Но тут перед моими глазами появился Сото, и я вспомнил, насколько это место отстойное. Прозвучал свисток: настало время тренировки.

Главный тренер «Кобр», Ким Палмер, представил меня всем так, будто я был звездой цирка.

– Ари Ланкастер – человек, который не нуждается в представлении после того ада, через который он провел свою команду. Он подарок бога для всего хоккея, и мы – счастливые сукины сыны из-за того, что заполучили его.

Окей, может быть, он сказал не совсем так, но что-то типа этого.

Тренер Ким сам по себе выглядел так, будто он сошел с мотивационного постера. Темные волосы с сильной проседью, жесткая линия подбородка – он был из того типа мужчин, которые в спортивных фильмах произносят ту самую речь в перерыве между таймами напряженной игры. У него была вот эта «я видел все» аура, как будто он мог предсказывать наши игры до того, как мы их вообще начинали. Я уже почти начал ожидать от него цитирования «Искусства войны» Сунь-Цзы. Он был достойным тренером, окруженным средними талантами. И ничего особо сделать с этим не мог.

Как только началась тренировка, мы стали выполнять упражнения. Скольжение, пасы, забрасывания – мы были похожи на сбитых с толку танцоров.

Единственное – у нас, в отличие от танцоров, было больше шлемов и меньше блесток.

Сото, в своем вечно энергичном настроении, решил, что будет замечательной идеей проверить меня, как будто мы были участниками НХЛ-версии ММА.

Я засмеялся, отталкиваясь от бортика.

– И это все, что ты можешь, идиот? Потому что твои пасы такие же эффективные, как рот твоей мамаши прошлой ночью.

Лицо Сото стало ожесточенно-красного цвета, что прекрасно сочеталось с его отвратительными волосами.

– Иди ты нахер! – заорал он второй раз за день, потому что его мозг размером с горошину точно не мог придумать ничего более креативного, чем это.

Он пристроился позади меня снова, когда Уолкер подъехал ближе, весь такой дипломатичный и с ямочками на щеках.

– Сото, надеюсь, ты будешь таким же резвым в играх с нашими соперниками.

Хорошо, Уолкер точно не такой плохой парень.

Сото скорчил рожу на высказывание Уолкера, но, к удивлению, ничего больше не сказал. Он просто раздраженно покатил дальше.

Я подмигнул Уолкеру, и он закатил глаза. Мы вернулись к тренировке: упражнения слились в одно большое, будто смонтированное видео с тренировки. Эхом по ледовой арене раздавался удар шайб и скрежет коньков, как саундтрек всех наших усилий и предвосхищений.

Все это ощущалось таким неправильным.

После стольких лет в одной команде я уже научился «читать» действия Линкольна и других моих сокомандников из Далласа на раз-два, предугадывать все, что они собираются сделать до того, как они это провернут.

Единственное, что я мог предсказать в этой команде безошибочно, – Сото – полный отстой.

По крайней мере, я могу утешить себя напоминанием, во имя чего все это делаю. И каков будет исход этой игры.

Когда Уолкер спросил, не хочу ли я сходить с ним куда-нибудь пообедать в неформальной обстановке, было очень просто ему отказать. Потому что сегодня… мой план по достижению конечной цели начнет осуществляться.

Я оказалась в суматохе Лос-Анджелеса, города, где за блестящей маской звездного успеха скрывались мрачные истории разбитых надежд и мечт.

И я была где-то недалеко от того, чтобы стать одной из этих мрачных историй.

Та работа, которая должна была перевернуть игру… Та самая, которая, как мне обещали, должна была запустить мою карьеру… рассыпалась как домик из песка под натиском морской волны.

Редактор журнала, ответственный за масштабную фотосессию, в которой я должна была сниматься для журнала Voyage, оказался втянут в скандал с сексуальными домогательствами. Из-за всего этого проект отменили. Шло расследование, которое уже попало во все новостные заголовки, поскольку все больше и больше сотрудников журнала Voyage и моделей делились своими жуткими историями.

