– Что ж, – признал он, – я чувствую себя гораздо лучше. Теперь можно обыскать этого любителя тяжелых дубинок и посмотреть, не при нем ли первая часть кинопленки. Если нет, мы с легкостью установим, из какой он каюты. – Он перевел дух. Высокая волна нагнала их, завернулась рулоном и разбилась близко к палубе, окатив Уоррена, но он лишь поправил галстук и небрежно смахнул воду с глаз. Он так и сиял от радости. – Неплохо поработали сегодня вечером. Как член дипломатического корпуса, я ощущаю, что заслужил немалую признательность дядюшки Уорпуса и… Да что за чертовщи…

Девушка взвизгнула. Ее пронзительный тонкий крик перекрыл даже рев океана, оглушив темный лайнер.

Морган развернулся. Она успела снять крышку с коробки, и Морган, цепенея от ужаса, отметил, что на крышке защелка, которой он вроде бы раньше не видел… Крепко держась за поручень, он, шатаясь, дошел до девушки; она держала коробку, подставив под луч тошнотворного электрического света, и во все глаза смотрела на нее.

– Шёрт! – выругался капитан Вальвик.

Коробка была не жестяной, а из тонкой стали. Внутри она была выложена блестящим белым атласом. В углублении посередине покоилось что-то зеленое и искрящееся, переливающееся и мерцающее в неверном свете. В голову мастерски вырезанной фигурки были вставлены рубиновые глаза – вещица работы персидского мастера была немного больше спичечного коробка и обмотана золотой цепью, к которой и была подвешена.

– Держите! – выкрикнул Морган, когда из-за очередного рывка судна коробку едва не вышвырнуло за борт. Он вцепился в нее. Брызги расползлись по атласу… – Показалось, – проревел он, – улетела за борт…

Он сглотнул комок в горле, и нехорошее подозрение охватило его, когда он обернулся через плечо.

– Господи! Неужели этот тип стащил изумрудного слона? – изумился Уоррен. – Слушайте, все вышло даже лучше, чем планировали. Вернуть такую вещицу… ха! Да старик Стертон будет… Что с вами такое? О чем это вы задумались? – Его глаза вдруг широко распахнулись. Все они переглядывались, застыв посреди бушующей ночи. – Слушайте! – пробормотал Уоррен, с трудом сглотнув комок в горле. – Но вы же не думаете, что… гм…

Капитан Вальвик затопал к тому месту, где у стеклянного заграждения лежало чье-то бесчувственное массивное тело в дождевике. Они увидели, как он склонился над ним и, защищенный стеклянной стеной, чиркнул спичкой.

– Господи боже! – произнес капитан с благоговейным ужасом. Он распрямился, сдвинул на затылок кепи и почесал голову. Когда он вернулся к ним, на его дубленом лице играла весьма странная, кривоватая усмешка, и он сухо проговорил: – Йа думаю, – он снова поскреб голову, – йа думаю, мы делали ошибку. Йа думаю, мы здорово влипли. Йа думаю, человек, которого вы бивали в челюсть, – наш капитан Уистлер.

У Моргана голова пошла кругом, причем буквально. Затем он сумел овладеть собой за долгую паузу, пока все глазели друг на друга. Зацепившись локтями за поручень, он принялся задумчиво изучать палубу. Кашлянул, прочищая горло.

– Н-да, – произнес он.

Капитан Вальвик неожиданно хмыкнул, а затем разразился громогласным хохотом. Он втягивал голову в плечи, сотрясался всем телом, бессовестно перегибался пополам, на его честных немолодых глазах даже выступили слезы, и он привалился к поручню. Уоррен присоединился к нему, Уоррен просто не смог удержаться. Они сдавленно фыркали, они подвывали, они хлопали друг друга по спинам и гоготали. Морган наблюдал за ними с некоторым неодобрением.

– Ни за что на свете, – провозгласил он, перекрикивая шум, – не пожелаю я скитаться по адским вертепам, расплачиваясь за этот приступ детского веселья. Давайте хохочите, олухи. Однако нам есть о чем подумать. Лично я не особенно хорошо знаком с положениями морского права. Но даже мне очевидно, что мы совершили серьезное преступление при отягчающих обстоятельствах. Пусть я и не до конца понимаю масштаб нашего деяния. Хотя кое-какие подозрения у меня имеются, джентльмены. Сдается мне, что любой, пересекающий океан пассажир, который сознательно засветит капитану судна в глаз или будет признан пособником в подобном деле, наверняка проведет остаток своей жизни в каталажке… Пегги, дорогая, передай бутылку. Мне надо выпить.

