И вот тон у него был такой двоякий, что можно подумать, будто он про характер и поведение говорит, но взгляд Бестиана говорил о другом. Потому что был направлен на мои «выдающиеся» верхние девяносто. Не скрою, тут мне было чем похвастаться, но об этом я задумалась только сейчас, под жгучим взглядом Бестиана.

Я не привыкла плавиться под мужскими взглядами. Точнее, сальные взгляды на себе ловить порой приходилось, но Бестиан… он смотрел как-то иначе. Не было в его взгляде пошлости и вожделения, но смотрел он так чувственно, что мне стало невыносимо жарко, и сердце забилось быстрее. Вообще не знаю, можно ли про чей-то взгляд сказать, что он чувственный, но Бестиан вызвал именно такие мысли в голове.

– Так, ладно… Едем дальше, а то я еще далеко не всё понял. Хм… А память обо мне ты почему не утратила? Мой личный инсо́мнио по кличке Мимишка хорошо тебя цапнул, от души, я видел. Его укус токсичен и стирает все последние воспоминания, и главное – делает это бесследно. Но ты меня не забыла. Хотя должна была, у меня никогда не было осечек. Тоже твои штучки?

– Биели́та.

– Хм?

– Бутоны биелиты обладают рядом волшебных свойств, одно из которых – нейтрализация любых чар, влияющих на стирание памяти. Ну и на укусы тоже действует, как я сегодня смогла убедиться. Работает, только если жевать свежесорванный бутон.

– И долго эффект антидота сохраняется? – с интересом спросил Бестиан.

– В течение получаса-часа после разжевывания. Зависит от степени созревания бутона. Чем моложе бутон, тем выше в нем концентрация нужных веществ.

– Потрясающе… Ты сама до этого додумалась? – в глазах Бестиана светился неподдельный интерес. – Потому что я ни о чем таком не слышал. А с учетом специфики моей работы – должен был.

– Мама меня многому обучила.

– А мама у тебя кто? – сощурился Бестиан.

– Артефактор с навыками целителя.

– Твоя мама – Светлана Абрамова, что ли? – неожиданно спросил Бестиан.

Я удивленно вскинула брови.

– А ты откуда ее знаешь?

Бестиан как-то смутился, что ли, и неопределённо повел плечом.

– Я много общаюсь с разными артефакторами, много работаю в том числе с профессором Дарбетом, а он очень хорошо отзывался об исследованиях д’Акировой. Я просто вспомнил, что среди выдающихся артефакторов-целителей есть одна с такими же огненными волосами, как у тебя. Ты на нее очень похожа.

Как интересно, хм-м-м. Пожалуй, такое положение вещей меняет дело и корректирует мои дальнейшие действия.

– Профессор Дарбет хотел переманить мою маму к себе на службу вроде как, – произнесла я.

– Такого специалиста любой будет пытаться к себе переманить, в этом нет ничего удивительного, – усмехнулся Бестиан. – Но мы отвлеклись, а ведь я так и не понял, для чего ты заманила к себе д’Акирову. Ты всё время юлишь, забалтываешь меня и не отвечаешь на этот вопрос.

– Мне нужно было, чтобы д’Акирова помогла мне в расследовании о таинственной пропаже моей мамы и младшей сестренки.

– Э-э-э… – глубокомысленно изрек Бестиан. – Очень, хм… подходящее дело для юной леди, да. А следственный инквизиционный комитет для чего существует.

– Ну, явно не для помощи людям, попавшим в ситуацию типа моей, – хмыкнула я. – Чего ты прицепился? Это мое личное дело. Мне нужна была информация от Сабрины – я ее получила. Во всяком случае, у меня хотя бы какие-то наметки появились на дальнейшие мои действия. А если с этой Сабриной что-то не так – с этим должны разбираться уже специалисты, а не я. Ты ведь как раз такой специалист, верно? Не сам по себе развлекаешься, я правильно понимаю? У тебя явно есть некие руководители, назовем это так.

Бестиан медленно кивнул, не сводя с меня взгляда пронзительных синих глаз.

– Можно и так сказать.

