Подобно Зенону до него и множеству стоиков после него, Клеанф явился в Афины с востока, в его случае из Асса, что на территории Турции. Он учился у Зенона и около 263 года до н. э. стал его преемником в качестве главы школы. Основой его притязаний на славу является авторство самого раннего из дошедших до нас развернутых стоических текстов (хотя не то чтобы очень длинного). Это «Гимн Зевсу», сохранившийся в антологии материалов, составленной столетия спустя Иоанном Стобеем. По своему тону «Гимн» (перевод см.: LS. 541 и IG. II-21; ФРС. I. 537) ярко религиозен, что предполагает его название, но не очень сочетается с нашими знаниями о ранней физике стоиков. И действительно, Диоген Лаэртский (ДЛ. 7.170; ФРС. I. 463) говорит, что Клеанф не имел особой склонности к физике, хотя и сообщается, что им было написано два тома о физике Зенона и четыре тома о Гераклите. Традиционные изложения стоической физики часто упоминают определяющее влияние Гераклита, и, возможно, именно благодаря трудам Клеанфа о нем Гераклит оставил свой след в учении стоиков.

Третьим главой афинской Стои после Зенона и Клеанфа стал Хрисипп из Сол, города в Киликии в Малой Азии. Он принял руководство школой вслед за Клеанфом примерно в 232 году до н. э. и умер в возрасте семидесяти трех лет, примерно в 205 году до н. э. Значение Хрисиппа для развития стоической философии коротко изложено в часто цитируемой фразе Диогена Лаэртского: «Не будь Хрисиппа, не было б и Портика» (ДЛ. 7.183; ФРС. 6–7). Он оказался особенно важен для продолжения школьной традиции благодаря своим ответам на нападки философов-скептиков из Академии, например Аркесилая (см.: Gould 1970: 9). Вполне вероятно, что он был самым важным мыслителем ранней Стои и, по-видимому, самым значительным философом-стоиком вообще. Его важнейший вклад состоит в объединении идей предшественников со своим собственным оригинальным материалом и в последующем их изложении в виде высокосистематизированной философской системы, которая легла в основу стоической ортодоксии. Так, например, уже только после Хрисиппа мы можем считать Аристона неортодоксальным; до Хрисиппа далеко не всё выглядело столь однозначно.

В древности он, вероятно, был знаменит своими способностями логика, но его также хвалили и за способности во всех областях философии. Сообщается, что им было написано примерно 705 книг, и существует обширный перечень их названий. Однако всё, что сохранилось, – это фрагменты, цитируемые более поздними авторами, особенно Плутархом и Галеном, оба из которых написали работы, критикующие Хрисиппа. В настоящее время среди свитков папируса, найденных в Геркулануме, были обнаружены еще некоторые части, вроде фрагментов его работ «О провидении» и «Логические вопросы». Вполне возможно, что среди найденных обугленных свитков могут быть и другие работы Хрисиппа, ожидающие расшифровки.

Следующим после Хрисиппа главой Стои был Зенон из Тарса. Его преемником стал Диоген Вавилонский. Диоген был одним из трех афинских философов, отправившихся с посольством в Рим в 155 году до н. э., что стало важным для укоренения греческой философии в римском мире событием.

Фигуры, с которыми мы знакомились до сего момента, традиционно известны как «ранние» стоики. За ними следуют «средние» стоики. Осмысленность этого разделения ставится некоторыми исследователями под вопрос, и они вполне могут быть правы, но тем не менее это различение уже слишком хорошо устоялось. Одной из предполагаемых черт, отличающих среднюю Стою от ранней, является ее увеличившаяся эклектичность, которая заключалась в привлечении философского материала других античных школ. Таким образом, имея эти данные, мы должны спросить, в какой степени философ, оставаясь в сколько-нибудь серьезном смысле стоиком, может отклоняться от учения ранней Стои и обращаться по определенным темам к другим философским традициям.

Возможно, первым после Хрисиппа стоиком, при котором возникает вопрос о последовательности учения, является Антипатр из Тарса, сменивший Диогена Вавилонского на посту главы школы. Антипатр попытался найти точки соприкосновения между стоицизмом и платонизмом. Однако на первый план проблема эклектики и ортодоксии выходит, когда мы обращаемся к ученику Антипатра, Панетию Родосскому.

