— Кстати, я тут подумала… если две пары рук, то — художница даже немного засмущалась. — Чего еще у него два?

Виктор схватился за голову. Надо было что-то ответить. Но тут со стороны лифта раздался голос:

— Я об этом думал. Но решил, что было бы немного… неудобно.

Юми резко развернулась в кресле, увидела Вольфрама и густо покраснела.

— Ой…

— Можно я вас попрошу меня не рисовать? — продолжал Вольфрам.

— Ну я же не… Я просто искала типаж. Сделаю непохожим совершенно! — замахала руками художница.

— И всё равно мне будет ужасно неловко. У вас целый гарем невероятно привлекательных и очень талантливо нарисованных красавиц, но увы, познакомили меня с ними лишь кратко, и я не думаю, что можно просто так… Я человек скромный и несколько замкнутый…

Тут засмеялся уже Виктор. И мысленно поаплодировал четырёхрукому. Юми сидела красная от смущения. А Вольфрам вдруг шагнул вперед, подхватил художницу под мышки и вытащил из кресла.

— А еще, — сказал он. — После серьезной и травмирующей физической нагрузки нужно много спать и хорошо питаться. Так что настоятельно приглашаю вас на обед.

Он держал Юми в воздухе на одном уровне с собой, и девушка не доставала ногами до пола.

— И, разумеется, потом я отвечу на все ваши вопросы…

— А ты можешь пожать плечами? — торопливо спросила Юми. — В смысле, нижними плечами…

— После обеда, — ответил Вольфрам.

Кивнул Виктору и унёс Юми в сторону лифта.

Виктор глубоко вздохнул и запустил сообщение еще раз. Смог даже рассмотреть задний фон — секретарша стояла аккурат перед тем самым иллюминатором в кабинете Шульца. Но польза видео в целом вышла чисто эстетическая — звуковая дорожка оказалась банальностью: «всё скоро будет, как только — так сразу, благодарим за ожидание, но подождите еще». Скука.

«Может у них там случилось чего?» — подумал Виктор. В крупном бизнесе бывают крупные проблемы. Например, внезапная проверка. Настоящая, а не одинокий коп в отпуске. Мутных артефактов как бы не больше, чем легальных, и весь этот поток идёт через «Дитриха и Розенберга». И партнёров, будь они неладны. А еще Шульц мог подумать, что проверку навёл Виктор. Хотя обещал полную анонимность. И вот это уже будет настоящей проблемой…

Глава 18

Чтобы как-то переключить мозг с тяжких дум и сногсшибательной секретарши, Виктор стал разглядывать экран радара. Оказалось, что правый пульт заблокирован не полностью, и можно крутить масштаб и смотреть информацию об объектах. Виктор ткнул пальцем в ближайшую отметку корабля. Компьютер тотчас вывалил контекстное меню со множеством дополнительных действий. «Вызвать на связь», «запрос стыковки»… и некий «захват — оптика». Что бы это могло значить?

«А, ничего страшного не будет!» — подумал Виктор. И нажал. По идее, оно никого ни к чему не обязывает, ничего страшного не случится, да и вообще… скучно очень!

Результат превзошел все ожидания — включился телескоп. Тот самый, которым в своё время хвасталась Юми. Включился, развернулся, и стал искать тот самый корабль. Виктор перевел изображение на главный экран, вместо видео с секретаршей. Сначала было видно только звезды, но потом изображение стало быстро увеличиваться, и показался корабль. Качество было потрясающим, хотя до цели, судя по радару, двести с лишним километров. Виктор легко разглядел сильно вытянутый корпус, угловатые надстройки и длиннющую квадратную трубу на раме. Она шла вдоль всего борта и даже торчала вперед дальше носа.

«Наверное, негабарит везут на внешней подвеске», — подумал Виктор. Услышал, как подъехал лифт, обернулся и увидел Вольфрама.

— Накормил?

— Надеюсь, — вздохнул четырёхрукий. — Иди тоже обедать. А то она на меня странно смотрит, начинаю опасаться…

Тут он увидел корабль на главном экране, и резко спросил:

— Это где?

Виктор вместо ответа указал на свой пульт — сам смотри, мол. Вольфрам заглянул ему через плечо, скользнул глазами по настройкам… и резко, с умопомрачительной скоростью отпрыгнул в сторону. Освещение вдруг стало красным, а из динамиков донёсся жуткий вой

— Какого хрена? — спросил Виктор.

