– Я их ненавижу. Я никогда не хочу видеть что-то дважды. Хорошего может быть слишком много.

Я покачал головой.

– Ты очень тревожный.

– Очевидно.

– Ты собираешься послать Сабине цветы и открытку с извинениями?

Он закатил глаза, как будто я был глупым.

– Конечно. Найди мне открытку с извинениями, за то, что я тебя забыл.

Я хихикнул.

– Серьезно... может, тебе стоит притормозить, а, игрок?

– Заткнись.

Я сидел и улыбался в окно.

– Ты хочешь сказать, что у тебя нет странных вещей из детства, которые не имеют логического смысла?

– Нет, я так не скажу.

– Расскажи мне.

Я пожал плечами.

– Мешки для мусора.

– Прости?

– Мешки для мусора. Знаешь, такие пластиковые? Hefty, Glad или что-то в этом роде.

– Да, я знаю, что такое мусорный пакет, просто объясни мне.

– Хорошо. Видишь ли, когда я был маленьким, это был предмет роскоши. Мы использовали пластиковые пакеты, в которые упаковывали продукты, чтобы складывать в них мусор, потому что настоящие мусорные пакеты были в конце списка. Моя бабушка жила на свое социальное обеспечение, а государство помогало ей талонами на питание для меня. Это было все, что у нас было, так что... но маленькие пластиковые пакеты постоянно рвались, и иногда у нас оставались только коричневые бумажные. Это был беспорядок.

– И что?

– Теперь у меня постоянно есть четыре вида мусорных пакетов разных размеров. Я просто схожу с ума, если они заканчиваются. Мне кажется, что я снова там, в трейлерном парке.

– Но ты любил свою бабушку.

– Любил, но мне не нравилось, когда меня называли бедным белым мусором за то, что я жил там. Я не любил страшных соседей и то, что у нас никогда не было достатка, чтобы оплатить счет за электричество и одновременно поесть. Иногда в конце месяца у нас оставались только рис и бобы.

– Наверное, поэтому ты не ешь ни того, ни другого.

– Наверное.

– Хм. Мешки для мусора.

– Ага. Любой размер, какой тебе нужен, – я вздохнул. – Даже есть мешки для газона.

– У тебя нет газона.

– Не в этом дело.

Он тихонько засмеялся, а затем глубоко вздохнул.

– Мы оба глубоко неполноценны.

– Ты думаешь?

– Я знаю.

– Ну, если отсутствие объедков и разнообразие мусорных пакетов - это предел нашего невроза, то я не против.

– Хорошо, – Дейн согласился со мной.

– Хорошо.

– Ты устал?

– Нет, а что?

– Мне не хочется идти домой.

– Хочешь потусоваться со мной?

Он пожал плечами, и я улыбнулся, потому что так оно и было.

– Тебе было больно, когда Сабина дала тебе пощечину?

– Может, хватит возвращаться к этой теме?

Я чуть не засмеялся.

– Открой рот, вставь ногу.

– Заткнись.

– Твои друзья устроят тебе такое дерьмо.

Он громко застонал, и я спросил, что он хочет делать.

– Мне все равно.

Мы поехали в театр Varsity в центре города, где показывали «Завтрак у Тиффани», а вместо рядов кресел стояли диваны, кушетки и мягкие кресла. Я принес нам обоим по кружке улуна и получил странный взгляд, когда передал ее ему, прежде чем сесть.

– Что? Ты не хочешь, чтобы я сидел рядом с тобой?

Он продолжал смотреть на меня так, будто у меня выросли крылья или еще что-то столь же странное.

– Ты хочешь, чтобы я придвинул сюда стул на случай, если какая-нибудь красотка захочет присесть?

Он отпил чай.

– Нет.

– Тогда что за взгляд?

– Не взгляд, просто интересно.

– Что именно?

Он обратил на меня свои глубокие темные глаза.

– Ты, Джори.

– Я?

– Да.

– Почему?

Он улыбнулся поверх своей чашки.

– Ну, тот факт, что ты здесь, болтаешься со мной в двадцать два года, вместо того, чтобы пойти перепихнуться... это интересно.

Я фыркнул.

– Мне будет двадцать три в январе.

– И какое отношение это имеет к тому, что я только что сказал?

