– Да это же просто кусок стекла! – она протянула к камню тонкую изящную руку: – Можно?..

Лоуренс кивнул, и девушка взяла алмаз и стала его рассматривать. «Кохинор» стал переходить из рук в руки.

Действительно, он совсем не производил впечатления: это оказался прозрачный камень размером примерно полтора дюйма на дюйм с небольшим, неправильной формы; непривычная европейцам ассиметричная огранка не позволяла ему излучать какое-либо необыкновенное сияние; к тому же с одного края алмаз имел желтоватый оттенок.

– Кунвар, – обратился Лоуренс к слуге.

– Нет, моя госпожа, – возразил тот с почтительным поклоном, – это бесценный бриллиант покойного махараджи Ранджита Сингха.

– Насколько мне известно, его история насчитывает несколько столетий, а, если верить легендам, то и тысячелетий, – вставил Гарольд Кинни, кладя алмаз обратно на подушечку.

Секретарь, конечно, не мог упустить случай похвастаться своими знаниями.

– Мой отец служил Ранджиту Сингху, – добавил Кунвар. – Он рассказывал, что махараджа нередко сиживал на крыше дворца с наложницами из своего гарема и любовался «Кохинором».

Застеснявшись собственного многословия, он тихо удалился.

– На месте махараджи я предпочел бы любоваться прекрасной женщиной, нежели самым драгоценнейшим из камней, – негромко сказал Гарольд и выразительно посмотрел на Эммелин, которой, конечно, и предназначались его слова.

Секретарь был мастером преподносить Эммелин такие вот завуалированные комплименты, понятные, как он думал, только им двоим. Девушка послала ему одобрительную улыбку и скромно потупилась. Бенедикт все это заметил и разозлился, но сдержался и сказал спокойно:

– Вряд ли вы когда-нибудь могли бы оказаться на месте махараджи, Кинни.

Лоуренс, офицеры и миссис Шепард расхохотались. Рассмеялась и Эммелин, что Бенедикта весьма порадовало. Секретарь метнул на соперника злобный взгляд, но поскольку тому удалось придать своему голосу интонацию добродушной шутки, то Гарольду ничего не оставалось делать, кроме как посмеяться вместе со всеми. Шепард и Невилл стали подробно расспрашивать Лоуренса о мерах предосторожности, несомненно необходимых при хранении и перевозке драгоценного камня, а тот говорил, что это уже, хвала небесам, не его забота, и отшучивался: с глаз долой – из сердца вон. Некоторое время все обменивались замечаниями на эту тему, пока в гостиной снова не появился слуга.

– Мой господин, – сказал он, обращаясь к Лоуренсу, – пришел Малик Рам. Его командир отправляет вестового в Амритсар и спрашивает, не нужно ли также и вам передать туда что-нибудь.

– Проси его, Кунвар.

Через минуту в гостиную вошел один из младших офицеров индийской кавалерии. Бенедикту не понравился живой интерес, с которым Эммелин устремила на вошедшего свои голубые глаза. Он постарался убедить себя, что это лишь простое любопытство. Кавалеристы-индийцы держались обособленно, а сейчас девушка могла в подробностях разглядеть пример их замысловатого одеяния: желтый халат до колен, поверх него ярко-желтая короткая куртка с затейливым орнаментом черного цвета, широкий кушак, просторные шаровары, мягкие кожаные ботинки и, конечно, тюрбан, обмотанный вокруг головы и каким-то чудом на ней держащийся. Смуглое лицо индийца густо покрывали борода и усы, а на руках постукивали браслеты из разноцветного бисера. Быстрый ответный взгляд, которым он окинул Эммелин Уорд, также не понравился Бенедикту. Впрочем, Малик тут же повернулся к Джону Лоуренсу.

– Сэр, мой командир прислал меня спросить…

– Да-да, я знаю, – торопливо перебил его Лоуренс, вставая. – Очень любезно с его стороны. Пройдемте со мной, Рам, заберете чертежи. – Он обратился к своим гостям: – Прошу меня простить, леди и джентльмены.

– Да и нам тоже пора, – заметил полковник Шепард, грузный седеющий мужчина, вставая вслед за ним.

Малик шагнул вслед за чиновником и вдруг замер: его внимание привлек мерцающий на столе бриллиант, черные глаза хищно блеснули.

– «Кохинор!» – с благоговением проговорил он.

– Вы видели его раньше? – с любопытством спросил Лоуренс.

– Только однажды и лишь издали.

– Хотите взять его и посмотреть поближе, Рам?