Губы девушки кривились в попытке сдержать смех, однако она сунула стальную коробку под мышку и послушно протянула ему виски. Морган глотнул разок. Глотнул еще разок. Он успел глотнуть в третий раз, прежде чем Уоррену удалось сделать серьезное лицо.

– Но к-как оно, а! – взревел Уоррен, снова сгибаясь от хохота. – Я ему к-как д-дам! Нет, ну вы только представьте! Ничего, старина. Вы все возвращайтесь в каюту, посидите там пока. А я побрызгаю водичкой на старого моржа и признаюсь ему во всем. Ха-ха-ха! – Плечи у него тряслись; отдышавшись, он выпрямился. – Я его отделал. Так что мне и отвечать…

– Не валяй дурака, – одернул Морган. – Что ты ему скажешь?

– Ну, скажу, что… – начал Уоррен и осекся.

– Вот именно, – подтвердил Морган. – Хотел бы я послушать, как кто-нибудь придумает убедительное объяснение, с чего ты вдруг с ревом выскочил из каюты, пронесся шестьдесят ярдов по палубе и отмутузил капитана «Королевы Виктории» на борту его собственного лайнера. Кроме того, когда этот морж придет в себя, мальчик мой, он будет очень зол. Если ты скажешь ему правду, то только подольешь масла в огонь, и тебе придется выложить все о дядюшке Уорпусе, – впрочем, он вряд ли тебе поверит…

– Гм, – смущенно хмыкнул Уоррен. – Но кстати, что же в действительности произошло? Черт! Я был уверен, что колочу того, кто пытался вломиться ко мне в каюту…

Морган протянул ему бутылку:

– Наш капитан просто проявил заботу, мальчик мой. Пегги за ужином выложила ему все о несчастном случае с тобой. Теперь, вспоминая тот момент, я понимаю, что она не удосужилась рассказать, как тебя якобы забрали в лазарет. И вот он отправился проведать несчастного больного…

– После, – в волнении выкрикнул капитан Вальвик, – после того, как убедил английского герцога отдавать этого изумрудного элефанта, чтобы класть его в сейф…

– Вот именно. Он заглянул к тебе в каюту, увидел, что тебя там нет, вышел и – бац! – рассуждал Морган. – Кроме того, имеется и еще одна весомая причина, по которой признаваться тебе нельзя. Нам ведь придется сообщить ему о девушке – той, что осталась в каюте, – которую ударили по голове. И тебя наверняка обвинят еще и в нападении на нее, если ты объявишь, что поколотил капитана. Прямолинейный ум нашего друга Уистлера отыщет самое простое объяснение. Если ты не отказываешь себе в удовольствии нападать на капитанов океанских лайнеров, то в качестве разминки наверняка колотишь дубинкой их пассажирок – особенно когда… Господи спаси! – Морган умолк, глядя куда-то в пустоту, а потом схватился за поручень, когда лайнер снова пошел вниз. – Я вспомнил: наша милая Пегги за обедом живописала капитану, как ты страдаешь, когда у тебя крыша едет…

– О, я ничего такого не говорила! – возмутилась девушка, очевидно веря своим словам. – Я всего лишь сказала…

– Ничего страшного, детка, – успокаивающим тоном заверил Уоррен. – Главное, что же делать? Нельзя и дальше торчать здесь, препираясь, мы уже промокли до нитки. Я совершенно уверен, что старый бездельник меня не узнал, да и никого из нас…

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Что ж, хорошо. – Морган с облегчением выдохнул. – Единственное, что нужно сделать, – затолкнуть ему эту коробку под одежду и оставить там, где он есть. Чем дольше мы тут стоим, тем больше риск, что нас заметят, и вот тогда – ой! Я… э… а он там не вывалится за борт? – прибавил он с сомнением.

– Не-е, ни за что! – заверил его капитан Вальвик, ободряюще улыбаясь. – Ему там безопасно. Йа его привалил к переборке, ха-ха-ха! Передавайте мне коробку, мисс Гленн. А, да вы дрожите! Не надо выходить сюда без пальто. Так что давайте мне коробку и уходите в тепло. Теперь уже нечего бояться, потому что мы…