22. Кондотта – наемный отряд. Лацийский

23. Гексаграмма – защитная заклинательная конструкция, в которой каждый луч посвящен одному из шести Владык: Гипериону (Солнце, огонь), Кею (небо, небесная ось), Океану, Гее (земля), Тетис (мать, жизнь), Криосу (смерть), а центр обычно Кроносу (время, судьба).

24. Сoitus – совокупление

25. Орден Чистых – религиозная организации в Иберии, которая настаивает на чистоте крови иберийского дворянства и уничтожает тех, в ком есть кровь иноверцев.

26. in aeternum – на вечные времена. Старолацийский.

27. “Задушить золотой цепью или шнурком”. По регламенту о сословных способах казни, который является приложением к имперскому уголовному кодексу – Каролине – женщин благородного сословия, начиная от герцогини и выше, душили золотым шнурком за большинство преступлений

По отношению к виновным нужно быть суровым без жестокости

или снисходительным без попустительства.

Шарль Пино Дюкло

1

Actum: (28)

(28. Actum – действие. Actum est. – действие окончено)

Мертвец ползет по дороге, широко раскрывая безгубый рот. Он передвигается рывками, подтягивая свое тело, пользуясь одной только правой рукой, и отталкивается от неровностей почвы левой ногой.

Оттавио, сыпля всеми известными ему на родном языке ругательствами и бросая частые взгляды в сторону ожившей падали, вспарывает кинжалом промокшую от крови штанину. Взгляду открывается неприятная рваная рана на бедре, сочащаяся кровью. Крупные сосуды, жилы и кость не задеты, повезло, слава Владыке-Кроносу.

Торопливо вскрыв извлеченный из кармашка на портупее бумажный, пропитанный воском пакетик, ар Стрегон высыпает его содержимое прямо в открытую рану. Бросает еще один взгляд в сторону ползущего мертвеца, которому осталось проползти не больше фаддена, пальцами втирает серый порошок поглубже, стараясь не потерять сознания от боли.

Произносит формулу заговора ран. Пронзительная, пульсирующая боль в бедре начинает стихать, притаившись до времени, кровь в ране запекается.

Покинувшему свою могилу бауэру остается проползти до вожделенного мяса в лице Оттавио не более трех шагов.

Ар Стрегон торопливо ковыляет в сторону, пытаясь оторваться от настойчивого покойника. На ходу, продолжая заковыристо поминать родичей мертвяка до девятого колена и их нездоровые сексуальные пристрастия, он торопливо перезаряжает пистоль. В бронзовый ствол уходит серебряная пуля. Щелкает затворное кольцо.

«Темные духи! Двести двадцать гран серебра. Это полтора эйзингских талера. Разорение! Грабеж средь бела дня! Может, вернуться за скьявоной?» – думает коронер. Он оставил свой клинок в башке твари, которая вырвала клок мяса из его бедра.

«Нет, не с такой ногой. Дорога узкая, обочины заросли густыми кустами, а мертвяк, несмотря на отсутствие пары конечностей, слишком шустрый. Dio cane!”(29)

(29. Dio cane – вульгарное выражение типа «черт побери». Лацийский)

Оттавио разворачивается, дожидается, пока мертвяк совершит очередной рывок, и активирует знак воспламенения на стальной трубке заряда.

Выстрел!

Труп дергается в последний раз и затихает.

Actum est.

– Полтора талера. Полтора талера. Роскошные повторные похороны. Этот вонючий трупак наверняка при жизни столько не стоил вместе со всем его имуществом! Faccia di merdа, tua madre troia (30), – выдохнул сквозь зубы Оттавио.

(30. Faccia di merdа, tua madre troia – кусок дерьма, мать твоя шлюха. Лацийск.)

Эти незапланированные расходы просто выводили его из себя. Помимо дорогой серебряной пули, он должен будет расстаться с разорванным тварями плащом и кюлотами. Скорее всего, загаженные кровью чулки тоже придется выкинуть.

