Артём всё ещё смотрел на неё не моргая, и просто не знал, что сказать. Ему не хотелось говорить, он дико желал найти этого ублюдка и проломить башку, чтобы до конца дней через трубочку пил.

— Он… он… — начал Артём, не в силах произнести вопрос.

— Насиловал ли он меня?

— Да.

— Нет. Мне наверное, повезло, если можно так сказать. Полтора года он обнимал меня, гладил. Иногда мне удавалось избегать этого, когда мама разрешала ночевать у подруги. И когда мне исполнилось шестнадцать он захотел большего. Но я подготовилась. Я поставила камеру в комнате, и когда он пришел с работы всё началось по стандартному графику: обнял, долго гладил. А потом, он приказал раздеться. Я отказалась, и он силой повалил меня на кровать и стал рвать одежду, я кричала и отбивалась. Я изо всех сил вопила и просила помощи. И мне повезло. Нашей соседкой была отважная женщина, у которой был ключ от нашей квартиры. Мама с ней близко дружила и у них были ключи от квартир друг-друга на всякий случай. В общем, она услышана мой крик, и вошла в квартиру. В это время он практически раздел меня. Он был словно бешеный, если раньше он вел себя спокойно, и так скажем, — нежно, то в тот раз ему просто сорвало крышу. Она стащила его с меня, и ударила его по голове скалкой. А дальше, полиция, работа с детским психологом и не проходящая ненависть к матери.

— Не понимаю, почему она не верила тебе? — возмущенно спросил Артём, кипя от злости.

— Она была уверенна, что я специально вру, чтобы она его выгнала. Я же после первого случая, ещё не раз ей говорила. Но она не слушала, настаивая на том, что я просто эгоистка, которая думает только о себе и пытается лишить её женского счастья. А она же всё для меня. Пашет как проклятая, чтобы всё у меня было. И у меня было всё. — Саша с горечью улыбнулась. — Только на фиг оно мне, если родная мать не проявляет доброты и понимания? В её понятие: если накормить есть чем, одежда новая и стильная, игрушки и книжки в достатке, то значит — она успешно выполняет свою миссию как мать. Потом она падала на колени в слезах и умоляла простить её. Я так и не смогла. Весь город судачил о нашей семье. Мне было элементарно сложно в магазин сходить, а про школу я вообще молчу. Кое-как доучившись, я переехала от неё. Устроилась на работу и сняла квартиру. Но спустя время поняла, что просто не могу оставаться в этом городе и переехала.

— А он?

— Ему дали шесть лет. Но спустя год в тюрьме, у него случился инфаркт и он умер.

Артём встал с дивана и подошел к ней. Присев на корточки он развернул её к себе, и взяв за руки уверенно заговорил:

— Саш, это ужасно. До такой степени, что я просто не знаю, как облегчить твои страдания. Я понимаю, что это никогда не забудется, и это тебя мучает до сих пор. Но знай, ты в безопастности. Его больше нет, на одну тварь в этом мире стало меньше. А других я не подпущу к тебе. Я всегда буду рядом, всегда приду на помощь.

По её щекам покатились слезы и она с благодарностью закивала. Впервые, она рассказала об этом кому-то по своему желанию. Когда её просили в полиции по сто раз повторять одно и тоже, она искренне ненавидела их, ибо это заставляло её проходить через это вновь. С психологом было практически также. Она понимала, что ей хотят просто помочь, но боли это не уменьшало. Поэтому никто из её знакомых не слышал про это из её уст, потому что она просто на просто боялась возвращаться даже в мыслях в то время, и потому что не хотела показывать свою слабость. Ведь для всех она была девушкой, которая имела острый язык, которая могла постоять за себя, даже некоторые мальчики в школе обходили её стороной. Но эти два года сломили её, и только вспомнив об этом, она заходилась истерикой. Как и сейчас: слезы нескончаемыми потоками скатывались по щекам и она не могла с этим ничего поделать. А Артём прижав её к себе, тихо говорил, что всё будет хорошо. И она на это искренне надеялась.

— Теперь ты считаешь меня дефектной? — со страхом спросила Саша у Артёма. Старательно приготовленный ужин остался недоеденным, зажженные ароматные свечи были потушены и кухня погрузилась в кромешную темноту. После тяжелых откровений они больше не смогли притронуться к еде и терпкому красному вину. И расслабляющая атмосфера, которую так старалась создать Саша, не могла успокоить их нервную систему. Вечер, который они планировали провести легко и безмятежно, неожиданно обернулся в рассказ о душевных ранах и продолжительную истерику Саши.

