– Спасибо. – Я поднимаю взгляд к потолку, жалея, что на нем нет зеркала, в котором я смогла бы хоть немного рассмотреть супруга. – А вы чем занимаетесь в течение дня?

Он снова усмехается и делает глоток.

– Я? Пытаюсь стать королем.

Я смеюсь вместе с ним. Но, как ни странно, в воздухе нет и намека на дым. Лорд Фенвуд не лжет.

Вот только в этих землях уже много лет не было короля. Какой же страной он намерен править? До конца нашей приятной беседы я так и не нахожу в себе смелости спросить об этом.

На следующее утро Орен дожидается меня после завтрака. Застав его на кухне, я от удивления едва не роняю на пол тарелки.

– У меня чуть сердце не остановилось. – В стремлении успокоить внезапно расшалившиеся нервы я делаю глубокие вдохи.

Орен не отрывается от своего занятия – выгребает золу из очага, в глубине которого все еще тлеют крошечные угольки, готовые помочь вновь разжечь огонь.

– У меня здесь побольше дел, чем у вас.

– Но я ни разу не видела вас на кухне.

– А как, по-вашему, готовится еда?

Он наблюдает, как я пересекаю комнату и подхожу к раковине. И ничего не говорит, когда я собираюсь мыть посуду. Возможно, потому что не видит смысла останавливать меня, поскольку я занимаюсь этим уже неделю. Или лорд Фенвуд вчера вечером ему что-то сказал?

– Не знаю, – признаюсь я. – Возможно, здесь есть повар.

Пожав плечами, я включаю воду и сосредотачиваюсь на посуде. Я сгораю от желания узнать, обитают ли в этом доме еще люди, но не хочется выспрашивать открыто. Орену это точно не понравится.

– Его нет.

– Значит, вы отлично ладите с приправами. – Я одариваю его улыбкой.

Усмехнувшись, Орен ссыпает остатки золы в металлическое ведро.

– Вы пытаетесь меня задобрить?

– Я просто говорю правду. – Я отхожу в сторону от раковины, чтобы не мешать Орену мыть руки, по локти перепачканные сажей. – А разве вас нужно задабривать? Я у вас на плохом счету?

– Жить с вами в одном доме не так плохо, как ожидалось.

– О, я слышу одобрение, – сухо замечаю я.

Орен никак не реагирует на мои слова. Выключив воду, он берет полотенце и как-то слишком уж неторопливо вытирает руки. Интересно, о чем он думает?

– Вы явно заинтересовали хозяина.

По телу пробегает покалывание, сопровождаемое волной тепла, как бывает, когда ложишься в слишком горячую ванну. С чего вдруг меня волнует мысль о том, что я заинтересовала лорда Фенвуда? Я пытаюсь отогнать это ощущение, пока не вспыхнули щеки.

И все же любопытство берет надо мной верх.

– С чего вы взяли, что я его интересую? – произношу, не в силах удержаться от вопроса. Но мне нужно знать.

– Он все чаще спрашивает о вас. Я уже много лет не видел, чтобы он проводил с кем-то новым так много времени.

Вообще-то лорд Фенвуд почти не проводил со мной время. И если в его понятии «много» – те крохи, что он мне уделил, чудо еще, что этот затворник не спятил здесь в одиночестве.

– Ну, можете передать, что мне тоже нравится его компания. Имея возможность выпить с ним перед сном по бокалу вина, я чувствую себя гораздо менее одинокой.

– Я скажу ему об этом. – Подхватив ведро с золой, Орен направляется к боковой двери, ведущей из кухни. – А теперь идемте. Несмотря на все мои протесты, хозяин сообщил, что сегодня для вас есть работа.

– В самом деле? – Не в силах скрыть возбуждение, я бегу за ним. Однако на пороге выходящей на задний двор двери останавливаюсь как вкопанная. – Мне вроде бы нельзя заходить за дом.

– Сюда можно. – Орен указывает на старую каменную стену, которая ограждает территорию участка и тянется за правым крылом дома до самого леса. В тусклом свете, льющемся из-за деревьев, я различаю, как она резко обрывается, превращаясь в ничто. – Но пересекать ту линию, где заканчивается стена, вам нельзя ни при каких обстоятельствах. Наша защита действует лишь в ее пределах. А значит, в саду вы в безопасности.

