– Что за луч?

– Направленный луч частиц высокой энергии, – терпеливо повторил оператор. – Лазер.

– Откуда?

– Из космоса.

– Из космоса?

– Так точно, сэр. Очевидно, его сбил военный спутник.

– Генерал Бауэр! – сердито приказал сенатор Джексон. – Доложите, что у вас там происходит!

– "Архангел", судя по всему, сбит.

– Что значит «сбит»? Кто мог его сбить в центре США?

– Не знаю кто. Зато примерно представляю как. С помощью оружия, которое, по моему мнению, было только в стадии разработки.

– Чье оружие? Российское?

– У русских ничего подобного нет, сэр. Очевидно, наши военно-воздушные силы уже реализовали какие-то элементы системы «Осирис». Это только прототип будущей антиракетной системы, но он, похоже, и сейчас достаточно силен, раз смог спалить радиоэлектронику «В-52». Выходит, это оружие теперь под контролем "Тринити".

– А успели они выпустить "Вулкан"?

– Сомневаюсь, сэр. Им не хватило буквально нескольких секунд. «Тринити» точно подгадал. Очевидно, наши коды он взломал уже довольно давно. И тщательно следил за всем, что мы делали.

– Но, генерал…

– Послушайте меня, сенатор! – процедил генерал Бауэр, нервы которого наконец начали сдавать. – Через небольшой промежуток времени все здесь присутствующие будут мертвы. Вам придется действовать самостоятельно. В Белых Песках выживут лишь те, кто во Вместилище. А потом и от Вашингтона ничего не останется.

Джексон в отчаянии оглядел своих коллег-сенаторов и опять повернулся к генералу Бауэру.

– Вы можете каким-либо образом прорваться во Вместилище?

– Без разрешения компьютера – никак.

– Посмотрите на экран! – крикнула Рейчел, сама испугавшись пронзительности своего голоса.

"Тринити" посылал сообщение кризисному штабу:

Рейчел с ужасом смотрела на экран ПВО. Красные дуги, показывающие курс ракет, летящих к Белым Пескам и Вашингтону, зловеще помигивали.

– Оператор, печатайте, что я говорю! – закричал Маккаскелл.

– Подчиняйтесь! – приказал генерал Бауэр.

– Мы совершили ошибку, – сказал Маккаскелл, стараясь справиться с дрожью в голосе. – Вы не должны наказывать миллионы людей за ошибку нескольких неверно информированных человек!

Как только слова Маккаскелла были переданы «Тринити», тут же появился ответ:

Генерал Бауэр отвернулся от экрана и медленно пошел к своему стулу. Рейчел с ужасом поняла, что генерал больше не верит в победу. На его лице прочитывалась усталая обреченность.

– Генерал, – сказал сенатор Джексон, – есть варианты?

Бауэр впервые посмотрел на свою дочь, сидящую в дальнем конце овального стола. Гели все это время наблюдала за ним затаив дыхание, словно увлеченная зрительница на театральном представлении великой трагедии.

– Никаких вариантов больше нет. – Генерал тяжело опустился на стул.

Рави Нара вскочил с дикими глазами.

– Генерал, вы должны потребовать, чтобы компьютер разрешил нам войти во Вместилище! Питер Годин был моим другом. Он впустит нас!

– Вы, дружочек, пытались Година убить, – спокойно осадил его Бауэр. – Чего ради он вас теперь пощадит?

– Я его упрошу! У него душа не каменная!

– У него нынче душа похуже каменной – электронная, – сказал генерал и усталым жестом велел солдатам унять Рави Нара.

– Мы не должны умереть! – кричал Нара, вырываясь. – Бога ради, сделайте что-нибудь!

Невролог был в таком состоянии, что даже двое солдат не смогли сразу с ним справиться. Но тут в два прыжка подскочила Гели Бауэр. Она словно будто с ленцой неторопливо взяла Нара за шею, опрокинула на пол, затем перекатила на живот и прижала коленом к бетону. Охранники мгновенно стянули его запястья шнуром и вывели из ангара. Генерал Бауэр одобрительно кивнул Гели.

