– Что это? – вскрикнула Нора и была тут же откинута мощной рукой Ронбизи Малева, который, подскочив к невиданному зверю, принялся вопить:

– Уберите от него эту пиявку! Это он не может дышать! Мой сын еще может выжить!

И принялся отдирать одну голову от другой. Существо закричало все тем же двоящимся голосом. Теперь уже Нора заметила, что одна его половина была значительно активнее второй. И только теперь, подойдя ближе, и присмотревшись лучше…

Нора стояла позади всей толпы. Люди протискивались мимо нее и ругались, что стоит столбом. Нора же, зажав рукою рот, не могла сделать и шагу. Этого не может быть… это не с Мелони…там кто-то другой, просто похожий…

Расческа со стуком упала на пол. Нора вздрогнула и очнулась от воспоминаний. Теперь они, сросшиеся, беспомощные как новорожденные, лежали в лаборатории Нориса под неустанным контролем его учеников.

Великий Норис запретил их разделять, несмотря на требования отца Кордэла. Единственным доводом, который смог его остановить, было то, что если Кордэл на это пошел, значит, это решение было им обдуманно и принято осознанно. Он знал, что делал. Осталось только дождаться, пока кто-то из них окрепнет настолько, что сможет говорить.

И все ждали.

***

Великий вершитель и прорицатель ундо Норис одержал новую победу, после долгих ночей кропотливой шифровки заветной карты судеб. Недавнее открытие, показавшее отсутствие у его ученика одного из внутренних органов – сердца, прояснило ситуацию. Теперь становилось ясно, почему линия Дилуна расщеплялась на две тончайшие, одна из которых уходила в небытие. Но уходила четкой, не оборвавшейся. А другая практически сливалась с линией сына Малева. Из этого ундо Норис произвел заключение, что: либо недостающий орган был извлечен из тела с умыслом и теперь находится вне зоны видения прорицателя, либо имела место быть роковая случайность, отделившая плоть от плоти, но дающая и той и другой возможность существовать автономно, независимо друг от друга. То есть остается слабая, но надежда на то, что возможно, каким-то неведомым способом, все-таки удастся эти две плоти объединить…

Ундо Норис в очередной раз прошел взглядом по карте. И еще эта блудная девка… Бордивская недотепа… мечется по карте, как полоумная, сталкиваясь почти со всеми на ней… А про эту, из Сулима, он даже думать не хотел, но приходилось. Ее бледно-желтая выплетала такое кружево… что Норису становилось не по себе. Ее надо как-то ограничить… или удалить куда-нибудь, на время. А то, как бы она тут со своим кружевом не наделала бед…

Ундо Норис заготовил новую порцию необычной бумаги и закрыл дверь на запор. Драгоценный запас таял, а посылать за новой – некого. Мелони не ходок. Нариз – неизвестно где, Кордэл – в связке с Дилуном… А остальные…

– Дожил! Учил, учил. Бился с ними, бился… А на старости лет и помочь некому!

Норис частенько жаловался самому себе. И это притом, что с появлением в доме Ливины, с него была практически полностью снята забота о хозяйстве. Девушка, воспитывавшаяся в деревне, в многодетной семье, с радостью взялась за дело. Сначала ненавязчиво предлагая свою помощь и натыкаясь на грубые отказы. Затем, в отсутствие великого Нориса, когда чаще всего и происходили всякие казусы, которые обычно случаются, если орава подростков остается практически без надзора старших (Риплай была не в счет, ее считали «своей в доску», а мнение приезжих молодых орфеев редко когда волновало). Дошло до того, что Дин Норис допустил прилежную ученицу в лабораторию, хотя никогда, ни одна женщина не имела права туда входить без него. Ливина, спокойствием и уверенностью, внушающими уважение, покорила недоверчивость вершителя. Теперь она заведовала всем, начиная от сбора урожая и плана работ на неделю, заканчивая выбором сорта чая для привередливого учителя и сортировкой бумаг на его столе. Норис видел ее титанический труд, но иногда так хотелось почувствовать себя несчастным и брошенным, посетовать на судьбу и неблагодарность учеников…

***

Женщина тропилась. Ей нужно было перед отъездом закончить все дела, решить все вопросы. Светлые волосы не выдавали седины, а сама она выглядела молодо для своих лет. Наскоро собранная походная сумка уже стояла на полу у двери.