Артём снаружи оставался спокойным, но внутри же ощущал дикую злость и непонятную потерянность. Может, потому что просто не знал, как ей помочь. А, может, потому что впервые он испытал такой живой и жгучий гнев. Конечно, он читает новости, и часто они рассказывают об ужаснейших происшествиях. И первая его эмоция, когда он читает такие новости — злость, на того, кто перешел все рамки. Вменяемый или нет — не важно. Он совершил нечеловеческий поступок, и кто-то лишился близкого человека — это непростительно. Сразу же хочется наказать виновного, но для этого существуют полиция и суд. Но, все же, есть разница, когда ты слышишь о незнакомых тебе людях или, когда это касается близких. Тут уже появляется ощутимое желание стать личным судом для этого морального урода. Но, его уже нет. И Артёму остается только молча злиться и попытаться как-то пережить это, и помочь в этом Саше.

Артём остался у Саши, он просто не мог уйти и оставить её одну после её рассказа. Он искренне хотел остаться с ней и помочь. Парень взглянул на потолок, который окрасился в ярко-фиолетовый цвет от ночника, и прижал хрупкое и всё ещё трясущееся тело девушки ближе к себе.

— Нет, Саша. Я не считаю тебя дефектной. — спокойно ответил он. — Просто теперь, я понимаю, почему ты способна не доверять мужчинам и подозревать в чем-то. Я даже удивлен, что ты нашла в себе силы на отношения. И не шарахаешься мужчин.

— Первое время, я действительно с опаской на всех смотрела. Но поговорив со специалистами, да и вообще, я понимала, что не все мужчины и женщины плохие, и способны на насилие. До тебя, у меня были одни отношения, я не любила его, была просто симпатия. Мне кажется, я просто хотела перекрыть те воспоминания приятными ощущениями. Испытать то, когда тебе хочется, чтобы к тебе проявляли ласку, целовали. Но мне это не помогло. Стоило закрыть глаза, он возвращался в кошмарах. Стоило дать себе отдых от дел, как мысли возвращались к ужасным воспоминаниям. Вина за то, что не попросила помощи у других взрослых съедала меня. Но потом я понимала, что всё же была глупой девочкой, которая считала, что если мама не поверила — значит и другие сочтут меня выдумщицей. Поэтому я всегда чем-то себя занимаю, не люблю сидеть без дела. — девушка резко замолчала и сжала руку Артёма, а потом протянула её к своей груди. — Чувствуешь? — тихо спросила она.

Её спина была прижата к его груди и он не видел её лица, но Артём уловил по её голосу и напряженному телу, что она снова балансирует на грани истерики.

— У тебя быстро бьется сердце. Слишком ускоренно. — сказал он, чувствуя глухие удары.

— Да. Знаешь, так начало случаться, когда я познакомилась с тобой. И мои мысли были посвящены всему тебе, и мне давно не снились кошмары. — призналась она, понимая, что слишком откровенна, и это может его отпугнуть, но ей хотелось, чтобы Артём знал.

— Повернись ко мне. — тихо попросил он. Саша сделала как он просил, а Артём взяв её ладонь — поднес к своей грудной клетке.

— Чувствуешь? — спросил он с легкой улыбкой. Шмыгнув носом девушка кивнула. — Ты не одна такая. Моё сердце тоже ведет себя так с тех пор, как я познакомился с тобой.

Парень стер большим пальцем слезу с её щеки и нежно поцеловал в губы. Саша прижалась ближе к нему и обвила шею руками, чтобы как можно сильней ощутить его крепкое тело. Ей было необходимо заслониться от всего мира, от собственных мыслей — сильным телом, его мужественной уверенностью. Многие скажут, что искать утешение в мужчине — это глупо, или это служит заблуждением. Но как поступать, если узнав Артёма — он стал, что ни наесть её лекарством. Если рядом с ним, она ни о чем не печалилась, не вспоминала трудные моменты в жизни. А просто испытывала легкость, ощущала себя уверенной и всё не казалось таким ужасным… Ей казалось, нет, она была уверена, что любовь способна изменить мышление, привычки человека. Лишить его боли, душевных терзаний. И показать, насколько он может быть счастлив. И с ней это чувство сотворило чудо.