Сад находится позади правого крыла поместья. С одной стороны он ограничен стеной, с другой заканчивается неподалеку от столовой с огромными окнами, которая расположена в левом крыле. Странно, что я прежде его не замечала. Впрочем, «сад» – слишком великодушное название для заросших грядок, разделенных потрескавшимися дорожками, на которых толстым покрывалом лежат сосновые иголки. В углу, где стена подходит к самому дому, виднеется деревянный сарай, который лишь каким-то чудом до сих пор не развалился на части. Орен направляется к нему и высыпает золу в стоящий рядом ящик, судя по всему, предназначенный для компоста.

– Вы… здесь что-то выращиваете? – удивляюсь я.

– Вот здесь картошка, – поясняет Орен, шагая по тропинке и кивая на грядку. Я тут же узнаю плоские заостренные картофельные листья. – Тут морковь вместе с петрушкой. Сзади розмарин. Прошлой зимой вместо помидоров появился куст базилика, а после… погиб, – немного виновато сообщает Орен. – Как у вас с садоводством?

– Нормально, наверное. – Если можно так сказать.

Из-за плохого урожая Джойс не раз била меня хлыстом по костяшкам пальцев. Впрочем, это не самые худшие из оставленных ею шрамов. Можно подумать, ее суровые наказания могли добавить мне умений. Я более-менее сносно управлялась с растениями, но эта обязанность вызывала во мне только негодование.

– Хотя я, конечно, могу здесь убраться, укрепить сарай, поменять расположение грядок. И если вы объясните мне, как ухаживать за растениями, я им не наврежу.

Он бросает на меня скептический взгляд. Я же в восторге от предстоящей работы. Не хочу, чтобы у меня отняли это дело лишь из-за посредственных умений в области садоводства, поэтому добавляю:

– Обещаю, что не подведу вас, Орен.

– Давайте сегодня начнем с уборки, – предлагает он. – А потом решим насчет ухода за растениями.

– Согласна, – быстро киваю я.

Орен удаляется, оставляя меня одну. Учитывая состояние сада, не так-то просто будет навести здесь порядок. Впрочем, это всего лишь означает, что для работы мне потребуется несколько дней. Я тут же мысленно прикидываю список задач, расставляя их по степени важности, и заодно обдумываю, что еще можно сделать в саду. Если после починки всего необходимого останутся материалы, к примеру, неплохо бы поставить здесь скамейку, на которой можно посидеть поздней весной или летом, пока вокруг радостно жужжат насекомые.

Набравшись смелости, я открываю дверь сарая, отчего строение едва не обрушивается на мою голову. Но внутри есть грабли, а больше мне пока ничего не нужно.

Сад от леса отделяет четко видимая линия, где заканчиваются каменные дорожки и начинается лесная подстилка. Начав с проходов между грядками, я сгребаю сосновые иголки к задней части и выбрасываю их за границу, на лесную территорию. Однако дальше не захожу.

Лишь поздним утром я впервые останавливаюсь, чтобы передохнуть. Прислонившись к стене, вытираю со лба пот. У меня болят мышцы. Всего неделя праздной жизни, а я уже начинаю терять физическую форму. А потому в очередной раз радуюсь, что нашла себе занятие. Работа заставляет меня двигаться и помогает поддерживать силы.

Внезапно мое внимание привлекает какое-то сопение, а следом раздается тихий плач. Обернувшись к лесу, я всматриваюсь в просветы между деревьями. Наконец вдали замечаю девочку. Сжатыми в кулачки руками она утирает мокрые от слез щеки.

– Что ты там делаешь? – окликаю ее. Девочка все так же плачет, будто не слышит меня. – Ты заблудилась, маленькая?

Она по-прежнему не отвечает.

Окинув взглядом лес в попытке выяснить, есть ли кто еще рядом с ней, я никого не вижу. Между тем замечаю висящую у нее на плече сумку. Кто мог привести ребенка в темный лес? Поговаривают, что некоторые взрослые осмеливаются добывать там себе пропитание. Но неужели есть глупцы, которые додумались взять с собой ребенка? Оттолкнувшись от стены, я подхожу туда, где кончаются каменные дорожки, и прикладываю ладони ко рту.