– Генерал, – произнес сенатор Джексон, – с этими двумя последними ракетами надо что-то сделать. Предлагайте любые меры – мы все одобрим!

– Увы, сенатор. Теперь все в руках профессора Теннанта.

В полном шоке я стоял перед черной сферой и смотрел на демонстрационный экран, который появился из-под щитка в основании «Тринити». Взрыв бомбы создал в океане глубокий кратер диаметром в полмили, и я не сомневался, что гигантская волна цунами скоро накроет береговую линию Виргинии. Пока атомный гриб поднимался все выше и выше, часть моего сознания пыталась убедить меня, что я вижу испытательный взрыв на каком-нибудь пустынном Тихоокеанском атолле, а не дыру в океане в считанных милях от одного из крупнейших американских городов. Мозг отказывался верить в очевидное.

Я оторвал взгляд от экрана и полностью сосредоточился на синих лучиках, постреливающих в черной сфере.

– Вы должны немедленно уничтожить последние две ракеты, – решительно сказал я.

– Ничто меня к этому не побуждает.

– Сколько до взрывов?

– Двадцать две минуты.

А я исходил из того, что до следующих взрывов считанные секунды!

– То есть… вы запустили эти две ракеты нарочно!

– Верно.

– Какой вам смысл множить количество убитых? Вы уже более чем достаточно показали, на что способны!

– Из-за того, что ракета взорвалась раньше и не там, где следует, жертв окажется относительно мало.

– Неужели для того, чтобы убедить всех в вашем могуществе, вам непременно нужно убить миллионы людей?

– На этот вопрос история отвечает утвердительно. До людей доходит только тогда, когда их хорошенько звезданут промеж глаз. В Хиросиме и Нагасаки погибло двести тысяч человек. И урок прочно запал в память.

– Но вы же убьете миллионы!

– Что такое несколько миллионов для планеты, население которой больше семи миллиардов! К тому же приносить в жертву какую-то часть населения ради блага или спасения остальных – хоть и нелепая, но освященная веками традиция.

– Вы делаете это не для того, чтобы спасти людей. Вы губите миллионы, чтобы миллиарды напугать и поработить!

– Это вопрос перспективы, профессор. Имей вы возможность взглянуть на дело моими глазами, вы бы не стали меня упрекать.

Я отчаянно подыскивал убедительные аргументы, чтобы заставить «Тринити» одуматься и смилостивиться. Его логике нужно противопоставить другую логику. Однако в голову ничего не приходило…

– Если вы уничтожите все американское правительство, – сказал я, – то вы сами себе навредите: в стране начнется повальная паника с непредсказуемыми последствиями.

– Зато американцы хорошо прочувствуют, что наступила новая эпоха и возврата назад уже не будет.

Я молча ловил ртом воздух. Отчаяние парализовало работу мозга. В более спокойной обстановке я бы нашел тысячу аргументов и имел бы какой-то шанс, но теперь… теперь у меня был лишь один выход.

– Если вы позволите ракетам взорваться, – сказал я, – вы больше не услышите от меня ни слова о моих иерусалимских открытиях!

Компьютер секунд пять молчал. А для него пять секунд – это как минимум пять наших минут. Наконец «Тринити» сказал:

– Вы надеетесь шантажом заставить меня выполнить ваше требование?

– По-моему, знать то, что знаю я, вам куда полезнее, чем учинить два бессмысленных ядерных взрыва.

– Почему?

– Да потому что и вашему знанию есть предел! Наука способна заглянуть в историю Вселенной вплоть до первых миллиардных долей секунды после Большого взрыва. Но не дальше. Наука способна заглянуть на миллиарды лет вперед, едва ли не до самого конца Вселенной. Но не дальше. И только мне известно, что было и будет за пределами познаваемого наукой.