– Умница.
Музыка в зале прекратилась. Очевидно, проектор наконец отключили. Я ожидал услышать голоса полицейских, однако в зале царила мертвая тишина. Прошло пятнадцать минут. Еще пять. Стоять и ничего не делать было нестерпимо. Страх не давал скучать, но все равно было противно. Рейчел мяла в своей ладони мою потную ладонь. Я высвободил руку, чтобы вытереть ее о брюки, а заодно и стереть пот со лба. И тут в зале раздался громкий мужской голос:
– Я в кинотеатре, начинаю работу!
Рейчел вцепилась в мою сорочку.
Полицейская радиоболтовня отзывалась эхом в пустом зале.
– О'кей, – раздался голос из уоки-токи, – только не забудь заглянуть под стулья.
Была надежда, что полицейский поленится проверить большой зал с множеством запасных выходов. О его небрежности говорил уже тот факт, что он не заставил механика зажечь свет в зале и ходил с фонариком. Однако я услышал короткий прерывистый сап, от которого у меня едва не остановилось сердце. Свет полицейскому не нужен потому, что с ним собака!.. Похоже, придется или сдаться, или вступить в перестрелку с городской полицией.
– Она, кажется, что-то унюхала! – сказал полицейский в микрофон. – Точно, взяла след. Вперед, девочка, вперед!
Я затаил дыхание. Если овчарка кинется на меня, я и выстрелить не успею.
– Черт, это просто недоеденная сосиска… Погоди, не сосиска, она тянет меня дальше…
Голос приближался. Рука Рейчел у меня на боку дрожала.
Как она отреагирует, если я выстрелю в парня с собакой? Это ведь не профессиональный убийца, подосланный Гели Бауэр. Просто полицейский, который честно выполняет свой долг.
– Пошла кругами, – донеслось из зала. – Здесь такой дух стоит – чем только не воняет! Я и сам дурею. Ладно, вернусь, когда запахи хоть немного выветрятся.
– О'кей, твоя девочка везде нужна – работы непочатый край. Если по-умному, то нужен десяток ищеек.
В зале опять воцарилась полная тишина.
– Что будем делать? – прошептала Рейчел.
– Ждать.
– И как долго?
– Не могут же они держать вокзал и торговый центр закрытыми бесконечно! Это скандал и жуткие расходы.
– Думаешь, собака вернется?
– Не знаю.
– По-моему, я от страха описалась.
– Не переживай. От этого никто не застрахован.
– А разве собака не учует?
Тут Рейчел была права.
– Забудь. Поменьше шевелись и помалкивай.
* * *
Через час и сорок пять минут из громкоговорителя раздался мужской голос:
– Профессор Теннант, с вами говорит Уилтон Ховард из Вашингтонского департамента полиции. Доводим до вашего сведения, что все происходящее – трагическое недоразумение. Мы знаем, что в Северной Каролине вы стреляли, защищая собственную жизнь. Поэтому предлагаем вам безбоязненно сдаться. Мы разрешим вам связаться по телефону с кем угодно. Пожалуйста, выйдите вместе с профессором Вайс на открытое пространство, положите на пол оружие и сдайтесь, ничего не опасаясь, любому полицейскому, который к вам подойдет. С вами не будут обращаться как с преступником.
– Что ты думаешь? – спросила Рейчел. – Можно им верить?
– За этими формулировками я чувствую Гели Бауэр.
– Но может, это правда? Ведь это не только для нас, это слышат все полицейские в здании!
– Если полицейским сказали, что я – террорист, то они решат, что любая ложь оправдана, лишь бы поймать такого гада. К тому же они уверены, что я вооружен, а это не прибавляет симпатии со стороны полиции.
– Но ты же не…
Я предпочел бы солгать, однако Рейчел имела право знать правду.
– У меня с собой револьвер. Именно его имела в виду Мэри Венэбл, когда велела мне получше прятать "свою штуку".
– О Боже, Боже…
Полицейский начал дословно повторять свое обращение по громкоговорящей связи.
– Дэвид…
Я сжал ей руку.
– Не психуй. Все образуется.
Прошел еще час. Время от времени репродуктор включался снова, и меня соблазняли сдаться то так, то этак. Я посоветовал Рейчел лечь на пол у стены. И сам лег рядом.
