В этой ситуации крайне затрудняется поиск выхода из тупика - как можно найти выход, если сам факт разговора с другой стороной расценивается как предательство. Наказание преступников, которые и не преступники вовсе - трансформируется в "Украина должна победить, чего бы это не стоило!". Сложно представить, что было бы, если бы в первой Холодной войне руководствовались такими правилами применительно к каждому конфликту. Сейчас - первый же в общем то локальный и не очень важный конфликт - неожиданно для всех разросся до крупнейшей войны в Европе с 1945 года с перспективой применения ядерного оружия.

И третье - это конечно отсутствие страха. Со времени последней большой войны - прошло почти восемьдесят лет. Родилось два поколения людей которые не знают, что это такое. Им не понять, что такое "улица, полная вдов и сирот", они не знают что такое эвакуация, они не представляют себе родную улицу после бомбежки или уличных боев. Наверное, в конце сороковых и пятидесятые, когда СССР еще не обладал ядерным паритетом даже близко и ядерное оружие могло быть примен ено относительно безнаказанно - именно страх, смертельный страх воевавшего поколения вновь через это пройти, вновь увидеть руины и сожженные города, вновь поставить все на кон - избавили нас от ужасов ядерной войны. И Хрущев и Кеннеди воевали - и именно потому они не хотели воевать снова. Сохранить мир для них было важнее морали или правосудия или принципов. Они все знали, что в окопах это пустые слова...

А сейчас - все это не так и даже стремление к миру - вызывает раздражение и ту же демонизацию. Хотя во время первой Холодной войны - с обеих сторон были влиятельные сторонники мира, и в самые острые моменты противостояния никто не приказывал им заткнуться и не называл предателями.

Мира тогда - не боялись. А войны боялись больше чем поражения в ней.

И это было хорошо.

16 марта 198 6 года

Лондон, Англия

Тому, у кого есть нож - никогда не носить короны...

Барон Майкл Хезелтайн

Публичное убийство премьер-министра - в самом центре Лондона - сдвинуло с места самую настоящую лавину...

Дело в том, что в кабинете Тэтчер были не одна, а две фракции еврофилов, при том что евроскептики были едины и возглавляла их сама покойна Маргарет. Первую возглавлял барон Хау, министр иностранных дел, вторую - тогда еще не барон, а простой подданный (правда входящий в пятьсот самых богатых людей Англии) Майкл Хезелтайн, бывший предприниматель, бывший депутат Парламента и действующий министр обороны.

Правда, кресло под ним очень и очень шаталось и связано это было с делом Вестланд. На котором, как на лакмусовой бумажке высветились противоречия того периода - конфликт между еврофилами и американофилами.

Британская авиационная фирма Вестланд, когда-то мощная - дышала на ладан. Последние средства она вложила в производство легкого вертолета на шесть - десять мест, и вертолет в 1984 году поднялся в воздух. Но мало кто понимал, что проект обречен - американцы из Белл и МакДонелл Дуглас готовы были уронить цены на вертолеты такого класса специально, чтобы не допустить британского конкурента на рынок. Как это случилось с итальянской фирмой Пьяджо - они разработали лучший легкий самолет на рынке, но он провалился потому, что американские конкуренты тут же снизили цены на свои давно производимые модели.

Надо было думать, что делать дальше.

Вариантов было два. Первый - пускать в капитал американского вертолетостроительного гиганта Сикорский, модели которого Вестланд и так производил по лицензии. Сикорский был готов увеличить пакет в убыточной британской фирме до контрольного, но при одном условии: британское правительство закупает большой флот ударных вертолетов Сикорского. В этом многомиллиардном тендере - Сикорский сталкивался с Боингом, который предлагал "англизированный" новейший Апач с британскими двигателями Роллс-Ройс. У Сикорского готового ударного вертолета не было, так как они проиграли тендер американской армии - и они предлагали ударный вариант S70 "Гарпия" с блоками НУРС, радаром и пушкой. Возможна была установка ПТУР. Сикорский уверял, что полноценный ударный вертолет англичанам не нужен, и Гарпия - идеальное решение, прямой конкурент советскому Ми-24, с повышенными транспортными возможностями. Но это было не так - у Сикорского не было той защиты, которая была у Апач и не было таких возможностей по борьбе с танками. Кроме того, Сикорский конкурировал с франко-британским проектом Пума. Тем не менее, за предложение Сикорского выступала сама Тэтчер и министр торговли и промышленности Леон Бриттан.

Однако было и второе предложение. От итальянской фирмы Августа, за которой маячила тень американского вертолетного гиганта Белл - а то и Боинга. Августу основали в пятидесятые годы явно на месте разбитых авиацией союзников авиационных заводов. Они производили по лицензии вертолеты Белл сначала для Италии, а затем и для стран, для которых покупка американской техники была невозможна по политическим причинам. С 1981 года они основали альянс с Вестланд для разработки предложения на европейский средний вертолет, конкурент Ми-8 и преемник Пумы. В последнее время у Аугусты появились деньги, ходили слухи, что эти деньги являются следствием незаконных сделок с Ираном, эксплуатирующим огромный флот вертолетов Белл. Кроме того, Аугуста не требовала в качестве гарантии сделки от британского правительства вложить в Вестланд сорок миллионов фунтов дотации. А предложение Сикорского этого требовало. За итальянское предложение - выступал как раз Майкл Хезелтайн*, и неофициально его поддерживал барон Хау, которому не помешала бы поддержка итальянского правительства в Европе. Она была особенно нужна после того, как британские болельщики устроили оргию насилия в Риме в прошлом году что вызвало беспрецедентное решение - отстранение Британии и ее клубов на два года от всех еврокубков.

Первоначально технический спор - оба предложения были примерно равноценными и были хороши по-своему - на заседаниях кабмина быстро перерос в принципиальный спор между Тэтчер и Хезелтайном. Хезелтайн как министр обороны должен был выбирать противотанковый вертолет. Но Тэтчер - была нужна привязка Великобритании к Соединенным штатам для ее проекта "англоязычного мира". Хезелтайн - не сдавался и предлагал продать фирму итальянцам и присоединиться к франко-германскому проекту Тигр - созданию европейского конкурента Апачу.

Известие о смерти Тэтчер - застало барона за городом за чтением трудов Ленина. Барон уважал Ленина и много читал ленинских статей - но он уважал его как жестокого политика - реалиста и искал в ленинских статьях подсказки для выстраивания собственной "реалполитик" в змеином кубле британской власти.

Известие принес охранник, констебль Харроу из особого отдела, он ворвался в комнату Хезелтайна с пистолетом в руке - и тот подумал, что констебль спятил и может его убить.