– Постарайтесь.

– Заметано!

Из кухни прозвучало приглашение Лилии. Михаил пошел на ее зов. Сел за стол. На нем с двух сторон столешницы стояли чашки для чая и лежали салфетки, а посередине стола – вазы с конфетами, печеньем, пряниками, зефиром и другими сладостями.

– Скажи, – она стоя разливала из фарфорового чайника чай в чашки, – почему так получается, что ты всегда появляешься неожиданно в самые неподходящие моменты?

– Неподходящие? – Он раскладывал салфетку на коленях.

Задержав дыхание, держа в руках чайник, она чуть запнулась, но тут же поправила себя:

– Наверно, я не так выразилась. Неправильно подобрала слово.

– Пожалуй, да, – охотно согласился он.

– Кто ты такой? Всезнайка?

– Ты преувеличиваешь. Кроме Бога, никто не может знать всего.

– Ты не ответил на вопрос! – Девушка поставила чайник на стол.

– Я обыкновенный, – с простым выражением лица пояснил он. – Как правило, мне многое интересно. Я стараюсь больше познать.

– Меня ты тоже познаешь? Но чем для тебя интересна я? – Лилия села на краешек стула напротив Михаила, выпрямила спину.

– Загадкой, – дотронулся он до чашки с чаем.

– Да я как открытая книга, – улыбнулась девушка и ближе к нему придвинула сладости.

– Открытую книгу еще надо прочитать. – Он посмотрел на нее испытующе, точно пытался осмыслить очередную малопонятную страницу книги.

– Прочитанную книгу всегда откладывают в сторону и забывают о ней, – грустно вздохнула Лилия.

Отрицательно покачав головой, Михаил не согласился:

– Бывают книги, от которых невозможно оторваться, которые прочитывают многократно, пытаясь разгадать тайну их волшебства. Но и потом не выпускают из рук, чтобы не лишиться изумления души от прочитанного, помня наизусть многие страницы.

– Ты поэт! – Она всматривалась в него через прищур глаза.

– Увы, – развел он руки. – Бог не наградил таким талантом. Я обыкновенно люблю хорошую поэзию. И тех, кто владеет словом.

– К сожалению, вся хорошая поэзия в прошлом, – невесело констатировала Лилия, продолжая с интересом наблюдать за ним.

– Вчерашний день – уже прошлое, – напомнил Михаил, прислушиваясь к звукам из прихожей, где рабочие вешали картину. – Но завтра не наступит без него.

– Философствовать можно долго. – Лилия не отрывала глаз от его лица. – Скажи прямо: я тебе приглянулась?

– Не скрою, – подтвердил он с некоторой сухостью.

Ей не понравилось такая сухость, но она продолжала спрашивать:

– Когда увидел меня в магазине? – поинтересовалась. – Или раньше положил на меня глаз? А в магазине попросту схватил за хвост удачу? Точнее говоря, подвернулся случай, и ты сумел воспользоваться им. Тогда надо отдать тебе должное, потому что ты виртуоз.

– Случай никогда не подворачивается, – спокойно, со знанием дела поправил ее Михаил. – И удача не бывает случайной.

– Я не верю тебе, – нахмурилась она, придвигая ближе к себе чашку с чаем. – Очередная выдумка, как про Хаюрдо. Однако спасибо тебе за подарок. И давай будем пить чай. С чем ты любишь? Выбирай по вкусу. Все на столе. – Показала, как радушная хозяйка, которая перед гостями все выкладывает на стол.

Чай пили молча, недолго. Лилия поглядывала на Михаила, он смотрел на нее. В голове у девушки многое переплелось. Обрывки мыслей выстреливались мозгом и рассыпались на части, которые ей не удавалось соединить в единую цепочку. Она не верила, что могла понравиться ему, потому что знала, что не была броской красавицей. Заурядная, каких немало на улицах и каких подчас не заметишь, проходя мимо. Да и в его внешности девушка не обнаруживала ничего, что могло бы особенно привлечь внимание. Рядовая наружность. В толпе легко затеряется. Послушать, правда, можно. Язык подвешен неплохо. И если бы не увлекался дурацкими выдумками, пообщаться иногда не мешало бы. Однако загадывать Лилия ничего не хотела. Видя, что в его чашке осталось мало чая, она собралась спросить, не добавить ли еще, но ее опередил голос грузчика из прихожей:

– Шеф, – позвал тот Михаила. – Готово. Картина на месте. Иди принимай работу.