– Не знаю.

– Просто говоришь, чтобы послушать себя, да?

– Нет, я просто... разве День благодарения не является праздником, который ты должен провести со своей семьей?

– Да, это так.

Я посмотрел ему в глаза.

– Ну тогда...

Он смотрел на меня, а я смотрел в ответ, и по моим словам и по тому, как я встретил его взгляд, он понял, что я хотел сказать.

– Хорошо, – сказал он, когда фильм начался.

И где-то в середине фильма он легонько похлопал меня по ноге, опустившись на свое место. Нельзя было не заметить, что этот человек относился ко мне скорее как к брату, чем как к помощнику. Я ненадолго задумался, осознает ли он это сам.

Часть 2

Сидя в баре на следующий вечер в «Арборе» и наблюдая за Трипом на танцполе с его друзьями, я удивлялся, как я так неправильно понял приглашение на ужин. Я думал, что мы выпьем, перейдем к ужину и, наконец, прогуляемся и узнаем друг друга получше. Я представлял нас наедине. Очевидно, он представлял себе танцы в клубе с друзьями. Он пригласил к нам полдюжины человек, и в данный момент он сидел между двумя очень красивыми женщинами, делая «bump and grind» ^[22]. Глядя на них, я понял, что то, что, как я думал, будет только для него и меня, он рассматривал как возможность повеселиться. И я мог бы выйти и станцевать несколько грязных танцев, но мне этого не хотелось. В двадцать два года я устал от клубной жизни. Я бы предпочел сидеть дома и гладить одежду. Вот к чему привело наличие поддельного удостоверения личности в шестнадцать лет. К тому времени, когда ты становился достаточно взрослым, чтобы делать все, что положено по закону, все волнения улетучивались.

Я отказался от двух напитков, которые бармен пытался поставить передо мной, присланных незнакомыми мне мужчинами, и, оплатив счет, направился к двери. Я оглянулся через плечо, но Трип даже не заметил. Я собирался незаметно скрыться.

На улице зазвонил телефон, и я, прислонившись спиной к стеклу окна, ответил на звонок.

— Мне нужно с тобой поговорить, — резко сказал Сэм Кейдж на другом конце провода.

Я удивился, что снова разговариваю с детективом из полиции. Я думал, что наша последняя встреча на том закончилась. Когда он пришел ко мне в квартиру посреди ночи и накричал на меня за то, что я не позволил ему защитить меня, я подумал, что окончательно прогнал его. Я надеялся, что ошибался, молился, что ошибался, но боялся, что был прав. Сэм Кейдж имел надо мной власть, которую трудно было сформулировать, а я обычно так хорошо умею говорить.

— Джори.

— Прости, зачем тебе понадобилось говорить со мной?

— Ты мой свидетель, идиот.

Муж моей подруги убил человека, и я оказался рядом, чтобы увидеть это. Сэм Кейдж был детективом по этому делу.

Сведенные вместе обстоятельствами, мы нашли нечто большее, нечто неожиданное, и дело продвигалось вперед, пока не застопорилось. Сэм принял меня, спал со мной, держал меня рядом, а я думал о чем-то постоянном. Я ушел, вместо того чтобы попытаться поколебать его чувства. Мне было больно оставлять его, но я знал, что в дальнейшем это будет фатально. Я часто думал о нем, и каждый раз мое сердце болело. Даже разговаривать с ним по телефону было тяжело. Но как только я смог отдышаться, я догадался, почему он звонит. Накануне меня преследовали парни, посланные, чтобы заставить замолчать меня и мои показания, и он, вероятно, следил за этим. Я позвонил его напарнику, Доминику Кайрову, вместо него, что, как я знал, было глупостью.

Именно это стало причиной появления Сэма у моей двери глубокой ночью. Он явился, чтобы накричать на меня.

— Ты здесь?

— Да, извини. Валяй.

Он прочистил горло.

— Ты знаешь тех парней, которые преследовали тебя прошлой ночью, мы привели их сюда…

— Вы знаете, кто они?

— Ага, мы знаем, кто они, блядь, такие.

— О.

— О, — повторил он, как будто я был без мозгов. — Господи.

— Может, я просто повишу…

— Подожди, — быстро сказал он. — Просто подожди.