Эти садханы, с помощью которых Рамакришна неизменно достигал конечной цели их пути, подготовили почву для кульминации всякой духовной практики – нирвикальпа-самадхи. Это сверхсознательное состояние, в котором исчезают все субъектно-объектные отношения, наступает в результате растворения всех различий, порожденных умом, в едином Вечном Сознании.
К концу 1864 года, как раз к тому времени как Рамакришна постиг Бога личного, в Дакшинешвар явился ничего не подозревавший о своем призвании Тота Пури («нагой человек») – вестник Бога безличного. Это был необыкновенный аскет, последователь веданты, странствующий монах из Пенджаба, сорокалетней подготовкой достигший высшего откровения; освобожденный, ко всему безразличный дух, скользивший равнодушным взглядом по призрачному миру. Он лишь проходил мимо. Он никогда не должен был задерживаться на одном месте более чем на три дня. Он увидел Рамакришну, сидевшего на ступеньках храма. Взгляд молодого жреца поразил Тота Пури, и он обратился к Рамакришне: «Сын мой, я вижу, что ты уже далеко продвинулся по пути истины. Если хочешь, я могу помочь тебе достигнуть следующей ступени. Я научу тебя веданте».
Рамакришна ответил, что ему сначала надо спросить разрешения у Матери (Кали). Разрешение было получено. Тогда он кротко и с полным доверием отдался во власть божественного руководителя.
Тота Пури поставил своего нового ученика на путь монизма, посвятив его в санньясу, то есть в монашество, полное отречение от мира. Он попросил Рамакришну вознестись умом к сфере Абсолютного Брахмана, вечно свободного, пребывающего вне времени, пространства и причинности. Рамакришна немедленно освободил свой ум от всех относительных мыслей, кроме одной – мысли о своей Божественной Матери. Тогда Тота Пури вонзил осколок стекла между его бровями и сказал: «Сосредоточься здесь». И тогда, как описывает сам Рамакришна: «С твердой решимостью я снова стал медитировать, и, как только милосердная Мать появилась передо мной в одной из своих форм, я использовал свою способность к различению как меч и рассек им эту форму надвое. Теперь для моего ума не осталось никаких препятствий, он воспарил за пределы всего относительного, и я погрузился в самадхи».
К удивлению Тота Пури, Рамакришна оставался в таком состоянии три дня. Ученик Тота Пури достиг состояния нирвикальпа-самадхи за один день – состояния, к которому сам гуру шел долгих сорок лет. В конце третьего дня Тота Пури пропел Рамакришне на ухо «Хари Ом», и тот вернулся в обычное состояние.
Тота Пури нигде не оставался дольше, чем на три дня, но вознамерившись утвердить своего удивительного ученика на возвышенном пути адвайты, задержался в храмовом саду Дакшинешвара на одиннадцать месяцев.
После ухода Тота Пури (к концу 1865 года) Рамакришна продолжал, напрягая все свои силы, стремиться к тождеству с Абсолютом. В течение шести месяцев, по его утверждению, он находился в каталептическом состоянии экстаза, в каком пребывали, судя по описаниям, древние аскеты: тело, покинутое духом, было, точно заброшенный дом, предоставлено разрушительным силам. К счастью все тот же племянник бодрствовал над этим телом без хозяина: насильно кормил его и ухаживал за ним.
Если Рамакришна уцелел после описанного выше опыта, то это не его заслуга и не его воля. Мать, как он утверждал, вернула его к долгу человека при помощи телесного страдания. Жестокая дизентерия, терзавшая его шесть месяцев, постепенно вырвала его из нирвикальпы.
Наряду с физической, и душевная боль привязывала его к земле. Один знавший его в то время монах рассказывал, что в первые дни после пробуждения от экстаза, увидев двух злобно ссорившихся лодочников, Рамакришна закричал от боли. Он сливался со всеми мирскими страданиями, даже нечистыми, даже смертоносными.
Его душа была изъедена болью. Но теперь он знал наверняка, что различия, заставляющие людей сталкиваться, – все дети одной Матери; что Всемогущее разделение есть самое лицо Бога; что надо любить Бога во всем разнообразии созданных им людей, часто противоречащих и враждебных друг другу, во всех формах мысли, которые управляют их существованиями и часто губят их, – и, прежде всего, что надо любить людей во всех их богах.
Внезапно он понял, что все религии различными путями ведут к одному и тому же Богу. И он тотчас же решил исследовать все эти пути. Для него «понять» значило «быть и действовать».