Панетий появился на свет на Родосе примерно в 185 году до н. э. Поначалу он учился в Пергаме, а затем – в Афинах, у стоиков Диогена Вавилонского и Антипатра из Тарса. Позже некоторое время он провел в Риме, среди людей из окружения знаменитого римского полководца Сципиона Африканского. Главой стоической школы он стал в 128 году до н. э., вслед за Антипатром. Умер примерно в 110 году до н. э. Позднейшее значение Панетия в немалой части связано с его влиянием на Цицерона, много заимствовавшего из его ныне утраченной работы «О надлежащем» («Peri Kathekhonta»), на которую он опирался при написании своего крайне важного сочинения «Об обязанностях» («De Officiis»).

Сообщается, что Панетий восхищался как Платоном, так и Аристотелем. Хотя в целом он продолжал придерживаться стоического учения (достаточно, чтобы иметь возможность оставаться главой школы), в некоторых местах Панетий от него отклонялся. Он отверг стоическую доктрину о периодическом разрушении мира, утверждая вместо этого его вечность (см.: DL. 7.142). Можно заметить, что он несколько смягчил стоическую этику, отрицая, что для счастья довольно одной добродетели (предполагая, что также необходимы и материальные блага; см.: ДЛ. 7.128; ФРС. I. 569; IiI. 49), и перенес основное внимание с идеала мудреца на обычного человека с улицы (см., напр.: Сенека. Ер. 116.5).

И всё же, несмотря на своеобразие своих взглядов на эти вопросы и упомянутое восхищение Платоном, он оставался правоверным стоиком, отвергая платоническое учение о бессмертии души (см.: Цицерон. Tusc. 1.79). Стоит также заметить, что некоторые из его «своеобразных» мнений были приняты уже некоторыми из его стоических предшественников; Диоген Вавилонский, к примеру, отвергал периодическое разрушение мира, так что в этом вопросе Панетий попросту следовал за одним из своих учителей-стоиков.

Посидоний родился в сирийской Апамее примерно в 135 году до н. э. В Афинах он учился у Панетия. Когда в 110 году до н. э. тот умер, Посидонию должно было исполниться примерно двадцать пять лет. Вместо того чтобы остаться в Афинах, он переехал на Родос и именно здесь преподавал философию. Так могло произойти потому, что после смерти Панетия совместное руководство школой перешло к Мнесарху с Дарданом. Находясь на Родосе, Посидоний совершил несколько путешествий по Средиземноморью, проводя научные и культурные наблюдения, вполне в духе Аристотеля. Самым знаменитым его учеником был, по всей видимости, Цицерон. Посидоний умер около 51 года до н. э., когда ему было уже за восемьдесят. Он был в первую очередь эрудитом, внесшим свой вклад не только в стоическую философию, но и в историю, географию, астрономию, метеорологию, биологию и антропологию.

Традиционно было принято утверждать, что самое известное и наиболее заметное отступление Посидония от стоической ортодоксии находилось в области психологии. Согласно сведениям Галена, если ранние стоики вроде Хрисиппа принимали монистическую психологию (в которой разум и эмоции не были разделены в качестве различных способностей), то Посидоний пошел вслед за Платоном и предложил трехчастное устройство души, разделив ее на разум, эмоции и желания. Гален с большим удовольствием разобрал это внутреннее противоречие стоической традиции в своем трактате «Об учениях Гиппократа и Платона». Однако недавние исследования показывают, что расстояние, разделявшее Хрисиппа и Посидония, не было таким большим, как утверждал Гален (см., напр.: Cooper 1999).

Панетий и Посидоний отклонялись от некоторых ранних стоических доктрин. Однако в этом совсем не обязательно видеть недостаток. Если бы они бездумно принимали всё, чему учила ранняя Стоя, то они были бы скорее религиозными послушниками, нежели философами. Ведь очевидно, что Клеанф и Хрисипп также не были слепыми последователями Зенона, а скорее расширили и развили заложенные им основания теми способами, что отражали их собственные философские устремления, и каждый из них внес свой индивидуальный вклад в развитие стоической философии. Стоики после Хрисиппа обрели хорошо развитую систематическую философию. Если мы предположим, что эти стоики действительно были философами, а не просто слепыми приверженцами каждого слова учителя, то нам, конечно, следует ожидать некоторого отступления от его учения. Если Панетий и Посидоний вообще заслуживают называться «философами», то нам стоит ожидать, что они придут к своим собственным выводам и время от времени будут расходиться во мнениях с предшественниками. Нет ничего непоследовательного в том, чтобы делать это, одновременно продвигая стоическую философию как школу, вызывающую наибольшую интеллектуальную симпатию. Действительно, если бы это было не так, то сами понятия философской школы или традиции рисковали бы стать противоречием в терминах.