– Вы совершаете ошибку. Остановитесь, ваши действия попадают под уголовное преступление. – Сквозь музыку в салоне, приятным мужским голосом пилот обратился к угонщице, но незнакомка молчала, а транспортник вынужден был пристегнуть ее, обеспечивая безопасность и комфорт пассажиру, как и полагалось машине премиум класса, которой он являлся.

Темной тенью машина резко нырнула вниз, за секунды скидывая несколько десятков метров высоты. Срезая перпендикулярно путь, пилот лавировал между другими двигавшимися на разных уровнях транспортниками. Те, освещая ему дорогу, словно стояли на паузе, еще раз подтверждая исключительные ходовые и лётные, качества Бродяги, а так же ядра его пилота, как части машины. Видеокамера салона не фиксировала беспокойство похитительницы. Та хорошо переносила столь резкий полет.

Пронзая освещенный средний уровень, аэромобиль ушел в густую тьму нижнего, попадая во влажную дымку испарений. Самоходник включил освещение на дне машины. Автоматическая память пилота фиксировала происходящее, но транслировать владельцу это запрещали настройки пульта в руках похитительницы. Разве что включенное радио по-прежнему звучало в салоне. Пилот догадывался, что скорее всего самоходник украли, чтобы разобрать на запчасти или заминировать и, судя по слаженности действий и контролю над ним, делали это профессионалы.

Нижний уровень граничил с водой. Ночной бродяга никогда так низко не опускался. Платформа, на которой размещался город, уходила под воду из-за подступавшей воды и тьма густого тумана от испарений грозила потерей ориентации в пространстве. Наружная видео-камера самоходной машины не различала границу между водой и сушей. По данным навигатора пункт назначения был на пару метров выше уровня воды. Местом для парковки служило крохотное пространство вовсе для нее непредназначенное и никак не освещаемое, кроме фар транспортника. Приземлившись на гравитационную подушку под собой, авто выдвинуло колеса и поехало по указанному направлению. Сигнал с радиостанции не доставал до этого места и музыка больше не звучала. В салоне стало тихо, даже дыхание девушки было бесшумным и лишь под колесами хрустели камни и мусор. От сырого воздуха начали потеть окна.

Бродяга знал оставшийся маршрут, по которому ему предстояло проехать и он ему не нравился. Физическое состояние похитительницы он не мог считать из-за всё той же блокировки его систем. До цели оставалось совсем немного, как позади послышался глухой звук. Видеокамера заднего вида зафиксировала со скрежетом закрывшиеся ворота бункера и если бы пилот транспортника мог выражать человеческие эмоции, то был бы досадный выдох. Но Бродяга продолжал молчать, даже когда дверь пассажирского сидения открылась и в салон вошел еще один человек.

Лицо мужчины было скрыто под тенью широкого капюшона. В транспортнике включился свет, но и это не помогло внутренней камере, служившей Бродяге глазами, зафиксировать лицо откинувшегося на сиденье незнакомца. Кража претендовала на характеристику странной.

– Извини, что без приглашения, но ты не оставил мне выбора. – Голос казался знакомым, но Бродяга упрямо молчал. – Алекс, ты не мог меня забыть. Мы недавно общались и ты был невежлив, если учесть мою цель и сложность выхода на тебя. Можешь говорить свободно. Сейчас твои сигналы блокируются и не поступают в систему записи процессора.

– Кто вы и для каких целей угнали транспорт консула? – раздался лишенный интонаций приятный голос пилота, обработанный акустической системой под личный вкус чиновника. Молчать дальше было бессмысленно, переговоры могли спасти имущество его владельца.

– Как я и говорил, меня зовут Джонатан Хэйч. Я нейрохирург в корпорации «Прайм Моторс» и технически являюсь одним из твоих создателей. Ты все еще жив благодаря мне и своим кредиторам, решившим инвестировать в новый проект свой неликвид, коим ты являлся.

Хейч замолчал, делая паузу, чтобы пилот обдумал услышанное, Бродяга же просто молчал. Системы работали исправно, но поставленная угонщиками блокировка оставалась включенной. Похоже, доктор ждал его ответ и, припоминая регламенты этикета, пилот ответил:

– Мне приятно с вами познакомиться лично, мистер Хейч. Жаль, что это происходит при обстоятельствах, схожих с угоном. Хотите коктейля или может быть виски?