– Не знаю, правда, какого рода ты специалист, и от чьего имени выступаешь, – сощурилась я. – Подозреваю, что ты связан с негосударственными структурами. Возможно, просто наемный убийца, которому ничего не стоит разобраться с неугодными.

Бестиан громко фыркнул и шагнул ко мне ближе, взгляд его стал угрожающим.

– Раз ты меня уже записала в убийцы и постоянно это повторяешь… Может, мне тогда избавиться и от тебя заодно? – сладким голосочком пропел он. – Раз уж мне это ничего не стоит, по твоему мнению.

– Валяй, – ослепительно улыбнулась я. – Только сначала улыбнись, потому что нас снимают скрытые камеры.

– О чем ты?.. – начал было Бестиан, но осекся, хмуро уставившись в одну точку под потолком.

– Они непрерывно записывают и картинку, и звук, – весело добавила я, указав на все четыре угла комнаты.

Камеры были действительно скрытые – маскировочными чарами. А вообще, выглядели они как артефакты-медальоны, которые запоминали всё, что происходило в комнате. У меня имелась целая горстка таких самодельных, и пока Сабрина умывалась в ванной, я быстро развесила артефакты по комнате.

– И учти один момент: этот связной артефакт, – я выразительно постучала по невзрачному колечку на своей левой руке, – привязан к моей ауре, и я сделала так, что он мгновенно передает всю информацию с этих скрытых камер на артефакты-дубликаты, находящиеся в другом месте, далеко отсюда. Так что, во-первых, у меня есть весь компромат на тебя, поэтому даже не пытайся больше стереть мне память – я по своим записям легко восстановлю ход событий и настучу на тебя в инквизицию. А во-вторых, если ты меня сейчас грохнешь, ну или не сейчас, а попозже, при каких-нибудь загадочных обстоятельствах, то записи этого нашего разговора останутся и разлетятся по средствам массовой информации со скоростью ветра. Поверь, я об этом позаботилась.

…потому что артефакты-дубликаты в случае моей смерти отправят всю информацию на связные артефакты Оливии, а в способностях подруги мгновенно разносить сплетни и поднимать кипиш, задействуя связи своего папочки, я не сомневалась.

Чем дольше я говорила, тем больше взлетали вверх брови Бестиана. В какой-то момент мне показалось, что он уже просто устал удивляться нахальной студентке, упавшей ему на хвост.

«Да какого фа́рна?!» – так и читалось в его глазах.

А я самодовольно улыбалась и свысока поглядывала на Бестиана. Ладно, допустим, мне трудновато было поглядывать свысока на человека, который был выше меня ростом, но я очень старалась всем своим видом показать превосходство.

По сути, Бестиан оказался в заложниках: отпустить меня просто так восвояси он не мог, и по идее, должен был стереть мою память, потому что – как он там говорил? – «согласно Уставу Иллунариса я не могу тебя отпустить», что-то вроде того. Отпустить он меня не мог, да и стереть память или уничтожить меня тоже не мог – информация об этом мгновенно передастся на связные артефакты, которые Бестиан не имел ни малейшего представления, где искать. Допустить это Бестиан тоже не мог, потому что явно не афишировал свои дела, а значит, точно действовал не по указу правительственных структур и являлся неким серым кардиналом в неизвестной мне игре. Отпустить нельзя, убить нельзя, заставить молчать заклинаниями тоже вроде как бесполезно, но и доверять моему слову тоже нельзя. Дилемма, однако.

Все эти мысли пролетели матерной строкой в глазах Бестиана, который медленно закипал от негодования, злился на обставившую его девчонку в лице меня и пытался понять, что со мной делать, и что я могу потребовать за свое молчание и уничтожение всех компроматных записей с артефактов.

Что было мне на руку, потому что я теперь действительно знала, какие требования выдвигать. Ну ладно, ладно – о чем просить. Мы же в дружеской манере общаемся, да? Пока что.

Но помимо удивления, читались в Бестиане и другие эмоции.

– Как ты это сделала? – заинтересованно спросил он. – Провернула такую сложную тему с артефактами-дубликатами… Это же очень сложные чары, относящиеся к высшей магии, не каждый специалист может такое грамотно настроить. Ты где обучалась этому, в какой академии?