Даже рана на бедре волновала его не так сильно. Шрамом больше, шрамом меньше – за свои сорок три зимы он приобрел их более чем достаточно. На одаренных все зарастает, как на собаке, да и зараза к ним почти не липнет. А тут что? Прибавим к балансу потраченные им вчера зелья, запас которых он пополнял исключительно за свой счет. Смело можно накинуть к потерям еще половину талера серебром.

Прихрамывая, он побрел к лежащим на дороге телам, в одном из которых, молчаливым укором его мастерству фехтовальщика, торчала скьявона. Наступив на череп плотоядной дохлятины здоровой ногой, он покрепче ухватил рукоять и вырвал из неожиданно прочных костей застрявший клинок.

Серебряная полоска в долах стерлась на треть длины лезвия. Он мрачно покачал головой. Новые расходы! А ведь казалось, этот поганый день начался весьма удачно. Да и вчерашний вечер не предвещал никаких сюрпризов.

2

Вечером предыдущего дня Оттавио, оправившись от посещения зловещего подвала, разглядывал пятна крови на рукаве форменного аби и размышлял о том, что – хочешь не хочешь – придется к исследованию подвала привлечь местного капеллана и стражу поместья. Это было нежелательно, но других вариантов он не видел. Самому ему, чтобы работать внизу, в той концентрации потустороннего, которая скопилась на месте ритуала, нужны были специальные амулеты-демпферы, которых у него с собой не было.

День клонился к вечеру. Пора было двигаться в поместье, пока его не свалил откат от действия принятого утром зелья.

Звук катящихся камешков привлек его внимание. Оттавио поднял голову.

По неровной зубчатой верхушке стены двигалась невысокая щуплая фигура. Оттавио узнал младшего сына владетеля – Вулфа. Тот ловко перепрыгивал с камня на камень, с палкой в отставленной для равновесия руке, казалось, не замечая ничего вокруг. Оттавио дождался, когда мальчик достигнет угловой башни, и негромко сказал:

– Смотрю, ты не боишься высоты, Вулф.

– Я привычный, господин ар Стрегон, – ответил парень. – Руперт говорит, что победить страх – это половина успеха. Остальное: просто тренировка. – Он присел на краю стены, свесив ноги во двор и глядя на Оттавио с высоты, как настороженная белка.

– Руперт – это ваш командир стражи? – уточнил Оттавио.

– Ага. Он тренирует меня и остальных членов дома, кто должен владеть клинком. – парень замялся, было видно, что он хочет еще что-то сказать.

– Что такое, Вулф?

– Это правда? Отца забрал Он?.. – Вулф на секунду замолчал. – Ночной Хозяин?

– Почему ты так думаешь? и что за хозяин такой?

– Да так, – Вулф опустил голову, – просто суеверия местных бауэров. Так капеллан Леней говорит.

– Твоего отца, Вулф, убил человек. Да, он получил помощь с Той Стороны. Но желание убить было конкретного человека. А твой ночной хозяин, или кто он там, не более чем кинжал в руке убийцы. Понимаешь?

Парень молча кивнул. Оттавио постоял еще несколько ударов сердца и, на прощание, прикоснувшись двумя пальцами к шляпе, направился к поместью.

Ночной Хозяин, говорите? Он вспомнил леденящий холод, безликую вязкую черноту и безразличные глаза-звезды и поежился. Не было бауэру забот, купил бауэр порося. К списку завтрашних дел он мысленно добавил еще одно.

Вернувшись в поместье, он оповестил управляющего, что в подвале старого замка обнаружено тело «сбежавшей служанки», и потребовал от Ерса выставить у подвала караул до завтра, а тело Инги перенести в поместье и как можно быстрее провести погребение. Не забыл и об амулете, приказал Ерсу лично его прибрать. И, чувствуя ломоту в висках и накатывающую слабость, отправился к себе.

Добравшись, наконец, до своей комнаты, Оттавио обновил печати отторжения. Открыл коробку с зельями, выбрал флакон и накапал из него снотворного в стакан с водой. Проглотил залпом, морщась от приторно-вяжущего вкуса. Затем завернулся в одеяло и быстро провалился в глубокий сон без сновидений.

3

Сегодня Отавио встал затемно. Селена еще не покинула небосклон и огромным призрачно-белесым шаром висела над едва различимой в полутьме полоской леса.