— Это ты мне скажи, — бросил в ответ Вольфрам.

Он уже сидел в кресле за левым пультом, полностью пристёгнутый. И когда успел?

— Да я понятия не имею! Сам своих хвосты вспоминай!

— У моих, как ты выразился, «хвостов», — уже спокойнее ответил Вольфрам — Руки коротки вот для такого. — Он махнул в сторону экрана. — Так что вспоминай свои хвосты, полицейский. Нас прилетели убивать.

— Да блин рано еще! — вырвалось у Виктора.

— Тогда потом поговорим. Но конкретно и обстоятельно.

«Сейчас прибежит Юми» — подумал Виктор. — «Уже лифт слышно. Не хочет при ней обсуждать. Ну что ж…»

Дверь лифта открылась, Юми шагнула в рубку и замерла, глядя на главный экран. Охнула, прикрыла рот рукой и медленно, дрожащим голосом пробормотала:

— Мама… мамочка, ну почему ж мне так везет?

* * *

— Да объяснит мне кто-нибудь, с чего все паникуют? — возмутился Виктор.

— Сажай её в кресло! — рыкнул Вольфрам.

Голос был такой, что аж поджилки затряслись. Это был уже совсем другой Вольфрам. Не терпящий промедлений и возражений, расчетливый и страшный. Очень страшный.

Юми была как ватная — наверное, не устояла бы на ногах, если бы не 0,2G. Виктор аккуратно довёл её до центрального пульта, усадил в кресло и пристегнул. Сам забрался в правое и тоже начал пристёгиваться.

— Объясняю для тех, кто не понял, — начал четырёхрукий. — Конструкция на боку этого корабля — рельсотрон. Электромагнитный ускоритель масс. Согласно договору о космических вооружениях допускается к применению только военными флотами сторон — участниц договора, то есть Союза, Федерации и Империи. Любой другой корабль с подобным оружием автоматически считается пиратским, флотские уставы предписывают немедленный огонь на поражение. Таким образом, этот корабль однозначно вне закона и прекрасно осознаёт это. И кроме нас поблизости никого нет.

— Может, дадим сигнал бедствия? — предложил Виктор.

— Патрульных кораблей на радаре не видно. Подлётное время с ближайшей станции — два с половиной часа.

— «Когда убьют — тогда и звоните» — пробормотал Виктор.

Этой циничной шуткой в отделе обычно намекали гражданам — не в лицо, конечно — что лучше приобрести хоть какое-то оружие самообороны. Оно не поможет, конечно, но лучше с ним, чем без него.

— Оторваться мы не сможем, — продолжал Вольфрам. — У противника максимальное ускорение такое же или чуть больше, а мы будем вынуждены лететь по прямой. Для него это оптимальные условия стрельбы — догонный курс и неманеврирующая цель. Уйти в прыжок мы также не успеем.

— И что ты предлагаешь? — спросил Виктор.

— Я предлагаю спокойно подумать, — голос Вольфрама стал вкрадчивым, но уверенным. — Капитан… Юми. Мне нужна твоя помощь.

Девушка медленно повернулась к нему.

— Нужна информация по оружию, защитным системам и двигателям «Кицунэ». И полный доступ к управлению.

— И? — подала голос девушка.

— Я боевой пилот. Был когда-то. И руки еще помнят.

Корабли тем временем двигались, каждый по своему кругу в зоне ожидания. И довольно быстро. Пират теперь был повернут кормой, на экране был ясно виден пакет из трёх двигателей, примерно такой же как на «Кицунэ».

— Виктор! — вдруг сказал Вольфрам. — Отмотай назад, найдивид сбоку в хорошем ракурсе.

Виктор сначала не понял, чего от него хотят. Но потом обнаружил, что телескоп пишет видео. Помнит последние минут десять. Почти сразу нашелся отличный вид сбоку. Еще и с положением солнца повезло — весь борт пирата был на свету.

Вольфрам, тем временем, осторожно вытягивал информацию из Юми.

— Максимальное ускорение какое?

— А?

— Сосредоточьтесь, капитан!

— Семь и три десятых, — тихо ответила Юми.

— Ограничитель?

— Продольный набор корпуса больше не держит, — всхлипнула девушка. — Кицунэ — не боевой корабль. Совсем не боевой.