– Вадим не богач, – возражала Соня, – да и не за его деньгами я гналась, когда замуж выходила. Ты же знаешь.

– Знаю-знаю, – улыбалась Вика. – Я ж шучу. Я вообще считаю, что кто-то предназначен для карьеры, а кто-то для карьеры мужа. Не все же мы одинаковые, правда?

Вика подмигивала Соне, смеялась, а Соня после таких высказываний подруги пыталась заглушить в себе неприятное чувство, волной накатывающее ощущение, будто она и правда выскочила за Вадима только потому, что он был очень обеспечен. Неужели она, Соня, со стороны выглядела именно так? Охотницей за деньгами? Может, поэтому и родители Вадима относились к ней более чем прохладно.

Вика работала теперь в хорошем рекламном агентстве и была, что называется, женщиной, сделавшей сама себя. Им обеим было под тридцать, только у Вики жизнь бурлила, а у Сони будто замерла. Если Соня жила по накатанной, то Вика кипела идеями и строила планы. Все у нее было распланировано на годы вперед.

– Через год у меня будет достаточно денег на покупку квартиры-студии, не хочу влезать в ипотеку, – говорила она. – А лет через пять думаю открыть собственную фирму.

– А как же семья, Вик? – спрашивала Соня.

– А что семья? Не всем быть счастливыми в браке. У кого-то счастье в другом.

– Нет, – мотала головой Соня. – Я уверена, что самое главное для женщины – это семейный очаг, дети…

– Ну, одно другому не мешает, – возражала Вика. – Можно и детей, и карьеру… Не знаю, чего ты дома засела, давно бы уже чем-нибудь занялась. Хоть бы пироги свои пекла или вон торты на заказ. Сейчас это весьма востребовано.

«Хоть бы пироги свои пекла» резало слух. Вика будто бы нарочно принижала важность Сониной профессии, но такая уж она была – говорила, что думает, без обиняков. Нет, не осуждала, уважала выбор подруги, но сама бы никогда такой не сделала.

Идея Вики насчет выпечки тортов на дому Соне понравилась, но она так и не решилась рассказать о ней Вадиму. К тому времени он уже в открытую презрительно отзывался о Сониных кулинарных способностях, а ее желания и мечты ни во что не ставил.

Разговоры о счастье, семейном очаге и разных взглядах на жизнь подруги уже давно не вели, потому что Соня хоть все еще и делала вид, что у нее удачный брак, но обе они понимали: все совсем не так радужно, как когда-то представлялось Соне. Вика не вмешивалась и лишних вопросов не задавала: если Соня захочет, сама расскажет, а не захочет…

В этот раз, приехав к подруге и услышав ее очередной совет, что Соне нужно бы чем-то заняться помимо мужа и дома, найти какое-то дело по себе, Соня не выдержала.

– Не знаю, что мне делать, – призналась она, усевшись за обеденный стол и отхлебнув горячего чая с черникой, которым угощала ее Вика. – Мне кажется, я схожу с ума, Вик.

– В смысле? – замерла подруга, так и не донеся до рта рассыпчатое печенье.

– Вадим мне изменяет, – выдохнула Соня.

– Ты уверена?

– Ну, не знаю, – дернула плечом Соня. – Он постоянно задерживается на работе. Сегодня вот опять уехал в офис. А сегодня, между прочим, суббота. А вчера на вороте его рубашки я обнаружила следы помады. Да и не в первый раз уже, – вздохнула Соня.

– И? – уставилась на нее Вика.

– Что – и?

– И что он на это говорит? Ты ему устроила скандал?

– Какой скандал, Вик? Ты же знаешь, какой он… Когда я попыталась ему что-то сказать, Вадим высмеял мои претензии так, что я почувствовала себя умалишенной дамочкой, которой что-то мерещится, а мне ведь и правда мерещится… всякое. – Соня подула на чай, сделала большой глоток и прилипла глазами к окну: лишь бы не видеть Викин осуждающий взгляд.

– То есть ты уверовала в слова своего мужа о том, что помада на его одежде тебе померещилась? – осторожно проговаривая каждое слово, произнесла Вика.

– Да нет, мне другое мерещится.

И Соня рассказала про регулярно повторяющиеся сны, иногда не сны, а самые что ни на есть настоящие миражи о том, как она хладнокровно убивает мужа.

