Горело огнем в груди, а под веками разрасталось серебряное сияние. Из него стали выпрыгивать высокие гибкие фигуры. Волшебной, сказочной красоты мужчины, в чьих волосах застыла стужа, а в глазах – лёд.

Кажется, они не сразу меня заметили. Потом ринулись было всей толпой, но их осадил резкий, мелодичный голос.

И подошёл в моем сне только один. Он чем-то неуловимо отличался. Может, осанкой. Может, каким-то неземным ощущением власти и силы и упрямым взглядом.

Или поджатыми губами.

Подошёл, склонился надо мной. Дёрнул, рванул тулуп.

Раздеваться прямо тут? Даже не рассчитывайте, я девушка приличная, глюки должны вести себя смирно!

Так ему и сказала. Глюк, правда, не впечатлился. Раздвинул одежду и… Что-то в прекрасном лице дрогнуло. Дивный незнакомец посмотрел иначе. Остро. Сожалеюще. Бережно опустил ладонь – и вытащил сопящую змейку, прижав к себе.

А потом снова с серьезным выражением лица склонился надо мной.

И теперь я его поняла:

– Жизнь за жизнь, человечье дитя. Ты спасла мою дочь. Я помогу тебе. А теперь – спи, сердце Крови.

И с последними его словами ко мне рванул сноп серебристых ярких весёлых искр, как бенгальские огни.

Все погрузилось во тьму.

Мне было тепло. Уютно. Спокойно. И так легко, как, наверное, было только в далёком детстве.

Это счастье? Абсолютное, снежное, невыразимое…

Это как сидеть около камина в холодный зимний день. Потрескивают дрова, пахнет смолой, запах хвои щекочет, вызывая улыбку, как предвестие Рождества.

В какой-то момент этот запах стал настолько реальным, что мне захотелось вынырнуть из облачного счастья, чтобы к нему прикоснуться.

Все вокруг завертелось ледяной воронкой, закрутилось, разлетелось веером брызг.

А потом… Я оказалась в совершенно незнакомом месте. То есть не совсем я – потому что в этом видении мои руки были прозрачными – аж стол просвечивает.

А кабинет был обставлен солидно. Красиво. Изящно, но с претензией на роскошь. Я залюбовалась на панели из темного дерева и люстру в виде незнакомого цветка. Ее "лепестки" мерцали приглушённым голубоватым светом.

– Ваша Кровавость! Ваша Великолепность! Ну Ва-аша злобность же, – проныл кто-то тоненьким голосом, заставляя меня встряхнуться и вытаращиться на вход.

Массивная темная дверь приоткрылась. Показался элегантный сапог. Красивый. С узорчиками художественными… то ли растительные мотивы, то ли морда чудища заморского.

– Ва-аша…

– Я сказал что-то непонятное?!

От резкого звонкого голоса вздрогнула, кажется, не только я, но и тот, кто там под дверью художественно так ныл, профессионально, с удовольствием, с расстановкой.

– Ваше Крровейшество, но что мне сказать этим, которые вас все ждут, а? Они сожрали половину запасов уже! Как будто не эльфы, а волки позорные, тьху!

– Я. Не собираюсь общаться со снежными, – снова все тот же надменный голос.

Очень знакомый злющий голос моего незнакомца с бала. Да-да, того самого, который уговаривал меня побыть его девушкой весьма нестандартным способом.

– Отступники и глупцы. В свое время мой младший братец бежал от меня во льды. Ах, он так боялся и хотел тишины и спокойствия… – снова издёвка, – вот и обрёл… Вечный покой, не иначе. Отморозил все, что можно, в своих снегах. Мозги – в первую очередь. И теперь его потомки меня просят… Просят, – издёвка. Ай, злюка какая, – помочь как хранителя магии в их маленькой проблеме с покушениями на царственную семейку?

– Я что, похож на того, кто любит помогать? Просто так? – Спустя мгновение паузы поинтересовался незнакомец. В его голосе мелькнула лютая стужа, а потом…

Ну да, он вошёл. Во всей своей красе неописуемой – я от страха аж сквозь шкаф прошла!

Голос тот, а вот человек… Да какой он человек?!

Во все глаза, жадно, чтобы ничего не пропустить, я смотрела на неведомое чудо. Чудо страшное и прекрасное одновременно, потому что… Других слов просто не находилось. И взрослая рассудительная женщина во мне уступила место наивному восторженному ребенку.

