Annotation

Все, чего хочет Миро Джонс, - это провести первый романтический День святого Валентина с любимым человеком. День святого Валентина с любимым мужчиной. Разве это так много?

Annotation

Направленность: Слэш

Автор: Калмз Мэри

Фэндом: Ориджиналы

Пэйринг и персонажи: м/м

Рейтинг: PG-13

Размер: 33 страницы

Кол-во частей:4

Статус: завершён

Метки: Полицейские, Современность, США, Нецензурная лексика, Повседневность, Повествование от первого лица, Персонажи-геи, Драббл

Описание:

Все, чего хочет Миро Джонс, - это провести первый романтический День святого Валентина с любимым человеком.

День святого Валентина с любимым мужчиной. Разве это так много?

Примечания:

Серия "Маршалы". События между 3 и 4 книгами серии

Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора / переводчика

Часть 1

Часть 2

Часть 3

Часть 4

notes

1

2

3

4

5

Часть 1

Это была одна из тех вещей, которые время от времени приходится делать, будучи маршалом, представителем правоохранительных органов, - стоять в сторонке и демонстрировать мускулы на мероприятии, которое посещает множество важных людей. Мы с Яном были на сборе средств для новой партии приютов для бездомных, который возглавляла Дебра Лоринг, лауреат Пулитцеровской премии, репортер WMMB в Чикаго. У нее было много именитых друзей, знаменитостей и так далее, но также, разумеется, и мэр. И вот, опираясь на все эти связи, она организовала негласный аукцион и сбор средств в честь Дня святого Валентина.

– Серьезно, выглядит так, будто весь первый этаж облили розовой глазурью, – ворчал Ян, толкая меня плечом. – Удивляюсь, как кто-то не развесил шарики-сердечки по всему тому, что осталось от чертова скелета динозавра.

Они разобрали и перевезли Тираннозавра Рекса с первого этажа в другое место. Я не слушал всего, что рассказывал нам сотрудник музея, - только то, что нужно было для понимания, где что находится.

– По-моему, считается дурным тоном украшать кости чем бы то ни было в праздничных целях.

Он хотел хмыкнуть, но получилось больше похоже на рычание, и я понял, почему он был в дурном настроении. Он планировал одно, а получил другое.

Это было наше первое четырнадцатое февраля в качестве супружеской пары, и у него были большие планы, пока Кейджу не сообщили, что его команда будет дежурить в течение вечера. Мэр любезно просил каждый раз дежурить разные подразделения правоохранительных органов, и в конце концов на дежурство заступили маршалы. Очевидно, в прошлый раз дежурило ФБР - губернатор был к этому причастен, я был уверен, - а до этого АТС ^[1]. Почему, я понятия не имел, но полиция все равно застряла снаружи на ступеньках, ведущих в музей Филда, а внутри были мы, в смокингах, охранявшие предметы, выставленные на негласный аукцион, следившие за тем, чтобы никто не напивался и не буянил - а я не был уверен, что богатые люди вообще этим занимаются, - и охранявшие ящик, в который опускали чеки в конвертах. Единственное, что меня не смущало, - это смотреть на своего великолепного мужа в смокинге от Армани, который мы купили и затем подогнали ему по фигуре. Он сидел на нем как влитой, и я был далеко не единственным, кто это заметил. Его разглядывало множество женщин и мужчин, и даже Келсо Харрингтон, солист Чикагского балета. Балет продавал на аукционе час его времени, и, поскольку я видел, как он танцует, - мой друг Лиам заключил пари и заставил меня посетить спектакль «Жизель», на который он должен был пойти с женой, - я знал, кто он, когда он скользнул мимо меня. Красивый мужчина, даже слишком красивый, чтобы быть настоящим, словно высеченный из мрамора или чего-то в этом роде, настолько он был совершенен, и он развернулся, когда Ян проследовал мимо него.