– И понимаешь, смотрю на него, а меня тошнит! – все больше распалялась Соня. – Ведь у него явно женщина на стороне, и он с ней регулярно встречается, приходит, весь провонявший чужими духами, губы аж опухшие от поцелуев, и спокойненько так садится за стол и делает вид, что он муж, а я жена. Только уже давно мы не муж и жена, а лишь делаем вид. Еще и критикует меня. Постоянно критикует: то ему еда не так приготовлена, то в доме грязь, то выгляжу я плохо. Мне кажется, еще чуть-чуть и я сорвусь.

Она закончила свою тираду и шумно выдохнула.

– Сонь, – наконец промолвила ошарашенная Вика, – я, конечно, подозревала, что все у вас с Вадимом не так гладко, как ты преподносила, но я не пойму, зачем ты все это терпишь, если так тошно?

– А что я могу?

– Разведись! – тут же нашла решение Вика.

– Развестись? – Соня посмотрела на подругу удивленно, даже озадаченно.

– Тебе что, такая идея даже в голову не приходила?

– Ну… Я же не могу быть на сто процентов уверена, что он мне изменяет, – не очень уверенно возразила Соня. – Может, мне привиделась эта помада.

– А что, разводятся только из-за измены? – фыркнула Вика. – Да я бы и половины не стала терпеть из того, что ты мне рассказала. Еда ему не та? Прическа не такая? Сонь, где твое самоуважение? Где любовь к себе? Ты ведь растворилась в муже.

Соня смотрела на подругу и растерянно хлопала ресницами.

– Но ведь он мой муж…

– А ты – жена! Только что-то он ведет себя так, будто ты ему прислуга. Вот тебе, Вадим, тапочки, вот ванна с пеной, вот фуагра! Ты под него исстелилась вся, а он… Знаешь, как называется твой Вадим?

– Как?

– Абьюзер. Настоящий моральный абьюзер, а ты в такой зависимости от него, что этого совсем не понимаешь. Ведь даже мне ни разу не обмолвилась, что у вас такие проблемы, – покачала головой Вика и встала со стула. – Давай чашку, чаю еще налью.

Соня задумалась над словами подруги. А ведь она никогда не смотрела на свой брак с Вадимом с этой стороны, никогда не анализировала, пока не дошла до последней точки. Испугалась, что мысли ее сами собой воплотятся в жизнь.

– Я, конечно, не хочу лезть, – нарушила тишину Вика, – а то знаешь, как бывает? Одна подруга насоветует, другая по ее совету сделает, а потом винит, что та ее семью разрушила.

– Что ты, Вик, я бы никогда…

– Однако, – перебила Соню Вика, – все-таки скажу. Я бы на твоем месте очень крепко задумалась, иначе, не ровен час, и правда в психушку загремишь или, не дай бог, порешишь этого своего Вадима…

От Вики Соня уехала будто просветленная. И правда, почему она терпит это все? А он? Почему Вадим себе позволяет постоянно ее критиковать? И ведь не было такого раньше. Вернее, было всегда, только поначалу влюбленная Соня воспринимала замечания мужа как советы, как его желание сделать ее лучше. А чем она плоха? Не какая-то уродина, не запустила себя, в щах-борщах не погрязла. Всегда с улыбкой его дома встречает, всегда ужин готов. Дом вон у них какой уютный. А ему все не так. Детей нет? Но разве это ее, Сони, вина? Разве она не хотела? Хотела, только вот, видно, не судьба. Как там сказал великий поэт? Чем меньше женщину мы любим? Видимо, у Сони это где-то на подкорке забито: она к Вадиму всей душой, а он все больше и больше не доволен. Он ведь не любит ее, уже давно не любит, а может, и не любил никогда. Только зачем тогда живет с ней? Ладно бы еще ради детей, но их нет. Ипотек у них тоже нет, как и общего бизнеса. Наверное, ему с ней удобно. Поди плохо прийти от любовницы или с работы, а дома тебя ждет безропотная прислуга. Можно ее и покритиковать, и пар на ней выпустить. А она, Соня, разве не дура? Еще какая! Она ведь еще молодая, вся жизнь впереди, только без Вадима будто и нет ее. Права Вика, Соня ведь растворилась в муже. Причем растворилась не из-за безмерной любви к нему, а потому что приняла сложившийся порядок вещей. Ей тоже так было удобно. Неприятно местами, некомфортно, но удобно: не нужно быть самостоятельной, не нужно самой принимать решения и заботиться о хлебе насущном. Нет, надо что-то делать! Сию же минуту надо что-то решать!