– Ты надолго? – женщина вздрогнула, обернулась.

Мужчина, немного старше ее, стоял в дверях, невозмутимо оглядывая ее попытки справиться с необъятным рюкзаком, забитым сушеными травами.

– Лучше б помог. – Она сдула непослушную прядь, выбившуюся из высокой прически.

– Помочь тебе сбежать? Куда ты идешь?

Женщина со злостью дернула застежку.

– Мне надо.

– И сильно надо? – он покрепче закрыл дверь и присел на корточки рядом с ней.

– Очень. Позарез.

Мужчина потер задумчиво подбородок.

– Ты МНЕ можешь сказать?

Женщина нервно вскрикнула и пнула рюкзак.

– Что бы ты разнес это по всем инстанциям? Тебе же ничего нельзя доверить! У тебя хроническое недержание речи!

Мужчина приподнял бровь, – Ты же знаешь, у меня есть определенные обязательства…

– Вот именно из-за этого не хочу подвергать тебя искушению.

Некоторое время оба молчали. Женщина паковала вещи. Мужчина держался поодаль.

– Я тебя еще увижу? – наконец спросил он. Женщина вскинула огромные глаза.

– А тебе это надо?

Он явно хотел что-то спросить, но не решался. Собравшись с духом, произнес:

– Едешь к нему?

Женщина вздрогнула.

– Не твое дело. Уходи, я должна все успеть.

– А если… я сообщу кое-кому?

– Да ты только и делаешь, что сообщаешь! Иди, звени! – Женщина сорвалась на крик и резким жестом указала на дверь.

– Что тебе еще надо? Чего тебе не хватает? У тебя есть все, о чем может мечтать женщина! Хватит гоняться за призраком прошлого! – Лицо мужчины пошло красными пятнами.

– Я все сказала. – Женщина перекинула рюкзак через плечо, сунула ему в руку ключи и подхватила сумку. – Дверь закроешь.

Мужчина проводил ее взглядом. Уверенной походкой она покидала место своего прибежища. Ни о чем не жалея.

***

Ливина смотрела вслед заходящему солнцу. На душе было тяжело. Вспоминая прошедшие дни и ночи, она приходила к выводу, что ее великий учитель далеко не всегда оказывается прав. Ей и раньше приходилось слышать разговоры о том, что он играет судьбами людей, как ребенок игрушкой, но всегда не придавала им особого значения, принимая за обыкновенные сплетни. Теперь поверить пришлось…

Мелони – Кордэлу становилось все хуже. Старания Риплай и остальных прикрепленных к уходу за переходящими не приносили должного результата. Ночь сменяла день, а окружающие так и не смогли вытянуть из них ни слова. А время шло.

Ливина вспоминала, как эта новенькая, Нора, кажется, просила Нориса позволить ей хоть ненадолго увидеться с Дилуном. Но тот, отмахнулся от нее как от назойливой мухи, и, если Ливине не показалось, с какой-то брезгливостью. Девушка поежилась от неприятной дрожи. Она не понимала отношения Нориса к этой милой, вроде бы, молодой женщине.

Ливина молча перевернула небольшой листок картинкой вверх. Замысловатые линии переплетались разными цветами. Сегодня она тайно пошла против воли своего учителя. Она украла клочок заветной бумаги у прорицателя Нориса и, вопреки запретам, подсмотрела линии судеб. Сбросить картинку ей не представляло труда – она давно практиковалась, готовя радостные открытки к праздникам.

Он не хочет выпускать Мелони из этого состояния. По каким-то причинам ему это удобно. Здесь же ясно видно – линия Норы прилегает к его почти вплотную. Ей действительно надо быть рядом с ним.

***

Влага осела на нежных, еще не загрубевших веточках. Ночная роса покрыла небольшой придорожный кустик прозрачными жемчужными каплями. Кустик наслаждался наступившей прохладой после жарких, палящих лучей забирающих скопленный сок. Кустик распрямился, набирая порами крохотные капли росы. Как хорошо! Если бы еще не мешали так корни соседей. Слава богу, кустику повезло – он рос в некотором отдалении от остальной братии и на него, пока не перекинулась алдонная парша, заставляющая сочную листву ежиться и желтеть. Ветер слегка колыхал листву.