Платье было сделано из плотной бархатистой ткани золотисто-коричневого цвета, с твёрдым корсетоподобным верхом и широкой юбкой в пол, под которой было три нижних. Рукава возле плеч вздымались объёмными фонариками, украшенными прорезями, в которых виднелась синяя ткань, и до запястий тянулись прямыми узким шлангами. Высокий тугой воротник украшала оборочка, которая чудом не лезла в рот новоиспечённой актрисе. На талии пристроился широкий золотистый пояс, завязанный на спине. Конечно же, нельзя не упомянуть и о туфлях, больше похожих на очень низкие тёмно-коричневые носки. Довершал образ веер, светлый и ажурный, к которому заботливо пришили ленточку для удержания его на запястье.

Изучая своё отражение в зеркале, Геля не сразу заметила, что её изучает Сате:

– Так это вы носить будете?

– Конечно, я же исполняю главную роль, – пробормотала в ответ Ангелина.

– Вы снимаетесь?! – костюмерша вытаращила глаза, но вовремя взяла себя в руки. – Значит, они всё-таки нашли другую актрису.

– А разве была первая?

– Да, её почти утвердили, но, видимо, Чупруновы всё же настояли на своём. Что же вы ждёте? Идите на грим. Вот, это Вероника Крылова и Виктория Котова, визажист и парикмахер соответственно. Надеюсь, вы поладите.

Ангелина посмотрела на двух девушек, на которых показывала Сате. Они показались ей почти одинаковыми, за исключением одежды, причёсок и имен на бейджах.

– Вы родственницы? – спросила она почти машинально.

– Нет, просто коллеги, – сказала та, которая была в синем пиджаке, с шоколадно-коричневыми волосами до плеч.

Торопливым жестом она пригласила Ангелину сесть на высокий стул перед ярко освещённым зеркалом. Вторая девушка, в джинсовой кофточке, с ярко-рыжими волосами размяла пальцы и принялась ощупывать её голову.

Ангелина услышала, как позади неё четыре раза хлопнула входная дверь.

– Почему все здесь толпятся? Это вам не проходной двор! – попыталась призвать к порядку Сате.

В комнату просунулась голова запыхавшейся женщины с короткими растрёпанными волосами:

– Я только сумочку кину!

– Кидайте! – разрешила костюмер.

Женщина прошла в угол и поставила на пол большой рюкзак, клетчатый баул и полиэтиленовый пакет, от которого пахло варёной колбасой. Паркет жалобно скрипнул.

***

С макияжем довольно споро было покончено. Волосы Ангелины нарастили и завили, усталость на лице скрылась вместе с синяками под глазами, а румяна придавали здоровый вид. Словно зная заранее о готовности актрисы, в дверь постучала и сразу вошла Валентина Сергеевна.

– Ну, хоть вы работаете быстро, – похвалила режиссёр Викторию и Веронику.

И тут она увидела костюм на Ангелине:

– Батюшки! Это что же такое?!

– Я шила это для Нонны Фридриховны, по её вкусу и под её пристальным наблюдением, – оправдалась Сате. – Меня не предупредили о новой актрисе.

Режиссёр хлопнула себя по лбу:

– Как же мы умудрились забыть…

На глаза Валентине Сергеевне попалась парикмахерша, и она расплылась в довольной улыбке, как кот, заметивший, что хозяева забыли закрыть холодильник. На Виктории было лёгкое повседневное белое платье под кофточкой из денима.

– Раздевайся! Нам нужна твоя одежда! – тоном, не терпящим возражений, велела Чупрунова.

Парикмахерша окинула всех присутствующих растерянным взглядом.

– Пиджак оставь себе, – режиссёру показалось, что она успокоила девушку.

– А всё остальное? – спросила Виктория.

– Возьмите на время мою одежду, – разрешила Ангелина, догадываясь, что другого выхода из ситуации нет.

***

Снова переодевшись, Ангелина порылась в своей сумке. Её рука наткнулась на что-то твёрдое – это была папка со сценарием. Тревожный комочек зашевелился у неё в груди. Что не так? Это просто сценарий. Сценарий, который она не удосужилась даже пролистать. В ней твёрдо укоренилось убеждение, что запоминать нужно грамматические правила и тексты для изложений, но ни единой мысли о том, что придётся учить сценарий, не было в её голове даже проездом.

