«Где ты? Я зову тебя, слышишь? Где ты? Мне нужен твой голос! Мне страшно и больно без рук твоих… мне НАДО тебя рядом… твои слова, твои мысли… ты весь…»

Плачет и бьется алдонный куст на ветру. Плачет и стонет, зовет. Ветер холодный пронизывает, треплет его листву. Просит о помощи, сам не зная кого.

«Надо, мне тебя надо! Где ты! Спаси, согрей, прижми сладко и нежно… крепко… Не отдавай меня! Защити меня! Дай вволю наплакаться на твоей груди! Не оставляй меня больше… НИКОГДА НЕ ОСТАВЛЯЙ!!!»

Но ветер все треплет и треплет зеленые листья, не слыша молитвы, отчаянного крика немого алдонника, который и сам понимает, что все бесполезно. Просто не может остановиться…

Затих. Смирился. Подавляя остатки желаний, приспособляясь к окружающему миру. Тишина. Только подвывание ветра, заблудшего среди камней.

«Поплачь, – шепнет кто-то рядом, – поплачь, легче станет. Освободи душу. И смирись. Все так живут. И мы так жили…»

«Но я не хочу ТАК!»

«И мы не хотели… Куда деваться? Жизнь такая…»

«Где ты?!» – Отчаянный крик почти прозвучал, словно наэлектризовав воздух, – «Где ты!?!»

«Смирись…»

«Где ты…»

Жалкое теплится, ноет и плачется, дышит отчаяньем, в землю вгрызается. Так и коробит, и крутит и вертит кустик алдонный ледяной ветер.

…То ли сон, то ли явь… то ли со мной, то ли с кем-то… На бирюзовых, на простынях жаркое пламя – бардовое лето. Лето, где ночи прозрачней росы, лето, где мыслей плохих не бывает, лето, где взглядом одним зажигает ОН две бордовых сестрицы – луны. Лето, где нет еще прикосновений, лишь сумасшествия жгучая страсть, полно загадок и смутных видений, лето с желанием просто пропасть… то ли сон, то ли явь… то ли с кем-то, то ли со мною…это не то, что хотела тогда…что-то другое, что-то плохое…кажется, жжется и жжется ОТСТАНЬТЕ!!! Стыд мой и душу терзать перестаньте! Не отпускает виденье скупое, про то, что случилось, про что-то плохое…

***

Скоро, еще немного осталось. От волнения ее забросило немного в сторону от места. Еще немного.. и в обрыв. Но повезло, даже странно. Первый раз за много лет ей повезло. Подхватив рюкзачище, она ширкала ногами в направлении «маячка». Шла и думала, что то здесь не то. Во первых сводящее с ума беспокойство, и твердая уверенность, что она должна идти, нет, не идти, бежать сломя голову куда-то.. кто-то как за ниточку несет. И тоска.. разрывающая изнутри, как волчий вой и безысходность волнами, снова и снова. От такого изматывающего напора, женщина едва стояла на ногах. А надо идти. БЕЖАТЬ!

***

Соня проснулась в палате. Голова гудела как колокол. И перед глазами словно мутное стекло. Разглядывала стены, потолок. Блаженная пустота. Никаких мыслей. Пусто чисто и светло. И вокруг никого.

Нехотя оглядывая помещение вокруг себя, Соня поняла, что ей ужасно лень абсолютно все. Лучше снова уснуть. Это так просто. Закрыть глаза окунуться в непрекращающийся гул.

Веки, отяжелев, сомкнулись.

***

Кружила в зарослях алдонника, не понимая. След обрывался, но свою дочь Солита так и не нашла. Сердце заходилось от быстрого бега. Глаза искали хоть какую-то зацепку, хоть что то, что могло ей подсказать. Женщина остановилась, пытаясь успокоится. Начинающаяся паника могла ей только помешать. А по щекам уже катились слезы.

Она часто натыкалась на следы подков. Если Юджин увезли, или сама уехала, то ее бы не держало здесь как на привязи. Солита отходила от зарослей несколько раз, но все время ее возвращало назад.

Поняв что суетное метание ничем не может ей помочь, выбрала место в окружении кустов, расстелила плащ, открыла свой рюкзак, достала несколько пучков из трав и коробок с сухим огнем. Порошок от переходящих, который воспламенялся при соприкосновении с водой. Положила горстку трав перед собой, насыпала огня и капнула водой. Раздался тихий треск и заиграл огонь.

