повернувшись к Ивану спиной, чтобы тот не заметил отчаянный румянец на ее щеках, принялась натягивать его поверх майки.
– Ты что, идиотка? – раздраженно, даже словно разочарованно, бросил Иван ей в спину. – Твоего продюсера убили, а ты лезешь к его телу. Его нельзя трогать, потому что сейчас сюда приедет полиция и, поверь мне, начнется ад.
– С чего ты решил, что он не сам упал? – Арсения удивленно повернулась к нему.
– Потому что я видел его руки.
*
Когда они возвратились в зал, охрана уже оцепила сцену, оттеснив зрителей и музыкантов. Арсения подошла ближе и вгляделась в очертания того, с кем пару часов назад весело болтала, строила планы. И не только на сегодняшний вечер. Светотехник не догадался погасить прожектор, отчего луч света падал прямо на неподвижное тело.
Арс посмотрела на руки Островского. Да, Иван оказался прав. Обычно аккуратные, со сдержанным мужским маникюром, руки продюсера выглядели теперь по-другому. Грязь на костяшках. Ссадины. Кое-где виднелись синяки и кровоподтеки. Ноготь на указательном пальце правой руки слез с пластины и некрасиво оттопырился. Арсению передернуло.
Да, его определенно убили. Возможно, толкнули, а потом, когда он повис, как показывают в фильмах, зацепившись руками за край какой-нибудь балки, били по кистям, чтобы сорвался. И он упал.
– Девушка, отойдите от пострадавшего! – Люди в форме по-хозяйски разместились рядом с телом, оставляя на полу грязные следы. Арс показалось, что своими грязными ботинками они втаптывают в сцену ее, Арсении, жизнь.
Кто же его убил? И что теперь делать ей?
– Девушка, вы тут главная? – Арсения обернулась, краем глаза увидела, как усмехается Иван.
– Меня зовут Арсения Светлова, – проговорила она, глядя на барабанщика, а затем перевела взгляд на полицейского, – я руководитель музыкальной группы «Лунные блики», мы здесь выступали. Вам лучше найти менеджера клуба, она свяжет вас с управляющим.
– То есть это ваш концерт сейчас был? – Арсения кивнула. – Тогда нужно, чтобы вы сделали объявление. Зрители в зале могли что-то видеть, поэтому я не могу их отпустить. Но и опросить сегодня их тоже не получится, у нас нет столько людей. Поэтому каждому из них надо будет подойти к нашим сотрудникам, их сфотографируют и запишут данные. После этого они смогут уйти. Да, и если кто-то видел что-то важное, попросите их подойти ко мне лично. Запомнили?
– Конечно. – Арс растерянно оглядела зрительный зал. Он изменился разительно. Еще сорок минут назад это была стихия, единая сила, люди пели вместе с ней, жили ее музыкой, так же, как и она сама. Теперь же она чувствовала их страх. Он проникал в нее и соединялся с ее чувствами – болью, растерянностью, неопределенностью.
– Друзья! – произнесла она и закашлялась. Прочистила горло, отвернувшись от микрофона. Увидела, как люди потянулись к ней. Софиты уже погасли, поэтому она видела глаза, устремленные на нее.
– Друзья, – вновь повторила она, – произошел несчастный случай. Мне очень жаль, что так получилось, но вам… всем нам придется пока остаться здесь. – Зал возмущенно загудел, но Арс не обратила на это внимания. – Ненадолго. Полиция запишет ваши данные и отпустит. В течение нескольких дней с вами свяжутся, чтобы опросить. Если кто-нибудь из вас видел что-то необычное, связанное с тем, что случилось, прошу вас, не молчите. Подойдите к этому человеку прямо сегодня, – она рукой показала на полицейского, – и расскажите все. Да, и еще, – она поймала недовольный взгляд полицейского, – я понимаю, что этот вечер испорчен, хоть и не по моей вине. Я прошу у вас прощения.
*
Полиция работала медленно, основательно. Арс с ребятами отпустили только ближе к двум ночи. Раздавленные, уставшие, они молча разбрелись сначала по гримеркам, а потом расселись по машинам и двинулись каждый в свою сторону. Никто и не вспомнил, что после концерта они договаривались собраться, чтобы отпраздновать их победу. Нечего праздновать. Все кончено.