– Извини, – сказал он Лилии, поднимаясь со стула, – меня зовут.

– Я тоже посмотрю, – подхватилась она.

Придирчиво осмотрев работу, Михаил одобрил:

– Ну что ж, руки у вас действительно растут из нужного места. – Затем повернулся к Лилии, стоявшей в дверях в кухню: – Как тебе? За тобой последнее слово. Ты здесь хозяйка. Для тебя делается работа.

– Я довольна, – кратко отозвалась та, чувствуя удовлетворение от увиденного.

– Хозяйка, ты на этой картине настоящая дворянка! – причмокнул языком тот, что с узкими губами.

– Придворная дама, – поправил Михаил. – Фрейлина императрицы.

– Так императоров давно нет, – вставил тот, что с высоким лбом.

– Но они были, – напомнил Михаил. – Эту картину писал мэтр, который в те времена рисовал портреты императрицы.

– Погоди, шеф, ты что-то не то лепишь. Это же не старинная картина, – вытаращился рабочий.

– Да, – подтвердил Михаил невозмутимым тоном. – Написана недавно.

– Тогда как же этот мэтр мог рисовать в те времена? – подковырнул рабочий с ехидной улыбкой, как будто поймал собеседника на вранье.

– Кистью, как все художники, – парировал Михаил, но в его голосе не было язвительности, которая прорывалась у рабочего.

– Понятно, что кистью, но не в те времена, – обескураженно настаивал рабочий.

– Именно в те! – твердо отбил Михаил, не вдаваясь в подробности.

Тот, что с высоким лбом, посмотрел на Михаила как на сумасшедшего, переглянулся со своим напарником, который незаметно покрутил пальцем у виска. Лилия отвела глаза в сторону, чтобы не рассмеяться от вида оторопелых лиц грузчиков. А те вдруг стали спешно сворачиваться, видимо, опасаясь, что чокнутый шеф может не заплатить деньги. Между тем деньги получили сполна и их как ветром сдуло.

– Ты напугал грузчиков, – усмехнулась Лилия.

– Чем?

– Своими выдумками. Много фантазируешь.

– Я сказал правду.

– Если не хочешь, чтобы тебя считали идиотом, никому больше не рассказывай свою правду, – с досадой предупредила она.

– Ты думаешь, что я ненормальный? – глянул на нее рассеянным взглядом.

– Я – нет. Но они подумали именно это.

Михаил перевел глаза на полотно и сменил тему разговора:

– Тебе не кажется, что картина заняла свое место в твоей квартире?

– Я еще не определилась с этим. Мне надо присмотреться, чтобы понять, выиграла прихожая с нею или проиграла. – От двери Лилия охватила оценивающим взором всю прихожую вместе с картиной и Михаилом, стоявшим сбоку от холста.

– Присмотреться? – Он как будто ослышался. – Это видно с первого взгляда. Выиграла не только прихожая, но вся квартира. С полотнами Хаюрдо никогда не бывает проигрыша. – Приблизился к Лилии. – А ты знаешь, откуда вообще появился Хаюрдо?

Ее передернуло от этого вопроса, и она холодно парировала, как будто ударила наотмашь:

– Я вообще не верю, что такой человек существовал, тем более художник!

Словно не увидев и не услышав ее реакции, Михаил неспешно, но настойчиво продолжил:

– Он бывший крепостной человек князя Алексея Михайловича Черкасского, который в то время был канцлером Российской империи. Императрица Елизавета Петровна, взойдя на престол, оставила его в этой должности, потому что ценила за некогда верную службу своему отцу Петру Алексеевичу в бытность того императором. Иногда наведывалась в дом князя. И однажды обратила внимание на портреты домочадцев, висевшие на стенах в доме. Ей показалось, что ее портреты во дворце так хорошо не передают состояния ее души, как эти показывают дух Черкасского и его семейства.

– Какому гофмалеру ты держал позу? – поинтересовалась у канцлера.

– Государыня, я вовсе не держал позу, у меня нет времени для того. Человек рисовал меня по памяти, – подобострастно выдавался вперед своим крупным животом Черкасский.

– Какой человек? – Императрица вперила взор в князя.