Когда они с Валентиной вышли из цеха подготовки к съёмкам, Ангелина прижимала папку к груди, вцепившись в неё, как не выполнивший домашнюю работу ученик в чувство юмора учителя. Кузьма Иванович, ждавший их в коридоре, в очередной раз подивился тому, как выбранная ими девушка похожа на его героиню, только родинки под глазом не доставало. Чупруновы понимали, что рисовать родинки – дело неблагодарное. Когда актрисе Вере Владиной для съёмок в сериале «Дорогая скорая помощь» подрисовывали родинку на щеке, рядом с ухом, то к концу первого сезона она переползла к носу, а к середине второго «облюбовала» окрестности рта.

– Скажите, пожалуйста, какую сцену мы собираемся снимать? – спросила Геля, не заметив, что её губы растянулись в напряжённой улыбке.

– Восьмую, – ответила, не оборачиваясь, Валентина Сергеевна.

– Восьмую – это какую?

Валентина обернулась, уже глядя на неё со смесью подозрения и строгости во взгляде, но положение спас муж:

– Это первая в фильме сцена с твоим участием. Действие в ней происходит ещё до того, как ведьма захватила королевство принцессы Анны и заколдовала её родителей. Сцена должна быть домашней, невинной, почти идиллической. В ней ты присутствуешь на семейном празднике.

– Вообще, изначально мы собирались снимать одиннадцатую сцену, – вмешалась Валентина. – Но Никита Закодимов, который будет играть посла из соседнего королевства, пока не сможет приехать.

***

Чупруновы отвели её на второй этаж, в широкое ответвление главного коридора. Открыв тяжёлую металлическую дверь, они прошли в просторное помещение, и Ангелине захотелось зажмуриться – так много в нём было искусственного освещения. Свет исходил, в основном, от возвышающихся до потолка прожекторов, похожих на маленькие коробочки. Одну из стен занимал зелёный экран, другие выглядели вполне нейтрально. Тут и там были расставлены предметы мебели, стилизованные под старину неопределённой старости. По комнате ходили люди непонятного назначения, что-то носили, что-то роняли, что-то выкрикивали, когда это падало им на ноги.

Вся эта суета напомнила Геле единственные в её жизни соревнования по художественной гимнастике, которой она занималась примерно с трёх до пяти лет. Выступление, даже не начавшись, закончилось для неё травмой, тогда её мама учинила такой скандал тренеру, что последней пришлось краснеть перед организаторами соревнований, а тем – перед спонсорами и министерством здравоохранения Стрижевской области. После устроенной родительницей истерики Геля не представляла, как будет смотреть в глаза другим детям из группы, но, к счастью, няня перестала водить её на тренировки. Отец узнал об этом только через пару лет.

– Милена, что вы здесь делаете? Ещё рано для сцен с вами, – сказал Кузьма Иванович.

Рыжеволосая девушка, которую Геля видела в столовой, была уже на площадке.

– Я знаю, просто мне хотелось бы присмотреться к вам, – улыбнулась Милена.

– Только не отвлекайте нас, – сказала Валентина Сергеевна, направляясь к людям с камерами и микрофонами на длинных стойках. – А то тут непрофессиональная актриса в главной роли, придётся помогать ей.

Милена сделала пару шагов в сторону Гели, глядя на Чупрунову.

– Вы же шутите? – спросила она с надеждой в голосе.

Геля почему-то съёжилась, по-прежнему цепляясь за папку. Милена смерила её взглядом:

– Поздравляю с дебютом. Рада за тебя… Наверное.

К Чупруновым подбежал человек с длинной яйцевидной головой в серо-голубом пиджаке:

– Достал, достал!

– Что? – Валентина Сергеевна переключила своё внимание на него.

– Ковш от бульдозера, ногу от манекена и двадцать акульих зубов.

– Надеюсь, без акулы, – съязвила Милена.

– Нужно было обязательно без акулы? – новоприбывший проверил что-то у себя в телефоне.

– Не страшно, сойдёт и так, – махнула рукой Валентина.

– И ещё, подпишите бухгалтерскую смету, – он протянул режиссёру ручку и бумагу, закреплённую на планшете.