Собака не вернулась, но полицейские приходили опять. Судя по звукам, они прочесали весь зал, ряд за рядом. И опять не включив свет, а только с фонариками. Нам с Рейчел пришлось пережить несколько мучительных минут полного отчаяния. Нас и без собаки можно было найти, если искать по-настоящему тщательно. В какой-то момент тяжелые шаги зазвучали совсем рядом. Я увидел под занавесом черные ботинки. Полицейский остановился и отодвинул край тяжелой ткани. К счастью, только чуть-чуть. Привыкшие работать с преступниками, полицейские не предполагали, что кто-то будет прятаться так глупо. Мы с Рейчел лежали на полу и не дышали. Полицейский отпустил ткань, для верности пару раз похлопал по занавеске и пошел дальше. "Если они так и настоящих террористов ловят, то я нашему народу не завидую!" – подумалось мне.
Ленивые поиски продолжались еще пару минут, потом в зале опять наступила тишина. Я понимал, что Рейчел близка к истерике, но не решился успокаивать ее даже шепотом. Я и сам был на грани обморока. Если они придут в третий раз, я могу без всякого повода выскочить из-за занавески и начать палить почем зря…
Прошло еще двадцать убийственно длинных минут. Гробовая тишина. И репродукторы молчат. Потом мы вдруг услышали щелчок и ровный механический шорох. Я догадался, что механик перематывает фильм.
– Это проектор? – спросила Рейчел, которая тоже угадала природу звука.
– Да. Киномеханик готовится к новому сеансу. Стало быть, вокзал открывают! Нам надо уходить.
– Не лучше ли дождаться вечера?
– Нет. Именно перед закрытием и после закрытия контроль будет максимальным. А прямо сейчас мы можем рассчитывать на хаос, когда вокзал и торговый центр опять откроют для пассажиров и покупателей. Практически это наш единственный шанс улизнуть отсюда. Ночью они снова проверят каждый угол.
Мы встали с пола и на цыпочках подошли к главному выходу из кинотеатра. Я чуть приоткрыл дверь. По лестнице поднимались две женщины. Кафе пусто. Женщины на лестнице одеты обычно, но могли оказаться, конечно, и полицейскими в штатском. Однако тут репродуктор объявил об изменениях в расписании движения поездов. Значит, на платформах уже пассажиры. Чего ради делать такие объявления в пустом вокзале? Я потянул Рейчел за собой: вперед!
Чем дальше мы шли, тем больше людей видели. Эскалаторы и лестницы стремительно заполнялись покупателями, на кухнях гремела посуда, продавцы занимали свои места и отмыкали кассы.
– Когда будем на первом этаже, иди за мной на расстоянии двадцати-тридцати шагов, – велел я Рейчел. – Если меня опознают и скрутят, смешайся с толпой.
Эскалатор закончился около входа в большой книжный магазин. Я поцеловал Рейчел в щеку и пошел через зал в сторону главного выхода, высматривая в толпе людей в форме.
Закрыв вокзал на три часа, полиция самой себе устроила огромные трудности. Сразу тысячи раздраженных ожиданием людей заполнили здание, и в плотных толпах нам с Рейчел было довольно легко затеряться. Большинство людей двигалось в сторону поездов. Перед выходом на платформы, подумал я, контроль самый строгий – там узкие проходы. Поэтому я решил воспользоваться главным входом в вокзал. Если выпускают по одному, я поверну обратно и стану искать какой-нибудь неохраняемый или плохо охраняемый запасный выход. А если на главном входе просто стоят полицейские наблюдатели, стоит рискнуть в надежде на анонимность большой толпы.
Между мной и выходом было круглое двухэтажное кафе – остров в центре зала. Столики на втором этаже стояли у перил, и посетители могли оттуда наблюдать суету внизу. Я отметил про себя, что это лучшая позиция для того, кто хочет найти меня в толпе. Я опустил голову, чтобы сверху меня не узнали, и прибавил шагу. Но когда я уже почти обогнул кафе, сверху вдруг раздался громкий женский голос:
– Профессор Теннант!
Я невольно резко поднял голову.
У перил на втором этаже стояла Гели Бауэр и смотрела на меня холодными синими глазами. Эти глаза и этот шрам… Я испытал суеверный парализующий ужас. Появление Гели Бауэр означало смертный приговор. До этого было только баловство, игра в прятки… теперь пришла Смерть. В те три часа, что мы с Рейчел отсиживались в кинотеатре, Гели успела прилететь из Северной Каролины. Полиция открыла вокзал и торговый центр, но Гели предугадала мои действия и выбрала наилучшую позицию для обозрения зала. С галереи было долго спускаться. Со второго этажа кафе она сбежит за несколько секунд.
