Он долго бродил по кораблю один, как домовой, проверяя, где ещё сохранился воздух, плотно закрывая все двери. Потом перестал-заходить в кубрики. Он не знал, сколько ему осталось жить и ждать мучительного конца. Переносил командира туда, где ещё был воздух. Потерял сознание с ним на руках…

Общее совещание своего коллектива Бен собрал, не дожидаясь конца траура. Начал с минуты молчания. Стоял, опустив голову. И люди в маленьком зале, самые близкие, с кем он дошёл до этого дня, опустили головы. Они потеряли Ковчег. Он потерял Ковчег и сына.

– Потеря невосполнима, задача не выполнена. Земли мы не достигли пока. Нам поручено подготовить одиннадцатый Ковчег.

Оснастить его так, чтобы он дошёл до Земли. Дошёл! Невредимым! Я предлагаю… Вселенная – тоже океан, громадный, неизученный, непостижимый и опасный. Но мы не отступим. Ковчег через Пояс астероидов поведут лоцманы.

Зал зашевелился.

– Отправим несколько кораблей?

– Нет, такой роскоши нам никто не позволит. Оснастим Ковчег беспилотниками и ракетами с самонаведением – расчищать фарватер. Времени мало, надо подготовить задание оружейникам и доработать корпус. Готовить команду. Командиром корабля назначен Дэвид Донован. Траур есть траур. Отдадим дань…

Не смог продолжать. Все замерли. Но Бен взял себя в руки:

– Отдадим дань скорби и памяти, и за работу. Это не должно повториться! – и пошёл к выходу. Зал встал и провожал его глазами.

Он поехал на Базу. Надо побыть одному. Не дома, где давит ненависть и презрение Мэлори. И ни капли сочувствия…

Но раньше встретиться с Кеном Бруксом, сказать ему про одиннадцатый Ковчег. А потом запереться в своей холостяцкой квартире, так раненый зверь уходит в чащу.

Кену позвонил с дороги, и тот встретил у трапа. Молча обнял вместо приветствий и соболезнований.

Такт, он тоже неотъемлемая часть интеллекта, – неожиданно с благодарностью подумал Бен. И уже в машине сказал:

– Готовится одиннадцатый Ковчег. Командиром – Дэвид. Подбирай команду, институт в курсе.

– Дэвид?! Он же не по этой части!

– Ну, выбора нам не дали. Подготовь помощника экстра-класса. Дэвида надо учить всему с чистого листа. Я должен привыкнуть к этой неизбежности. С ума бы не сойти за три дня траурной музыки!

Кен высадил Бена у подъезда и поехал к себе. На душе было тяжело. Хотя, какая душа у робота! Но он чувствовал именно это. Помощник капитана десятого Ковчега, Блэйк, был его замечательным другом. То ли институт научился придавать роботам лучшие человеческие качества, то ли случайно получилось.

О таких говорят – надёжный! Неважно, человек или робот. Полное отсутствие агрессии, доброта, отзывчивость, острый ум. С ним было интересно и комфортно.

И два младших Донована ему нравились. Они не подчёркивали разницу – я человек, мало того, я сын мэра и Координатора Программы, а ты несчастный робот, машина, пусть умная. Ты хорошо делаешь своё дело, и только!

Старшие тоже впрямую не подчёркивали это извечное различие, но оно проскальзывало в отношениях. Может, потому, что в их время таких совершенных экземпляров, как он, Кен, было ещё очень мало, они привыкли к роботам-функционалам, выполненным под определённый круг работ.

А Тим и Дэв были уже иной формации, росли в другое время. И роботы были уже не те.

У Кена было обострённое чувство собственного достоинства. Так бывает у представителей малых народов в метрополии. Они чувствуют – ты можешь быть умным, семи пядей во лбу, и прекрасным человеком, а какой-нибудь хам из государственнообразующей нации будет смотреть на тебя свысока.

Ни Тим, ни Дэв этого себе не позволяли даже в мелочах. Уважали его, как старшего, опытного, прекрасно ориентирующегося в материале, который Тим только постигал, а Дэв его и не касался.

Дэв был вольным стрелком, ему не нужно было изучать корабль, его суть и оснастку. Он был у отца помощником и порученцем.

С интересом наблюдал, как тестируется команда Тима. Или, если Кен был свободен – партию в шахматы. Приносил Кену книги из отцовской библиотеки.

