Химе стояла, опустив взгляд вниз. Я заметил, что она лишь иногда всё сильнее и сильнее сжимает кулаки.

— Ты не права, мама, — наконец заговорила девушка. — У папы, бабушки, дедушки и дяди было за что сражаться. И они сражались! Они сражались за нас с тобой! Чтобы мы были счастливы! Понимаешь⁈ Я… — она замотала головой из стороны в сторону. — Я так больше не могу! Три года унижений… Нам наконец выпал шанс со всем разобраться, а мы сидим на месте и ничего не делаем!

Её мама смотрела на неё сверху вниз.

— Благими намерениями вымощена дорога в ад, Химе. Наши родные провели её для нас… Ты и сама об этом сказала ранее. Да и о каком шансе ты говоришь?

Химе скосила взгляд в мою сторону.

Интересно ситуация складывается.

— А с чего ты взяла, что он должен нам помогать? — её мама улыбнулась. — Или ты считаешь, что раз мы помогли Сергею, то он нам теперь что-то должен?

— Он посланник Аматэрасу! Как её посланник разве он не может нам помочь⁈

Её мама покачала головой.

— Нет, Химе. Мы помогали безвозмездно, просто потому что могли. Богов давно нет в этом мире, поэтому и их посланников быть не может, — произнесла она, поднимаясь на крыльцо дома. Собирайся. Ты уезжаешь в кратчайшие сроки.

Только она собралась войти в дом, как тут же послышался шум снаружи ворот.

— Это нужный двор, господин. Прошу вас, проходите.

Мама Химе замерла, а затем повернулась. Во двор вошла сморщенная и сгорбившаяся старуха в белом кимоно и традиционных гэтах, высокой деревянной обуви.

— Госпожа Бунко, — женщина улыбнулась ей. — Что привело вас к нам? Я же только недавно от вас ушла.

Старуха пронзительно на неё посмотрела и указала пальцем.

— Вот, господин. Это она не хочет отдавать мне деньги! Обещала вернуть два месяца назад, а до сих пор не вернула!

Во двор вошёл высокий японец, одетый в синюю форму стражей порядка и фуражкой на голове. Он огляделся и посмотрел на маму Химе.

Та спустилась и пошла им навстречу.

— Я не понимаю, что здесь происходит? — женщина переводила взгляд со старушки на стража порядка и обратно. — О каких деньгах идёт речь? Я же только сегодня занимала у госпожи Бунко. О каких двух месяцах вы говорите⁈

Страж порядка вздохнул и достал из внутреннего кармана блокнот и ручку.

— Госпожа Изуми Аматэру, — он мельком глянул на женщину. — На вас поступило заявление о том, что вы, оставляя расписку, просрочили задолженность. Ранее вы занимали у госпожи Бунко Маэда двадцать четыре тысячи йен. Теперь же, по условиям договора, вы должны вернуть ей семьдесят две тысячи. Будете оплачивать или суд?

— Не понимаю, — мама Химе перестала улыбаться. — Я же только сегодня у вас была, госпожа Бунко. О чём говорит офицер? Какое заявление? Какие два месяца?

— Эх, Изуми, Изуми, — покачала та головой. — Я думала, что ты порядочная женщина, несмотря на «славу» вашего Рода, а ты… Теперь я жалею, что связалась с тобой. Подумать только. У меня детям есть нечего, а вы тут… — она сделала вид, что плачет.

— Кхм, — кашлянул страж порядка. — Так что, госпожа Аматэру, оплачивать будете? У меня не так много времени. Давайте поскорее разберёмся с этим делом.

— Но я… — женщина начала заваливаться назад, хватаясь за голову, но я тут же оказался возле неё, подхватывая ту за плечи и помогая устоять. — Я ничего не понимаю. Какие два месяца? — она мельком глянула на меня и освободилась от моих объятий.

Страж порядка окинул меня взглядом, но тут же вновь перевёл его на женщину.

— Хватит прикидываться! Падшая женщина! — старуха перестала разыгрывать спектакль. — Что, какого-то мальчишку соблазнила и платишь ему, чтобы он был с тобой⁈ Не зря про вас говорят всякое. Вот уж точно, позор Японии!

— Да как ты смеешь! — вскрикнула Химе и, судя по звукам, пошла к нам. — Оскорбляешь мою маму? Да я тебя…

Я поднял руку, останавливая её. Страж порядка перевёл взгляд на девушку. А старуха вновь начала выступать:

— Вот видите, видите, господин! Она даже не может воспитать дочь, не то, что отдать долги! Это какая-то хамка! Да ещё и угрожает! Прошу вас, посадите её хотя бы на месяц! Чтобы ей неповадно было.

Страж порядка посмотрел на девушку, но я вышел вперёд, закрывая Химе и её мать собой, произнося:

— Согласно статье тридцать седьмой, пункта четыре и подпункта пять судебного кодекса японской державы о правах и обязанностях стражей правопорядка, Бунко Маэда в данный момент занимается подстрекательством и попытками провокаций с оскорблениями. За это должно быть наказание в виде штрафа, который варьируется от пяти тысяч йен, до пятнадцати. Учитывая то, что оскорбления были в сторону крови благородных, наказание может увеличиться в два раза. Попрошу вас указать это в протоколе, — я посмотрел на стража порядка.

Тот ответил мне прямым взглядом, слегка улыбнулся и кивнул, а затем начал записывать.

— Что сейчас сказал этот мальчишка? — начала возмущаться старуха. — Господин, что вы там записываете⁈ Никаких оскорблений не было! Вы же и сами слышали всё о их Роде? Так почему потакаете какому-то иностранцу? Что за времена пошли? — продолжила она возмущаться, видя, что мужчина всё ещё пишет. — Вы кого должны защищать? Нас, коренное население, или какого-то дерзкого мальчишку⁈

Я сделал шаг вперёд, нависая над ней.

— Ещё одно слово, старуха, и ты уже никогда не сможешь говорить.

Та замерла и попятилась назад. Я увидел, как на меня смотрим мужчина.

— Молодой человек. Я понимаю, что вы в своём праве, но давайте пожалуйста закончим здесь побыстрее. Вы и сами должны понимать, что с некоторыми бессмысленно заниматься.

Старуха замерла, но тут же пришла в себя и начала причитать:

— Что, мальчишка, только старушкам угрожать и можешь, да⁈ Бедную женщину, девушку и трёх служанок взял в заложники. Наверняка используешь их, как хочешь. А ты попробуй сказать такое моему сыну! Что, духу не хватит⁈

Я посмотрел на неё и ответил:

— Я не вижу здесь старушки, лишь старую ведьму. И я не угрожал, а предупредил.

Страж порядка вздохнул и вырвал листок, а затем протянул его Бунко.

— Держите, госпожа Маэда. Вы обязаны оплатить штраф в течение трёх дней, иначе начнут накапливаться пени.

У той чуть ли не глаза на лоб полезли.

— Сколько сколько⁈ — воскликнула она. — Господин! Вы не имеете права! Это незаконно! Я буду жаловаться на вас в суд! Я знаю главу вашего участка!

— Довольно! — повысил голос мужчина. — Мне этот балаган надоел. — Он посмотрел на меня. — Приятно осознавать, что иностранец уважает наши законы и знает их. И в то же время неприятно, — мужчина посмотрел на старуху, — что старшее поколение не знает законов страны, в которой проживает здесь всю жизнь!

Старуха скрипнула зубами, но смолчала. Впрочем, её хватило не надолго:

— Я требую, чтобы чёртов Род Аматэру, от которого у нашей страны одни лишь проблемы, а я в этом только что сама убедилась, вернул мне мои деньги с процентами! И хочу, чтобы это произошло сейчас! А если у них нет, пусть отдают мне в качестве платы часть своих земель! Например, их никому не нужный маленький ресторанчик!

Мама Химе позади меня охнула. Вот похоже и вскрылось, зачем всё это представление было.

Страж порядка покачал головой и посмотрел на меня. Я улыбнулся и произнёс:

— Согласно букве закона у Рода Аматэру есть два дня, чтобы вернуть средства. Но прежде всего я бы хотел лично убедиться в правдивости расписки.

Мужчина помотал головой.

— Прошу прощения, но мне не сказали, что вы доверенное лицо, поэтому я не могу позволить вам смотреть, — ответил он.

Я отступил в сторону и посмотрел на маму Химе. Та выглядела потерянной, но всё же подошла и лично взглянула.

— Всё верно… — произнесла она тихо. — Но как так? Я… Госпожа Бунко… вы поставили заднее число? Но почему? Мы же всегда были хорошими соседями и помогали друг другу.

Старуха лишь цыкнула и отвернулась.

— В общем, я жду свои деньги! Или отдавайте земли! Если не успеете в срок! Ваши проблемы! — воскликнула она и пошла к выходу.