Закончив петь, девушка подошла к музыкантам и они начали, что-то выяснять между собой. До Риты долетали обрывки фраз из их разговора. Было ясно, что речь шла о деньгах. Наконец, один из парней взял коробку для сбора денег и высыпал ее содержимое в карман певицы. Она, что-то буркнула им на прощание и гордо подняв раскрасневшееся лицо, под стук своих каблуков направилась к входу в метро, затерявшись в толпе.

После ухода певицы, уличные музыканты продолжили обсуждение между собой, один из них, все время поглядывавший на Риту, вдруг подошел к ней и предложил:

– Заработать хочешь?

Рита удивленно подняла на него глаза:

– Каким образом?

– Рот открывать под фанеру. Только и всего. Понимаешь, без солистки нельзя. Желательно, чтобы девушка и симпатичная, как ты.

– Видела я вашу кассу. Причем, там от меня была единственная бумажная денежка, остальное все мелочь. Ничего вы не зарабатываете, не рассказывай мне сказки.

Парень раскрыл молнию на поясной сумке-банан и показал ее содержимое: там лежали бумажные купюры.

– Мелочь поднакопим и в метро, в кассе меняем на бумажные. Делим все честно на 4-х. Три части поровну нам, а одну часть – хозяину.

– Что за хозяин? – поинтересовалась Рита.

– Будешь с нами работать, узнаешь. Ну, как, согласна рот под фанеру открывать?

Рита замялась, условия такой откровенной халтуры, вызвали в ней внутренний протест. Она уже начала осознавать себя певицей, пусть пока без сцены и стабильного заработка.

– А вы тоже имитацией игры занимаетесь?

В это время к ним подошел второй парень, он обратился к Рите:

– Ну, ты давай, быстрее соглашайся, а то у нас простой. Сейчас самое время, воскресенье час пик.

– Я просто интересуюсь: вы – липовые музыканты? И тоже делаете вид, что играете, а сами не умеете?

– А ты-то, что сама за птица?

– Я Маргарита Славина, студентка музыкального училища по классу вокала.

Один из парней присвистнул:

– Во, те на! А он, – парень указал на клавишника, – студент Гнесинки.

– Ага! – со смешком отозвалась Рита, – а ты – студент консерватории?

– Нет, я – самородок-самоучка.

– Ты серьезно певица? Да, разрешите представиться, – клавишник из Гнесинки протянул Рите руку – Борис Сухарев, а это – он указал на «самородка-самоучку» – Вася Толстопалов.

– Я под фанеру петь не смогу. Давайте в живую, что-нибудь попробуем?

Парни переглянулись:

– А давай! Что играть? Про бухгалтера знаешь?

Рита замотала головой, затем назвала одну из песен знаменитой заокеанской певицы. Парни переглянулись:

– Так, это ж, какую глотку надо иметь!

– Я попробую. – отозвалась Рита. – здесь в переходе звучание отличное и микрофона никакого не надо.

И она запела без музыкального сопровождения, а капелла. Голос ее, – густой со множеством переливов, заполнил собой весь длинный подземный переход. Растекаясь и паря над головами, идущих в метро пассажиров, он рвался наверх, минуя лестницы и преграды, из суетливого мира в мир возвышенный, неземной, тонкий.

Это остановило, проходящего мимо учителя музыки Иннокентия Ивановича Старковского, и он пошел на голос, совершенно забыв, что его ждет дома жена к обеду, что без него она не сядет за стол. В кармане преподавателя лежало две пятитысячные, – его сегодняшний заработок частными уроками. Старый учитель, не задумываясь, достал одну купюру и осторожно положил в пустую жестянку:

– Вторая купюра для жены, а другой я имею полное право распорядиться на свое усмотрение. Это пение достойно гораздо большего.

И Иннокентий Иванович поспешил домой, он не хотел, чтобы его Жанна Леонтьевна волновалась и ждала. А Рита, закончив пение, поспешила смешаться с толпой, однако один из парней догнал ее и сунул в руку пятитысячную от Старковского:

– На. Это твое по праву. Тебе бы в Большом петь… – сказал он на прощание. – А, вообще, заходи. Хоть, у нас для тебя репертуар неподходящий