Первый исследованный им путь был путь ислама. Он вступил на него, едва успев оправиться после болезни (конец 1866 г.). Храм, в котором он служил, часто видел в своих стенах мусульманских факиров. Хозяйка Дакшинешвара, Рани Расмани, эта разбогатевшая простолюдинка с широкой душой, преисполненной горячей веры, пожелала, чтобы при храме было помещение для случайных гостей других верований. Рамакришна заметил однажды среди молящихся скромного мусульманина-суфия, Говинда Рая, поглощенного своей молитвой, и сквозь оболочку распростертого тела увидел, что этот человек путем ислама тоже познал Бога. Он попросил мусульманина посвятить его в свою веру. Жрец Кали на время отрекся от Нее, совершенно забыл своих богов. Он перестал им поклоняться, перестал даже думать о них: он жил вне храма, повторял имя Аллаха, носил мусульманскую одежду, готов был даже (о святотатство!) вкусить запрещенную пищу, мясо священного животного, коровы. Его хозяин и покровитель Матхуранатх в ужасе умолял его отказаться от этого шага и потихоньку поручил одному брахману готовить ему под руководством мусульманина пищу, чтобы предохранить его от скверны. Через три дня Рамакришне явился сияющий образ человека, со строгим ликом, с длинной бородой, который приблизился к нему и влился в него. Ум Рамакришны не остановился на этом видении и проник дальше, окончательно растворившись в Брахмане без каких-либо качеств.
«Тогда я обычно повторял имя Аллаха, одевался на мусульманский манер и регулярно совершал намаз. Индусский образ жизни попросту исчез из головы. Я не только не почитал индуистских богов, у меня даже не было мысли посетить их. Через три дня я достиг цели этого вида преданности».
(Шри Рамакришна)
Семь лет спустя подобного же рода опыт помог Рамакришне постигнуть христианское учение. Приблизительно в ноябре 1874 года некто Джадунатх Маллик, индус из Калькутты, владевший садом в Дакшинешваре, прочитал ему Библию. Рамакришна впервые встретился с Христом. Вскоре после того Божественное Слово претворилось в плоть. Жизнь Христа тайно проникла в него. Однажды, сидя в маленькой гостиной своего приятеля, богатого индуса, он увидел на стене изображение Мадонны с младенцем. Картина ожила, и лучи света, исходившие от фигур Марии и Христа, вошли в него. И все его существо прониклось ими. Все индуистские идеи были вновь унесены прочь. Душа индуса преобразилась. В ней не было места ни для чего, кроме Христа. В течение многих дней ею владела только христианская мысль, только христианская любовь. О том, чтобы пойти в храм, не было и речи… Однажды днем в роще Дакшинешвары он увидел человека с большими прекрасными глазами, с ясным взглядом и светлым лицом; он был очарован, не знал, кто бы это мог быть. Незнакомец приблизился. В душе Рамакришны запел голос: «Вот Христос, проливший кровь своего сердца для искупления людей, вот тот, кто испил море страданий из любви к людям. Это он, Учитель йогинов, вечный союзник Бога. Это Иисус, воплощенная Любовь».
Сын человеческий поцеловал индийского духовидца, сына Матери, и растворился в нем. И Рамакришна погрузился в экстаз. Еще раз осуществилось слияние с Брахманом. Потом он постепенно вернулся в обычное состояние. С того времени он сохранял веру в божественность Иисуса Христа, считая его воплощением Господа.
Рамакришна говорил своим ученикам:
«Я исповедовал все религии: индуизм, ислам, христианство, следовал по пути различных сект индуизма. И я нашел, что все они различными дорогами приближаются к одному и тому же Богу… Я вижу, что все люди враждуют во имя религии: индусы, мусульмане, брахманисты, вишнуиты и т. д. И они не понимают, что тот, кого зовут Кришна, зовется также Шива, или Изначальная Энергия, или Иисус, или Аллах. Единый Рама, обладающий тысячью имен…
К водоему ведут несколько лестниц (гхатов). С одной лестницы черпают кувшинами воду индусы и называют ее „джал“; с другой черпают воду мусульмане кожаными мехами и называют ее „пани“; с третьей – христиане, которые называют ее „уотер“. Станем ли мы утверждать, что эта вода есть не „джал“, а „пани“ или „уотер“? Это просто смешно… Сущность одна, она только носит разные имена. И все ищут одну и ту же Сущность, меняется только климат, темперамент и имя… Пусть каждый следует своей дорогой. Если он искренне, страстно желает познать Бога, пусть не беспокоится. Он достигнет Его…»