Меня бы это обеспокоило, но Ян даже не заметил его. Он вообще ничего не замечал, кроме того, как сканировал местность на предмет угрозы, оглядывался по сторонам, разговаривал с другими членами нашей команды через наушник и хмурился. Ян умел хмуриться, и, благодаря нахмуренным бровям и прищуренным глазам, никто к нему не приближался.

Меня это вполне устраивало: все держались на расстоянии, и мне нравилось, что, когда он видел меня, то обязательно пересекал комнату, чтобы встать рядом со мной, хотя он ничуть не выглядел счастливым.

– Подумай только, после этого у нас будет поздний ужин, – весело напомил я ему, поднимая руку к его затылку и нежно сжимая.

Он издал не слишком дружелюбный звук, но сдержал вздох, и я увидел, как опустились его плечи, свидетельствуя о том, что мое прикосновение было желанным и успокаивающим. Мне нравилось видеть, как я воздействую на него, и я не мог перестать улыбаться.

– Миро! Ян!

Мы одновременно повернулись: перед нами стояла дочь Сэма Кейджа, Ханна, во всей своей тринадцатилетней красе и сияла. Три года назад мы допоздна работали в офисе в центре города, возвращались после ужина и обнаружили ее у входа в наше здание. Я вспомнил, что видел ее за пару лет до этого в аэропорту, когда она бросилась в терминал, чтобы поприветствовать отца, и узнал, что мой босс состоит в браке с мужчиной ^[2]. Это был шок, и теперь, конечно, он держит семейный портрет на своем столе, но когда он еще был заместителем маршал США, то не держал. Но, увидев ее однажды, я запечатлел ее образ в своем мозгу, поэтому, заметив ее на улице в тот вечер, я остановился, чтобы проверить ее. Как правило, я проверял всех детей, и мой значок позволял мне это делать. Многие мужчины были крайне осторожны с детьми, даже когда помогали им, боясь, что их действия будут неправильно истолкованы. Будучи маршалом, всякий раз, когда что-то казалось мне странным, я проверял это. Очевидно, даже спустя столько лет она вспоминала нас с любовью.

Она была такой милой, с ямочками и блестящими карими глазами, но на ней было немного косметики: блеск для губ, румяна и немного туши для ресниц. Этого было немного, но достаточно, чтобы дать понять, что она уже не маленькая девочка. Впрочем, это не имело значения. Ни один парень в здравом уме не пригласил бы Ханну Кейдж на свидание, если только он не самоубийца. В конце концов, ее отец был главным заместителем маршала США.

– Я так рада вас видеть, – сообщила она нам, немного повозившись с диадемой в волосах, чтобы она лучше держалась во французской косе, в которую были затянуты ее каштановые волосы.

– Не то чтобы я не был рад тебя видеть, – начал Ян, искоса поглядывая на нее. – Но раз уж твой отец здесь в официальном качестве... Что за дела, малыш?

– О, я приехала со своим дядей Аароном.

Она улыбнулась, повернувшись и жестом указав в сторону миллиардера, магната недвижимости - помимо всего прочего - Аарона Саттера.

– Ни хрена себе? – сказал Ян.

Я толкнул его локтем.

– Все в порядке, – заверила она меня, кивнув и похлопав по руке. – Мой папа тоже иногда оступается. Как сегодня, когда мой Па ^[3] спускался по лестнице и подвернул лодыжку, он выкрикнул много слов, – она на мгновение расширила глаза. – Думаю, он задолжал двадцать баксов в банку для ругательств, мы повесили ее только на прошлой неделе, потому что папа сказал в доме слово «гад», и Кола был в ужасе.

Многовато информации за такой короткий промежуток времени.

Ян фыркнул.

– Твой брат был в ужасе? – спросил я, ухмыляясь.

Она хмыкнула.

– Почему?

– Ну, во-первых, он ханжа, не буду врать, а во-вторых, у него сейчас вроде как есть девушка, – тут она осеклась и закатила глаза. – Она была в гостях, и я думаю, она была в ужасе от того, что это слово прозвучало из уст его родителя.