У моей кошмарной сказки были кроваво-алые волосы. Длинные, они были перехвачены в одну толстую косу каким-то затейливым плетением.

А ещё у этого существа, которое мало напоминало насмешливого брюнета с бала, были резкие черты лица, тонкий нос, небольшие клыки, что приподнимали губу и заострённые уши. Они сейчас недовольно дергались, изгибаясь, несмотря на небольшой размер так причудливо, что я не знала – смеяться или напротив? То есть восторгаться.

Латный доспех. Острые когти. Длинные.

Плавные движения воина. Смертельно опасного.

За спиной – какое-то неизвестно мне изогнутое оружие. Больше всего напоминает серп.

Воздух вокруг потрескивает от серебристых разрядов.

А следом бочком протискивается… Это кот?! Большой. Наглый. Черный. И с перепончатыми крыльями, мама роди меня обратно!

И вот это этот кошак, хлопая большими треугольными ушами, надсадно ноет:

– Ли, это глупо. Снежные сильны и хитры – чего только их живучесть стоит! И слухи, что семья Владыки умеет змеями оборачиваться…

– Не слухи, – оборвал с нежной улыбкой кошака… Эльф крови?! – и умостил свое великолепное седалище в кресле, – братец накрутил со своими экспериментами. А меня ещё обвиняли в бесчеловечности, чистоплюи, – поморщилась моя головная боль.

– Ли, ты сам не свой, – кошак уселся напротив. С самой серьезной мордой, – с тех пор, как эта девчонка исчезла…

– Правда? – От жесткой и ласковой улыбки у меня перехватило дыхание. Как и от вида того, как длинные сильные пальцы зарываются в кошачью шерсть, почесывая ее когтями.

Вот что такого? Просто движение. Как плетение паутины.

– Ой, да-да, Ли, и тут почеши! О, ты мой бог! – Мурчание басом наполняет комнату.

А потом эти сильные пальцы безжалостно выкручивают кошачье ухо. И даже большие и несчастные глазки котика негодяя не могут усовестить!

– Мне нет дела до человеческой девчонки. Пропала – значит, не судьба. И не с-смейте мне больше о ней заикаться!

Да я бы сама замолчала! Что-то жуткое, темное вспыхнуло багрянцем в чужих глазах. Нет уж, в такие уголки души лучше не заглядывать, пусть так и остаются потайными! А то такое ощущение, что там целая стая ледяных и очень голодных демонюк сидит.

И хвостами шевелит, и клыками щелкает.

А потом… Потом мужчина сверкнул глазами – и на миг коснулся рукой груди. Словно там что-то мешалось. Болело.

Коснулся – и отдернул пальцы.

Вот так, Данка. Не станет искать – и славно, правда же?

А что на сердце неприятненько как-то стало – это мелочи, это пройдет. Я давно уже привыкла. Просто… Хорош, зараза. Таких я никогда не видела. Не мальчишка – мужчина.

И хороши такие тоже только в книжках. А тут чем дальше буду – тем лучше.

Даже полегчало.

Если бы этот аленький цветочек вдруг не вскинул голову – и не уставился прямо на меня. Да так, что, кажется, насквозь сейчас прожжет!

Багрянец и сумерки. И тьма с серебристыми искрами внутри. И…

– Здесь кто-то есть, – рассыпался льдинками дивный, пугающий голос.

И повеяло от него пыточными подвалами для одной глупой девицы.

Вытянулась рука в странной когтистой перчатке. Словно удлинились когти, всколыхнулись тени, взвилась вьюга, мявкнул громко кошак – и – раз – все исчезло.

Поток воздуха обнял, обсыпал меня снежинками – и утащил прочь.

В невесомую снежную даль.

***

– Давай, снежная текри, приходи в себя, ну же! – Переливающийся искристым светом голос заставил навострить уши.

– Почему девочка спит? Она уже давно должна была очнуться! – Встревоженное. – Каэллир, что с ней?

– Просто эльфочка вредничает. Совсем как ты, когда отказывала мне раз за разом, – с теплой усмешкой поведал голос.

Эльфочка? О ком они говорят? Что происходит?

Тело было лёгким. Лежать было удобно. Щеки касался теплый воздух, а кожа немного чесалась.