Игорь тогда, в порыве откровенности, сказал Рите правду: – Стас Иваницкий и в самом деле многообещающий талантливый музыкант-композитор, только такой же, как и они – приезжий, своего «ни кола, ни двора». Даже еще хуже, совсем непробивной, на тусовки не ходит, нужных знакомств не завязывает, а знай себе корпит над нотами в уголке своей общаги или в Гнесинке допоздна, пока не попросят уйти и освободить класс. Мало ему показалось окончить обычное музыкальное училище, он зачем-то еще и в Гнесинку подался. Ребята деньги в кабаках сшибают за вечер приличные, кто на свадьбах, кто на корпоративах играет. Всякий, как может, бьется за свое место под солнцем, за право жить и работать в Москве. Он и сам не исключение. Пришлось принять приглашение работать в «Голубой Обезьяне». Пусть, это совсем не то, о чем он мечтал, да и само заведение с сомнительной репутацией, но другой работы нет пока, а в Магадан он не поедет ни-за-что! Этот вопрос давно решенный. – Так размышлял Игорь Нирозов, приняв дозу порошка, перед тем, как заснуть после ночного ревю в клубе «Голубая обезьяна». Впрочем, в этом названии нет ничего предосудительного, в природной фауне и в самом деле есть такие мартышки с вполне соответствующим внешним видом. Мордяхи и окрас у них вполне голубых оттенков, а от обезьян они не многим отличаются.

Игорь не заметил, как в своем сне оказался в джунглях, где на лианах раскачивались голубые мартышки и заманивали его все глубже в лес. Он послушно шел, а за его спиной смыкались стволы деревьев, отрезая путь назад. Он будет долго блуждать по джунглям, пробираясь через сплетенья спускающихся с небес лиан, среди невиданных птиц, диковинных цветов причудливых форм и расцветок, чтобы проснувшись, уже к вечеру, снова быть в клубе, где начнется действо: сцена, прожектор, актеры-мужчины в туфлях на каблуках, в париках и платьях с корсетами, с ярким макияжем, делающим их существами третьего рода. Но и на это найдется объяснение, если вспомнить театры средневековья, той же Англии, (и не только!) где женские роли исполняли актеры-мужчины, не говоря о эпохе Барокко и певцах-кастратах, одним из которых был непревзойденный Фаринелли.

Все это Игорь Нирозов давно знал, как человек из творческой семьи. Он рос среди людей искусства и в их магаданской квартире было много книг. С раннего детства он с жадностью читал, причем, даже то, что ему по возрасту не было показано. Мать с бабушкой относились к его чтению довольно фривольно: – Действительно, что плохого в Бокаччо и его «Декамероне», или в Апулее и его «Золотом осле»? А у мальчика должно быть развитое воображение, поэтому пусть читает все, что есть у них в домашней библиотеке, включая Серебряный век дореволюционных изданий, наполненных эротизмом и эстетикой декадентства.

Вот на этом и вырос Игорь, начав читать подобную литературу уже лет с восьми. А мама с бабушкой жили в своем мире: от премьеры к премьере и обязательными дружескими застольями-посиделками с коллегами из театра и местной филармонии. Дом был всегда полон гостей, а Игорь все внимательно слушал и впитывал с младых ногтей. Это никоим образом не сравнить с Ритиной «Синей табуреткой» в общаге бараночного завода. Разные миры и параллельные Вселенные. Игорь ненавидел плебейство. Впрочем, отрицать наличия у Риты Славиной таланта и эффектной внешности он не мог. Собственная красота и утонченность, не приносили ему ничего хорошего, а с его приходом постановщиком ревю для ночного клуба «Голубая обезьяна», сыграли с ним и вовсе роковую роль. Поначалу он отбивался от поклонников как мог, но это продолжалось недолго. Комплименты, дорогие подарки, соблазнительные проекты, сыграли свою роль. Нирозов сдался и стал любовником очень влиятельного лица в шоу-бизнесе, утешая себя, что это временный компромисс, вспоминал, сколько голливудских знаменитостей взлетели на сияющий мировой славой небосклон, благодаря подобным связям. Он знал до кучи таких примеров и, в конце концов, махнул на все рукой, отдавшись соблазну легкого пути к успеху и шику-блеску богемной жизни. Теперь у него роскошная квартира, правда, пока съемная, не менее роскошный автомобиль, тоже не на его имя оформленный, но это ему не мешает пользоваться ими по доверенности. Одежда от ведущих брендов, халаты от Версаче, полотенца, косметика – все от него, его излюбленного метра, включая пены для бритья и ванны, а также дезодоранты, лосьоны, гели, нижнее белье. Как он быстро привык к роскоши, теперь даже не представляет себя вне этого пространства. А Стас пусть корпит над нотами и жарит свою любимую картошку в общаге! Посмотрим, чего он добьется только благодаря таланту и трудолюбию. – Эти мысли убеждали Игоря в правильности выбранного им пути.