Я уже открыл рот, чтобы задать вопрос.

– Но ты не можешь винить Па, потому что у него и моей тети Ди появилась новая клиентка, и когда она узнала, что тетя Ди - японка, то попросила вернуть ей все деньги.

– Мне жаль.

Она пожала плечами.

– Это ее потеря. Папа и тетя Ди делают самые крутые вещи, которые вы когда-либо видели.

– У кого-то из твоих отцов есть родные братья и сестры?

– Нет, тетя Ди не совсем моя тетя, только дядя Дейн, который брат Па, а со стороны папы...

– Да, мне все равно, – подхватил Ян. – Как ты связана с Аароном Саттером?

– Это было грубовато, – сообщила она ему.

Он пожал плечами.

– Отвечай.

– Ну, я не родственник дяди Аарона, но как будто родственник. Он и дядя Дункан собираются взять меня в Париж, когда я закончу колледж, а потом, если папа и Па не смогут оплатить мое обучение в колледже, он сказал, чтобы я сообщила ему, и он построит библиотеку или что-то в этом роде, чтобы они не узнали, что он помогает. Они странно к этому относятся.

– Я бы тоже так думал, – сказал я ей.

– Это глупо. Они думают, что должны будут вернуть ему долг, но это я буду заботиться о нем, когда стану старше и буду работать на него или с ним. Это то, что им нужно вбить в голову, но они уже старые, поэтому не понимают.

– А твой дядя Аарон не старый?

Она скорчила гримасу.

– О нет, папа и Па намного старше дяди Аарона и дяди Дункана, это точно.

Но я видел ее Па однажды, и этот человек не мог быть старше меня, а Аарону Саттеру, как я знал из последней статьи о нем, было за сорок.

– Значит, твой брат ханжа, да? – усмехнулся Ян, меняя тему. – Серьезно?

– Ага, то есть да, он совершенно по-детски относится к таким вещам, как плохие слова и шутки о сексе. Иногда мне просто хочется дать ему по яйцам и... о черт.

Мы оба уставились на нее.

– Простите, – жалко извинилась она. – Я должна быть осторожнее, чтобы не переходить на сленг, иначе мой дядя Дейн будет... будет, – выделила она, – весь в пятнах, как в сыпи.

– И почему же?

– Он очень правильный человек и говорит, что если я хочу, чтобы меня воспринимали всерьез, я должна всегда говорить разумно, а не как ребенок или проститутка.

– Ага.

Я старался не осуждать незнакомого мне мужчину, который звучал одновременно властно и грубо.

– Он похож на отставшего от жизни человека, – сказал ей Ян.

Она глубоко вздохнула.

– Нет. Если бы вы с ним познакомились, вы бы его поняли. Он действительно пытается заботиться обо мне, поскольку Па не любит меня поправлять, ведь он тоже так говорит.

– Па - твой отец.

Она кивнула.

– Он и дядя Дейн - братья. Па был усыновлен, как и мы с Колой.

– И что твой Па делал, спускаясь по лестнице?

– О, он засунул большие пальцы в петли ремня, изобразил реверанс, и как бы спрыгнул с лестницы, – объяснила она, демонстрируя покачивающиеся бедра и то, что только одна нога в это время стоит на земле. – И это нормально, например, прямо сейчас, потому что я делаю это на земле, но вы должны представить его на лестнице.

– И вот он пропустил ступеньку и упал.

Она снова вздохнула и покачала головой.

– Тебе было страшно?

– Нет, но папа испугался, он разговаривал по телефону с бабушкой, и она рассказывала ему, как дедушка собирается отказаться от услуг Amazon во время Великого поста, а папа был папой и сказал ей, что он уверен, что Иисус оценит жертву ее мужа.

Я хихикнул.

– А у Па все еще были неприятности после того, как накануне какой-то парень пытался его ограбить, и вместо того, чтобы испугаться, он спросил у парня, есть ли у него действующая карточка FOID ^[4].

Я уставился на нее.

– Твой отец спросил грабителя, есть ли у него разрешение на оружие?

Она кивнула.

– Ни хрена себе, малышка, тебе повезло, что твоего отца не застрелили.

Она еще раз покачала головой.