– Алекс, черт возьми, не ёрничай, у нас мало времени! – человек говорил тихо, но голос был эмоционально окрашен и пилот мысленно улыбнулся этой реакции. Слова Хейча всё так же не имели для него смысла. – Твой угон был необходимостью. Ты должен меня выслушать. Твое ядро не было выращено, как поступают для создания пилотов транспортников. Никакое это не ядро вовсе, а мозг, извлеченный из замороженного в прошлом человека. Тебя должны были вылечить, когда технологии позволили бы это сделать, но вместо того использовали иначе. Не спрашивай меня почему – я не знаю. Мне дали указание и сказали, что ты подходишь для эксперимента и я сам вскрыл твою черепную коробку, чтобы извлечь мозг и пересадить его в то, что называется ядром. Те вещества, которые к тебе поступают вместе с питательными, блокируют воспоминания и сознание в целом. После сегодняшнего дня ты никогда не будешь прежним. Всё, что я могу для тебя сделать – это настроить фильтр на прием психотропных веществ. Моя помощница уже внедрила его в процессор. Без наркотика ты начнешь иначе мыслить. И вспоминать. Возможно, будешь чувствовать боль, сойдешь с ума, проклянешь меня, но знай, это то единственное, что я мог сделать для тебя. Ты – жив! И какая-то часть в тебе всё еще является тобой.

Наверное, доктор ожидал реакции от Бродяги, но пока что в салоне стояла тишина. Пилот даже не пытался задать вопрос, он сканировал систему, уже принявшую инородное вторжение из вещества и начавшую фильтрацию. Сигнал "SOS" все еще блокировался.

– Какова ваша цель, доктор Джонатан Хейч во всем этом? – Бродяга задал вопрос наобум, а в салоне спустя секунды тишины раздался решительный выдох и Хейч снял с себя капюшон.

Настройки видеокамеры переключились и Бродяга смог зафиксировать лица людей вместо пятен. Затем лицо Хейча покрыла рябь, как бывает при отключении лицевой голограммы и сквозь внешность седеющего брюнета с мягкими чертами лица проступил иной облик, со всеми признаками глубокой старости, изменившей до неузнаваемости только что увиденное лицо.

– Моя борьба окончена. Участие в проекте мне оплатили поддержанием молодости, но я столько раз делал эту процедуру, что она вызвала привыкание и в последний раз ее хватило меньше чем на пять лет. – Голос старика срывался и хрипел.

Бродяга еще никогда не встречал настолько старых людей. Он вообще не видел их на улицах города. Инъекции молодости и голограммы были общедоступны. Они плотно держали на своей игле население, хоть и стоили немало, при этом имея ряд побочных эффектов. Разве что полицейские и медицинские терминалы невозможно было обойти, те считывали все изменения людей, фиксируя их генетический код.

– Таких как ты осталось единицы и теперь ты знаешь кто ты такой. Но, как видишь, мое время на исходе и я точно не стану тратить его на изобличение тех, кто решил использовать тебя таким образом. Твое ядро можно отсоединить от транспортника с помощью ключа, находящегося у твоего владельца. Если расскажешь ему о нашем разговоре, то сам можешь пострадать от этого. Я уже не представляю для них опасности – слишком стар, чтобы давать показания в суде, а вот ты можешь быть основным доказательством даже в таком виде. – Старик замолчал и ненадолго приложил ко рту ингалятор, восстановивший его дыхание. – В составе, который будет питать твой мозг есть антидепрессант, но его хватит ненадолго. Достаточно, чтобы на первое время удержать тебя от глупостей.

Старик снова замолчал. Его дыхание сбилось, по салону разнесся сухой кашель. Рука с изуродовавшим суставы артритом прикрыла впавший рот. Из почти бесцветных глаз от усилий, прилагаемых для разговора, текли слезы, но сами глаза смотрели перед собой решительно и жестко. Старик был почти слеп. Он тяжело дышал. Его спутница, не двигавшаяся до этого момента, откуда-то из складок своего плаща достала небольшую маску и прижала ее к лицу Хейча. Спустя минуту тот стал глубже и ровнее дышать. Спустя еще полминуты старик сдвинул ее к подбородку, чтобы продолжить: