– Сообщу, – кивнул Ахмет.

Попрощавшись, капитан Максимов направился в управление.

С самого утра было сумрачно. Заволокло выцветшей молочной пеленой, которую, будто бы шрамы, перечеркивали длинные ветки деревьев. Ветер был пронизывающий, холодный, он яростно трепал полы пальто. Закрывшись от ветра, Ирина Кумачева шла по аллее парка «Сокольники» в сторону дома, расположенного близ станции метро. Уже пошел второй год, как она работала в эвакуационном госпитале. Как и многие ее ровесники, с первых же дней войны Ирина просилась на фронт и едва ли не ежедневно обивала пороги военкомата, но немолодой военком устало говорил одно:

– Пока не время.

Неожиданно в июле ее вызвали повесткой в военкомат, где комиссар предложил пройти двухмесячные курсы медсестер. Глядя в девичьи глаза, в которых прочитывалось немалое разочарование, утешил по-мужски грубовато:

– Ты чего дуешься-то на меня? Я тебе жизнь, можно сказать, спасаю. А потом, ведь знаешь, как одной среди мужиков бывает… Ох непросто!

– Я хочу на фронт, – упрямо произнесла девушка.

Военком внимательно посмотрел на нее.

– Ну что же это такое… Все девушки на фронт рвутся! А вам рожать надо! Детей растить!

– Я хочу на фронт!

– Сначала поработай в госпитале, а уж если и впрямь невмоготу, пойдешь на фронт. – И уже тише, заглянув в синюю бездну глаз, добавил: – Ты даже не представляешь, что сейчас на фронте творится… Придешь завтра в военкомат в девять часов, вас таких целая группа наберется. При одном из госпиталей пройдете ускоренные курсы медсестер. А теперь иди и не мешай мне работать! И без тебя дел невпроворот.

После окончания учебного курса медсестер Ирину определили в эвакуационный госпиталь, разместившийся в парке «Сокольники». Работы было много, из-за отсутствия коек и помещений раненых размещали на матрасах прямо в коридоре. Нередко приходилось оставаться ночевать в госпитале, где одну из палат отвели под комнату отдыха для медицинского персонала.

В этот раз, проработав две смены, Ирина Кумачева решила отдохнуть дома, пусть ненадолго, но забыться крепким сном, чтобы не просыпаться от душераздирающих криков и хотя бы непродолжительное время не видеть страданий тяжелораненых, что поступали в госпиталь неиссякаемым потоком.

На отдых отвели девять часов. Времени вполне достаточно, чтобы выспаться, привести себя в порядок, а главное, можно помыться в бане, находившейся через дорогу. С утра обещали дать горячую воду, так что можно будет поблаженствовать под тугими струями в душевой.

Шофер, молодой озорноватый парень, с которым у нее складывались приятельские отношения, предложил подвезти ее до самого дома. Но Ирина отказалась, объяснив, что хочет пройтись через парк. Ей действительно хотелось прогуляться по свежему воздуху, казалось, что не только одежда, но даже тело пропиталось больничными запахами.

Парк «Сокольники» был местом ее детских игр, где она нередко проводила время со своими родителями: на детских площадках можно было покататься на качелях, в павильонах – посетить выставки, а в ларьках – купить мороженое. Там всегда было интересно и шумно. Это было совсем недавно и в то же время очень давно, как будто бы ту маленькую девочку от нынешней девушки отделяло целое столетие… Все лучшее оставалось в прошлом. Сейчас отец воевал на Сталинградском фронте, а мать, врач полевого госпиталя, служила на Донском фронте. Так что она была предоставлена сама себе.

В сорок первом, какой-то год назад, в парке «Сокольники» проходило обучение ополченцев. Каждое раннее утро, когда Ирина шла на работу через парк, она видела, как мужчины, выстроившись в ряды, маршировали по аллее парка. А на самой окраине было оборудовано стрельбище, где ополченцы тренировались в стрельбе из винтовок.

Среди них было немало пожилых людей, воевавших еще в Первую мировую. Значительная часть интеллигенции, которую в обычной жизни трудно было представить с оружием в руках, шла в колонне вместе со своими сыновьями, и оттого они выглядели увереннее и строже. Верилось, что эти нескладные и плохо обученные бойцы сумеют остановить немцев. Пусть даже ценой собственной жизни. Так оно и случилось. Из общего числа ополченцев уцелели буквально единицы, большая часть из них погибла в первом же бою, но потери были не напрасными, пройти дальше враг не сумел и перешел к обороне всего-то в шестидесяти километрах от Москвы.

Ополченцев уже не было, а в дальнем конце парка установили бронированный колпак, где проходило обучение пулеметных расчетов. Нередко до госпиталя доносились длинные автоматные очереди, заставлявшие раненых вздрагивать.

Сейчас парк выглядел пустынным, тихим. Снег, выпавший накануне, гонимый ветром, собрался в небольшие белые сугробы, что очень напоминало ноябрь сорок первого.

До выхода из парка оставалось совсем чуть-чуть, когда на дорогу вышли трое щеголевато одетых парней. Ирина отошла немного в сторону, давая возможность им пройти по аллее, но один из них, в длинном шерстяном пальто и ушанке из какого-то черного дорогого меха, шагнул прямо к ней навстречу. Он добродушно улыбался, внешне выглядел приветливым, но от всей его фигуры исходила какая-то враждебность.

«Наверное, ничего страшного, просто парк пустынный, вот и мерещится невесть что, – подумала Ирина. – Тут все что угодно может почудиться». Улыбнувшись, девушка хотела пройти мимо них, но неожиданно дорогу ей перекрыл другой – круглолицый, невысокого роста, в коротком кожаном пальто.

– Куда торопишься, красавица? – благодушно поинтересовался высокий. – Неужели ты нас испугалась? Ты же видишь, мы совершенно нестрашные, – продолжал он скалиться.

– Пожалуйста, пропустите меня. Мне нужно срочно идти, – взмолилась Ирина. – У меня был трудный рабочий день, я возвращаюсь из госпиталя.

– Неужели ты даже не хочешь с нами поговорить? – удивленно полюбопытствовал высокий и, взяв девушку за отвороты пальто, притянул к себе.

– Если вы меня сейчас не отпустите, то я закричу.

– А вот этого, красавица, делать не следует. Мы можем и обидеться.

Улыбка с лица высокого исчезла. Оценивающим взглядом он осмотрел Ирину с головы до ног, а потом произнес:

– Пальто почти новое, за него на рынке тысячи три дадут. Ты сама его снимешь или нам тебе помочь раздеться?

– Да как вы смеете! – возмущенно воскликнула девушка. – Да я сейчас…

Договорить Ирина Кумачева не успела: круглолицый, стоявший немного сбоку, ударил ее в лицо, и она, потеряв равновесие, упала, сильно стукнувшись затылком об асфальт.

Очнулась Ирина от грубых мужских прикосновений – кто-то беззастенчиво шарил ладонями по ее телу. Задрав кофту, прошелся пальцами по ее животу, после чего ладонь торопливо скользнула к ногам. Обнаженной кожей она ощущала леденящий холод, от ужаса происходящего ей хотелось громко закричать, оттолкнуть от себя похотливые руки, но вместо этого она едва пошевелилась, а из горла вырвался едва различимый стон.

– Очнулась, – узнала она голос высокого. – Ладно, потопали, времени нет, не до ласк сейчас. Увидит кто-нибудь. Да и холодно!

– Серьги у нее с камушками… Не оставлять же добро!

Открыв глаза, Ирина увидела над собой лицо круглолицего. Почувствовала на своем лице прикосновение его толстых пальцев, а потом уши резанула резкая острая боль, заставившая ее вскрикнуть. «Сорвали сережки!» – догадалась Ирина. Девушка попыталась закричать, но сил не хватало.

Удовлетворяя хищное любопытство от содеянного, бандиты еще с минуту стояли над девушкой, а потом зашагали к выходу. Некоторое время Ирина лежала на земле, ощущая спиной леденящий холод. А потом осторожно, чувствуя невероятное головокружение, с трудом поднялась. Пальто на ней не было, грабители забрали и шапку. Мочки ушей обильно кровоточили. Пошатываясь, Ирина зашагала в сторону дома.

Варлена остановилась перед дощатой дверью подъезда. Поправила поясок демисезонного пальто на тонкой талии и потянула за ручку двери. Тугая пружина неохотно поддалась, издав продолжительный скрип. Вошла в полутемное помещение и, стуча каблучками по деревянной лестнице, поднялась на самый верх. Предстоящая встреча с Семеном волновала. Не видела его всего-то три месяца, а так соскучилась, как если бы со дня их последней встречи прошел целый год.