– Нет. Он просто такой. Он разговаривает с людьми, а тот парень убежал. То есть я думаю, что это смешно, но у папы от этого глаз дергается, так что он был очень недоволен, когда Па упал с лестницы.

– Еще бы.

– Извините, – сказал Ян, прежде чем покинуть нас и пересечь комнату, проверяя парня, пытающегося проскочить без очереди, заметив его краем глаза еще до того, как я поднял глаза.

– Это было потрясающе, – сообщила мне Ханна. – Он так быстро увидел того парня.

– Спецназовец, – объяснил я ей. – Его этому обучили.

– Правда? Держу пари, я... ох, – задохнулась она, обратив все свое внимание на двух мужчин, пересекающих комнату: один, вероятно, мой ровесник, другой, я думаю, лет сорока, - державшихся за руки.

– Что происходит, малыш?

Вместо ответа она схватила меня за руку и потянула, а поскольку мне было ужасно скучно, я позволил ей повести меня за собой.

Мы шли позади, но не так близко, чтобы они заметили, а когда они остановились у бара, чтобы выпить, она потянула меня к витрине с боевыми африканскими слонами, чтобы они нас не увидели.

– Что происходит?

Она приложила палец к губам, и я наклонился, чтобы она могла прошептать.

– Парень слева с черными волосами - это Андрео Фиоре, а мужчина с серо-рыжими волосами - его муж, доктор Натан Келлс.

Подождите.

– Андрео Фиоре?

Она кивнула.

– Я знаю. Я тоже.

Взяв ее за руку и не сводя глаз с Фиоре и Келлса, я повел ее обратно в зону «Прогулки на природе», но с нашего места я все еще мог видеть их через стеклянные витрины.

– Ладно, – начал я, разворачивая ее лицом к себе и посылая быструю молитву о том, чтобы мой босс не застал меня со своим ребенком, и скрестил руки, прежде чем нахмуриться. – Говори.

– Что?

– Я знаю, почему я хочу знать о Андрео Фиоре. Что же тебя интересует?

– Это очень загадочно, – драматично начала она. – Но неделю назад мой папа позвонил моей тете Адже и спросил, не могли бы они с моим дядей Дейном сдать свои билеты на это мероприятие и отдать их кому-нибудь другому из целевой группы по образованию при мэре.

– Я не думаю, что это целевая группа; я думаю, что это...

– Я знаю, знаю. Всякий раз, когда Па использует слово «целевая группа», папа тоже раздражается, как и ты. Я знаю, что маршалы используют это слово по-другому, но это не самое важное.

Она была права.

– Ты немного раздражаешь, ты знаешь об этом?

Она издала звук полного отвращения.

– В общем, поскольку мой дядя Дейн терпеть не может приходить на подобные мероприятия, тетя Аджа разрешила и спросила папу, нет ли у него кого-нибудь на примете.

– Как ты все это услышала?

– Он включил громкую связь, потому что не знал, что я дома.

– Почему?

– Ну, видишь ли, я должна была быть дома у своей подруги Дебби, но она сказала что-то настолько невежественное, что мне пришлось уйти.

Я поморщился.

– Что-то о твоих отцах?

Взгляд на меня, как будто я был глупцом, был почти как пощечина.

– Нет, – поправила она, в ее голосе звучало презрение. – У нее тоже два отца.

– Ах.

Она скрестила руки, повторяя мои действия.

– Она сказала, что Гамильтон был отстойным.

– И кто же это? Твой друг?

Резкий вздох.

– О боже, ты сейчас серьезно?

– Знаешь что, малыш, я...

– Я говорю о мюзикле, конечно, и Лин-Мануэль Миранда - гений, и поэтому я сказал ей, что мы не можем быть друзьями, если она слишком глупа, чтобы осознать это.

Я не использовал слово «осознать», когда мне было тринадцать.

– Может, тебе стоит немного сбавить обороты, а?

– И что еще важнее, – продолжила она. – Даже если ей не нравится что-то, что нравится мне, она должна держать это при себе, если она действительно моя подруга. Вот как я себя веду.

– Как ты, да?

Она хмыкнула.

– Ладно, продолжай свой рассказ.

– Ну, как я уже сказала, папа не знал, что я там была, поэтому он включил громкую связь и сказал тете Адже отдать их доктору Натану Келлсу.