Времени мало, нужно успеть открыть видящее око пока не прогорит трава. Женщина глубоко вдохнула пегий дым и замерла. Бестолково скачущие мысли выровнялись. Приоритеты расставлены. Цели определены. Дыхание стало глубоким и спокойным. Где-то далеко у себя за спиной черно красным облаком увидела удаляющихся всадников. Их окружала злость. Их боялась Юджин. Их боялась ее дочь. Ее маленькая взбалмошная непоседа. Которая должна быть где то рядом. Где то здесь. Солита начала метаться, поддавшись эмоциям и воспоминаниям, но вовремя остановилась. Юджи где то здесь, и она должна ее найти.

Упрямо лез в глаза алдонный куст. Хотя, «лез в глаза» – слишком приближенное определение, для того что «видела» Солита. Это не формы и цвета, а скорее больше содержание. Ощущение от того, что окружает. Ее тянуло к нему. Тянуло туда. Оттуда веяло отчаяньем и чем то странным еще. Приблизила к нему видящее око. Обрывки ткани теплой охрой трепетали на ветру. Ярко красным светились линии вышивки оберега. Солита присмотрелась к знаку и вздрогнула. Непроизвольно оборвав свое видение, вскочила с места и рванула в заросли. Вот он, почти на самом краю, там, где она его и видела. Пышный сочный молодой алдонный куст со свежей зеленью. Только кое-где понизу на листочках появлялись признаки парши, перекинувшейся с соседнего куста. На нем куски разорванного платья. Вот он, тот на котором вышит оберег. На самом деле, он оказался не красным, а тон в тон ткани. Линии… оказались теми же….

Знакомыми до боли. Герб семьи Сарост. Неприметными стежками, чтобы не бросалось в глаза, Лана вышивала их для всех членов семьи.

Юджин… была в нем здесь… Женщину одело холодом, налетели бешеные мысли, захватывая в водоворот. Злые, кусачие, кричащие о самом плохом, что только может быть, схватили ее за горло и начали душить. Вырвался не стон , не крик, сдавленный писк. С усилием взяв себя в руки, Солита вернулась к рюкзаку, достала новую кучку трав, уже в немного другом составе, посыпала их порошком и капнула водой. Встав на колени, вдохнула и втянула в себя дым. Голова пошла кругом. Удержавшись, чтобы не упасть в огонь лицом, поднялась неловко, и присела на корточки перед кустом.

Коснулась тонких веточек и замерла в недоумении. Она держала руки Юджин. Открыла помутневшие глаза. Алдонный куст. Закрыла. Юджин. Измученная и усталая. Потерянная, отрешенная от всего.

– Дочь? – Солита перебрала в памяти состав, опасаясь не переборщила ли с травой.

Алдонник неприкаянно молчал.

– Девочка моя… – прошлась по веткам теплой ласковой волной. Куст затрепетал. Солита, почувствовав отклик, отшатнулась от неожиданности. Ветки словно напряглись, с кустом творилось что то непонятное.

– Подожди! – крикнула Солита, – подожди, не торопись! – НАШЛАСЬ! Это невероятно! Она преобразовала себя в куст! Теперь им надо запустить процесс обратно!

Захлебываясь радостью, трясущимися руками, вытряхнула все из рюкзака.

– Все будет хорошо, родная! …я все-таки тебя нашла!

***

Перебирая между пальцев карандаш мужчина смотрел вникуда.

– Операция прошла нормально, но вам некоторое время необходимо провести в клинике.

– Со мной что-то не так? По сути все сроки моего пребывания здесь уже вышли.

– Поймите, у вас особый случай. Мы должны убедиться, что с вами все в порядке. Вы же не хотите через месяц вернуться на операционный стол? Еще какое-то время посмотрим, понаблюдаемся…

– Сколько?

– Загадывать не будем, но неделей, надеюсь обойдемся. И, поймите, это в ваших интересах.

Выйдя из палаты шумно выдохнул. Зачем он только ввязался во все это. Если всплывут хотя бы намеки на то, что произошло – все шансы лишиться не только карьеры и работы, но и угодить под суд.. Направился в отделение к Знойному.

– Пациент не знает, что с ним произошло. Но на первом же обследовании это всплывет. Ты понимаешь что ты нас всех угробишь? И я не даю гарантий, что он этим вообще долго проживет. У меня выходят сроки, я не могу держать его здесь вечно!

– Я ищу ее. – Знойный опустил голову, и практически уперся носом в стол. – Дай мне неделю.

– Ты понимаешь, что мы рискуем жизнью человека? Зачем вообще я связался с этим. Даже если ты надеешься найти ее, то тот, из кого все это выпало – уже давно мертв. Как хочешь. еще три дня.. и удаляю орган. Я даже нуждающимся не смогу его пересадить без документов. Думай.