Тот покачал головой:

– Нет, сэр, ни за что! Этот бриллиант прекрасен, но он навлекает беду на тех, кто к нему прикоснется.

– Ой, а мы все его трогали! – испуганно воскликнула миссис Шепард.

– Дорогая моя, это всего лишь глупые местные суеверия, – насмешливо успокоил ее полковник. – Вот, глядите, Рам, я прикасаюсь к камню, – он сопроводил свои слова действием, – и никакой огонь небесный меня не поражает.

Малик, не отрываясь, следил за ним. Майор Невилл, забавляясь, схватил алмаз и с коротким возгласом: «Ловите!» притворился, будто бросает его индийцу. Тот отшатнулся, а поняв, что его разыграли, насупился. Майор не унимался:

– Неужели отважный воин струсит в присутствии дам?

Индиец шагнул к столу и с опаской взял камень.

– У вас подошвы дымятся! – в тревоге вскричал Невилл.

Малик, вздрогнув, выронил алмаз, но тут же поднял его и сказал с принужденной улыбкой:

– Простите, я не всегда понимаю тонкий английский юмор.

– Не обижайтесь, Рам, – миролюбиво попросил Лоуренс, – мы и сами его не всегда понимаем.

Все снисходительно рассмеялись. Малик стоял опустив голову: то ли хотел скрыть свой гнев, то ли ему было стыдно за свою неловкость.

– Мы задерживаем вестового, а ведь путь неблизкий, – спохватился чиновник.

Он вынул из жилетного кармана часы, открепил от цепочки маленький ключик и протянул секретарю:

– Кинни, отнесите «Кохинор» на место. И заодно захватите синюю папку, она лежит на прикроватном столике. Пакстон, вы мне сегодня не понадобитесь. Я хочу разобрать письма и заняться документами. Загляните ко мне завтра с утра. Идемте скорей, Рам.

Один за другим все покинули гостиную, а Кунвар остался собирать чашки.

Бенедикт вышел вслед за Эммелин в обширный, залитый солнцем двор. Он решил не терять отпущенное ему время и предложил:

– Не желаете ли прокатиться верхом, Эммелин?

– Мне неловко отрывать вас от дел, мой милый Бенедикт, – отозвалась девушка.

Они уже некоторое время называли друг друга по именам, но «мой милый» прозвучало впервые. Бенедикт приободрился и сказал более настойчиво:

– Вы же слышали: сегодня я свободен.

– Я бы с удовольствием, – улыбнулась Эммелин и покачала головой, от чего ее волосы блеснули золотом на солнечном свете, – но я обещала навестить одну мою подругу. Она живет в Бхамане и давно приглашала меня погостить. Экипаж уже заложен, и мне осталось лишь на минутку забежать к себе и прихватить кое-какие мелочи. Как видите, я даже явилась на завтрак к мистеру Лоуренсу в дорожном платье. Это было не слишком вызывающе с моей стороны, как вы думаете?

Бенедикт задумался, как бы поизящнее выразиться, что она прекрасна в любом наряде, но тут на ступенях дворца появился Гарольд Кинни. Увидев их вдвоем, секретарь застыл. Бенедикт поспешно выпалил совсем другую фразу:

– В таком случае позвольте вас сопровождать!

Замявшись на секунду, Эммелин спросила с сомнением:

– Успеете ли вы вернуться до темноты?

– Успею, если мы выедем прямо сейчас.

С этими словами Бенедикт взял девушку под локоть с намерением немедленно вести ее к воротам крепости. Эммелин мягко высвободила руку и обратилась к секретарю:

– Вы хотели что-то сказать, Гарольд?

– Нет-нет, ничего, – отозвался тот, но как-то неуверенно.

– Бенедикт собирается проводить меня к моей подруге в Бхаман. Не желаете ли составить нам компанию?

«Это совершенно лишнее», – сердито подумал Бенедикт и обрадовался, когда секретарь ответил:

– Разумеется, я был бы счастлив, но я нужен мистеру Лоуренсу.

– Жаль. Но ведь вы не возражаете, что меня будет сопровождать Бенедикт? – поддразнила Эммелин с невинной улыбкой.

Это была ее обычная и довольно безыскусная игра – выказывать предпочтение одному поклоннику на глазах у другого. Бенедикт ей это охотно прощал – при условии, конечно, что этим другим оказывался не он сам. Он понимал: у культурной девушки так мало развлечений в Лахоре, поэтому ей нужно хоть как-то себя потешить.