Для Дэва была неразрешимая загадка – отчего угасают и уходят в небытие высокоразвитые цивилизации. Или деградируют, меняются до неузнаваемости. Они рассуждали на эту тему, и Дэв прислушивался к его мнению. Если не соглашался, спорил на равных. Но техника его не интересовала совершенно.

И теперь нет ни Тима, ни Блэйка, а именно Дэвиду предстоит стать командиром корабля, самого совершенного на сегодняшний день, оснащённого приборами новейшей разработки. И всё только потому, что в нём гены первых людей планеты, и наверху решили, что они должны быть одинаковыми на всех десяти новых! И этот ужасный Пояс астероидов…

Бен зашёл в своё убежище. Было тихо и чисто, убирали, даже когда он не приезжал. Выключил телефоны и запер двери. Сел за стол, положил голову на руки. И первая мысль – я же ещё не сказал Дэву, что его ждёт. Ну, пусть для него хотя бы в эти три дня не будет лишнего гнёта. Три дня. У него самого есть только три дня, чтобы пережить эту боль, выжить и продолжать работу.

Утром поехал в офис. Совещаний не собирал, поработал с конструкторами, написал Герману про беспилотники получил добро – «Работать с НИИ-187, специалисты прилетят завтра».

Вечером поехал домой. Встретили Дэв и Фред, Мэл не вышла.

– Как мама?

– Плохо, не ела ничего. Не плачет, ходит по комнатам и молчит.

Дверь в спальню заперта.

– Мэл, ты меня слышишь? Я понимаю, как тебе тяжело. Это надо пережить, вместе мы бы пережили. Но ты решила, что я виноват. Я виноват, а ты несчастна. Если тебе так легче, пусть. Но я не могу ещё и тебя потерять. Если мне завтра скажут, что ты ничего не ешь, отправлю в клинику. Ты меня поняла? Я очень тебя люблю, Мэл, очень.

Она заплакала там, за дверью, горько и безутешно. Он постоял ещё несколько минут, прислонившись лбом к этой неприступной двери и позвал Дэва:

– Пойдём, надо серьёзно поговорить, мой мальчик.

В кабинете помолчал, собираясь с духом, и произнёс:

– Дэвид, готовится одиннадцатый Ковчег, пока в проекте. Но много времени нам не дадут на подготовку, я знаю. Командиром корабля назначен ты. Нужно включаться в работу.

Дэв изменился в лице. Он молчал, но на лице отражалось сначала удивление, смятение, отчаяние… и покорность судьбе.

Бен смотрел на своего мальчика. Он слишком долго оставался младшеньким, никаких взрослых обязанностей, никаких трудностей, и сразу это. И он, отец, не может ничего изменить в его судьбе, исправить, спасти.

– Для начала познакомься с устройством корабля, ты должен знать его наизусть. Приборы, команду, каждого в отдельности. У тебя будут надёжные помощники и на Зее, и в пути, и на Земле. Готовиться будешь с Кеном, он все корабли сопровождал, знает назубок. И команду подберёт, все прежние готовил. Твой, одиннадцатый, будет отличаться только защитой, в корне отличаться. Он должен дойти до Земли целым и невредимым. За это отвечаешь ты. Для этого должен знать о корабле всё, до последней заклёпки и винтика. Времени – около года. На корабле у тебя будут два помощника, но последнее слово за тобой. Утром я пришлю тебе ссылки, будешь пока знакомиться в теории. Потом на Базе, на макете с Кеном.

Трагедию с Ковчегом особенно переживали те, кто работал на Программу. Илона очень сочувствовала Бену, жалела маленькую девочку, ставшую его женой. Даже имени не могла вспомнить. Она родила ему десять сыновей!

Но после траура было торжественно объявлено, что Земля будет покорена, готовится одиннадцатый Ковчег. Командиром – Дэвид Донован. Значит, был и одиннадцатый сын у этой девочки. И его она вынуждена отдать Системе! Как же её звали? Бен говорил ещё тогда, в Разведакадемии, она не запомнила. В обсерватории на Базе 2 им было не до его жены. Бедная, потерять всех, кого родила и вырастила. Одиннадцатый должен был остаться! И она бы продолжала верить, что все её мальчики живы, здоровы, живут своей, пусть далёкой от неё жизнью.