Арс тяжело опустилась на сиденье своего нового БМВ.
Ей было очень жалко Островского, у него, кажется, осталась молодая жена. Точнее, она уже вдова. Тот строгий полицейский сказал, что она не смогла приехать в клуб, вроде как находилась слишком далеко. Арсения слышала, как он договаривался с ней на завтра о встрече в отделении полиции.
А еще Арс жалела своих ребят – ее музыкантов. Она снова проиграла, снова подвела их. Неважно, что в случившемся не было ее вины. Факт оставался фактом – «Лунные блики» снова опустились на самое дно.
Вся ее команда, кроме Ивана, с ней многие годы, а кто-то – даже страшно подумать – почти полтора десятилетия. Иван пришел недавно и для нее, Арсении, он во многом вынужденная мера. А все потому, что старого барабанщика пришлось попросить покинуть группу. Многие крутили пальцем у виска – из коллектива выгнала, а в постели оставила. Да, секс и работу Арсения Светлова не связывала никогда. Не в том смысле, что не спала с тем, с кем делала музыку, а в том, что близкие отношения с кем бы то ни было не давали ее избраннику никаких послаблений или индульгенций.
Мирон перешел черту, когда решил, что может безнаказанно косячить в студии и на сцене, а еще опаздывать везде и всюду только потому, что она с ним спит. Странно, конечно, но, когда она его уволила, он не хлопнул обеими дверьми – звукоизолированной дверью репзала и той, что закрывала ее просторный лофт. Видимо, Арс недооценила степень его привязанности к ней. А возможно, дело было в отсутствии амбиций. Не как таковых, конечно, а именно тех, что касались «Лунных бликов».
Когда Нинель привела к ним Ивана, Арс, не раздумывая, уволила Мирона. Обидно, одним днем. Светлова не дала доиграть ему даже заявленные концерты. Мирон расстроился поначалу, а потом засыпал ее идеями о том, где он планирует попробовать свои силы. Вариантов оказалось много, Арс даже не ожидала, что он так быстро отойдет от потрясения.
Иван поначалу ее очаровал. Харизматичный, очень музыкальный, красивый.
«О его чувстве ритма ходят легенды», – сказала ей Нинель. Арсения убедилась в правоте помощницы, когда посреди концерта у их звукорежиссера отказал клик-трек3. Арсения уже готовилась к ритмическим ляпам, но вопреки ее опасениям новый барабанщик отыграл так, будто метроном был вмонтирован прямо в его мозг.
Потом, правда, Иван начал ее раздражать. Нет, его чувство ритма никуда не делось, играл он превосходно. Вовремя завершал треки. На концертах прекратились ситуации, когда музыканты уже закончили, а барабанщик по инерции продолжает играть. Ни разу на выступлениях Иван не нарушил паузы внутри композиции. Арс периодически использовала прием прерванной песни: она любила этот момент, когда в зале на несколько секунд наступала полная тишина, а потом, словно не сговариваясь, музыканты снова начинали играть.
Только поэтому он пока с ними. Потому что в остальном терпеть Ивана стало просто невыносимо. Неприязнь эта настигла Арсению не сразу. Он перебивал ее во время репетиций, спорил – на каждую ситуацию у него было собственное мнение. Теперь он казался ей бесцеремонным, насмешливым и даже тираничным. И все равно таким талантливым. Она почему-то перестала оглядываться назад, чувствуя его взгляд даже тогда, когда барабанщик совершенно точно играл с закрытыми глазами.
Как и в случае с Мироном, Арсения на первое место поставила интересы группы. Она никогда не шла на сделку с совестью, когда дело касалось творчества. Ради искусства, ее искусства, она готова терпеть даже такого, как Иван.
Ребятам, кстати, он нравился. Арсения видела, как легко он влился в коллектив. Возможно, ее отношение к барабанщику было обусловлено обычной ревностью, но думать об этом ей не хотелось.
Под мысли, невеселые и вязкие, словно мазут, она доехала до дома. Парковка была забита, и она еще раз порадовалась тому, что не поскупилась и арендовала себе место на подземном паркинге: ее белоснежная лошадка определенно требовала для себя отдельного и, главное, всегда свободного стойла.