Возможно, мне повезло, – я была на волоске.

Но я чувствовала себя одной из героинь тех самых поучительных историй. Еще одной девчонкой, которую отправили работать простой официанткой в тот момент, когда она пыталась добиться успеха.

Но, по крайней мере… Сейчас я могу дышать полной грудью.

Ресторан, где я теперь работала, обладал невероятной репутацией – это было место, куда постоянно приходили различные звезды. Здесь с легкостью можно было увидеть звезд А-листа, потягивающих дорогие коктейли за одним столом, в то время как начинающие актеры и модели таскали подносы.

Мой агент предложила мне эту работу. Сказала, что это хорошая возможность для меня: здесь я смогу познакомиться со звездами и стать для них другом.

Может быть, она права.

Но, по большей части, ощущалось все это так, будто я добровольно вызвалась быть жертвой приставаний вместо того, чтобы получать за свою работу деньги.

Возле моего бедра раздалось жужжание мобильника: мне пришла какая-то смска, и я тяжело вздохнула, точно зная, кто мне написывает.

Кларк.

Мы все еще были вместе. Или, по крайней мере, я полагала, что мы вместе.

Он был полностью растоптан и морально опустошен из-за моего отказа стать его женой. И еще больше он расстроился, когда я сказала ему о переезде.

Но он уверил меня, что сделает все, чтобы у нас получилось остаться парой. Что он любит меня.

Что я – все для него.

В общем, он говорил достаточно милые вещи. Точно милее тех, что я получила от Шепфилдов, которые сказали, что я разрушила все их аккуратно выстроенные планы на меня.

«Ты неблагодарная самовлюбленная соплячка. Мы сделали все для тебя. Дали тебе абсолютно все! До нас ты была не больше, чем дочерью убийцы. И я дала тебе свое имя! И вот как ты отплатила нам за это? Ты разочарование. Ничтожество».

Дочь убийцы. Разочарование. Ничтожество.

Все эти слова постоянно крутились в моей голове, выстраиваясь в один ряд с остальными – теми, что я говорила сама себе каждый день.

Мобильник снова зажужжал, и я оглянулась по сторонам, чтобы проверить, не смотрит ли кто-нибудь на меня, перед тем, как вытащить из кармана телефон.

Кларк:

Он говорил и писал все это с такой легкостью.

А я не могла произнести «Я люблю тебя» даже в своей голове.

Вина растеклась по моим внутренностям, ее вкус осел на моем языке, вызывая приступ рвоты.

– Эй, твой заказ готов, – прошипела моя коллега Бэйли, пробежав мимо. Ее тепло-карие глаза навыкате смотрели немного сумасшедше в тот момент, когда она косила ими туда, где стояла Дафна, шеф-повар, уставившаяся на меня в нетерпении.

Я поспешила взять готовые блюда, для чего мне пришлось преодолеть расстояние почти во весь зал ресторана. Это место было изящным и современным: такая эстетика встречалась во многих журналах по дизайну интерьера.

Минималистичный, но в то же время изысканный интерьер с мягким приглушенным светом, который создает теплую и манящую атмосферу. Стены украшены абстрактными картинами, столы отделаны полированным мрамором, а уютные кресла с низкой спинкой создают атмосферу ненавязчивой роскоши. Барная стойка с мраморной столешницей тянется вдоль одной стены, предлагая авторские коктейли, которые больше похожи на произведения искусства, чем на напитки. Открытая кухня, обрамленная огромным стеклом, позволяет посетителям увидеть мастеров кулинарии за работой.

Это место совершенно точно не было помойкой.

Я взяла поднос с блюдами, названия которых с трудом могла произнести, и стала преодолевать лабиринт из столов, чтобы добраться в свою секцию столиков. Мой сектор был заполнен людьми, которые ожидали, что их обязательно кто-нибудь узнает.