С этими словами матушка Ботаро крепко прижала его к сердцу. Пошли они, радостные, домой.
С тех пор все трое жили счастливо и не разлучались до конца своих дней.
Откуда пошли золотые жуки
В старину, в далёкую старину, жил у самого подножья горы Хикодзан один бедный вдовец по имени Токубэй.
Всю жизнь усердно работал Токубэй, но в старости сломила его болезнь. Слёг он в постель. Пришла в дом Токубэя горькая нужда. Каждый день приходилось гадать: умрёшь ли сегодня голодной смертью или ещё до завтра протянешь? Было у Токубэя двое детей: сын Гэнкити и дочка по имени Юки. Позвал он их однажды и сказал:
– Простите меня, дети мои. Лежу я беспомощный и не могу вас прокормить. Из-за меня вы голодаете.
– Что ты, что ты, отец! Об этом мы и не думаем. Одно нас печалит, что не можем мы для тебя лекарства купить. А ты с каждым днём всё больше слабеешь…
Наконец сказал Гэнкити:
– Разве вот что! Пойду-ка я к дяде моему Гондзе, попрошу у него денег в долг. Тогда и ты, отец, поправишься, и сестрёнка Юки перестанет хныкать от голода.
– Но, Гэнкити, ты ведь знаешь, этот Гондза – страшный скряга. Он хуже собаки. Когда умирала твоя мать, Гондза не подумал навестить её. А теперь делает вид, будто не знает, что я, его родной брат, при смерти. Если ты попросишь у него денег, только обидных слов наслушаешься. Ведь он готов из-за медного гроша удавиться!
– Но ведь не погибать же нам голодной смертью!
– Ах, бедный мой сын! Прости меня…
– Постой, отец! Пришла мне в голову хорошая мысль. – И с этими словами Гэнкити выбежал из дому прямо под проливной дождь… Но куда бежать, этого он и сам не знал. Гэнкити только хотел успокоить отца.
Понемногу ноги юноши сами понесли его к дому дяди. «А вдруг да сжалится? – думал Гэнкити. – Ведь не каменное же у него сердце!»
Но всё случилось, как говорил отец. Гондза его и слушать не стал.
– Нашёл тоже богача! Нет у меня денег для таких, как вы, попрошаек. Убирайся отсюда!
– Но ведь отец умирает! Я вам отработаю, дядюшка. Буду трудиться день и ночь.
– Мне какое дело, кто будет жить, кто умрёт. Ведь я не бог. Пошёл прочь, ну, живо! Грязный оборванец, весь пол в кухне измарал. Проваливай отсюда!
Выскочил Гэнкити из дома дяди как ошпаренный. Пошёл он по горной дороге, ничего не видя от слёз. С веток сосен и криптомерий струями лилась вода, будто и они плакали. Долго бродил Гэнкити. Он и сам не знал, сколько времени прошло.
Вдруг услышал он ласковый старческий голос:
– Стой, Гэнкити! Гэнкити, подожди!
– Кто меня зовёт?
Перед Гэнкити, как из-под земли, вырос седобородый старик с парой грязных деревянных сандалий4 в руках.
– Скажи мне, отчего ты плачешь? – спрашивает старик.
– Мне очень нужны деньги, да негде их взять.
– А для чего тебе деньги?
– Надо купить лекарство и риса.
– Самому они тебе нужны или кому другому?
– Да если б мне самому, не стал бы я плакать. Отец у меня от болезни и голода умирает.
– Хорошо, тогда я дам тебе эти сандалии.
– А что я с ними делать стану?
– Они принесут тебе деньги. Надень – и увидишь… При каждом твоём шаге из-под них червонцы сыпаться будут. Но если одолеет тебя жадность и пожелаешь ты золота для одного себя, то случится с тобой страшная беда. Червонцы польются рекою, но сам ты будешь становиться всё меньше и меньше. Помни это да ступай скорее к своему отцу.
И пропал старик из глаз, будто растаял.
«Уж не почудилось ли мне?» – подумал Гэнкити. Но нет, в руках у него пара деревянных сандалий…
Вернулся домой Гэнкити. Надел он сандалии, сделал шаг-другой, у него из-под ног золотые монеты посыпались. Купил Гэнкити на них лекарство для отца. Старик поправился, и сестрёнка перестала плакать от голода. Зажили они втроём хорошо, как в прежние времена.
Прошёл слух об этом чуде по всем окрестным селениям. Один за другим стали наведываться люди к Гэнкити, чтобы попросить у него сандалии в долг, и всем задавал юноша лишь один вопрос:
– Для кого тебе нужны деньги: для себя самого или для других людей?
И он охотно давал сандалии каждому, кто хотел помочь другим.
Но однажды вдруг раздался у его дверей голос:
– Что, братец Токубэй дома? Это я, Гондза. О-о, Гэнкити, каким ты стал молодцом! Ну, я вижу, дела у вас идут на лад, а я-то о вас беспокоился. Как ты себя чувствуешь, братец? Береги себя! Здоровье дороже.
– Гондза! Зачем ты к нам пожаловал?
– Зачем? Хе-хе-хе. Дай, думаю, проведаю больного брата.
Но Гондза на брата и не глядел. Так и впился глазами в чудесные сандалии.
– Знаю я тебя, Гондза, хорошо тебя знаю. Только из-за этих сандалий ты к нам и пришёл. Недобрая у тебя душа. Уходи отсюда прочь.
– Хе-хе-хе… Но, братец, ведь сандалии-то не твои. Они принадлежат твоему сыну Гэнкити. Выходит, я у тебя ничего не прошу.
– Что? Ах ты, бессовестный! Да как у тебя язык повернулся!
– Ты, братец, помалкивай лучше. Послушай, Гэнкити, добрый мой Гэнкити! Как-никак, я у тебя единственный дядя. Дай мне эти сандалии на один только вечер.
– На один вечер?..
– Только на один!
– Хорошо, Гэнкити, дай сандалии дяде, – приказал Токубэй.
Не успел он договорить, как Гондза уже схватил сандалии с божницы и, не помня себя от радости, помчался домой.
– Ах, отец, беда может случиться! Тому, кто наденет эти сандалии, опасно только о своей корысти думать. Побегу-ка я вдогонку за дядюшкой Гондзой.
Встревоженный Гэнкити помчался по горной дороге следом за Гондзой. Прибежал он к его дому и видит: в пустой комнате золото грудой навалено. Повсюду рассыпаны червонцы. И среди них, поблёскивая золотом, бегает маленький жук, – всё, что осталось от жадного Гондзы.
Сынок-улитка
Жил некогда один богач. В кладовых у него были скоплены несметные сокровища. Кругом, до самых дальних гор, тянулись его рисовые поля. Ни в чём богач себе не отказывал.
А между тем был у него батрак беднее любого нищего: над его очагом никогда дымок не курился. От зари до зари работал батрак со своей женою на полях хозяина, а из бедности не выходил.
Но пуще всего горевали они, что обоим уже за четвёртый десяток перевалило, а детей у них всё нет. Вернутся батрак с женой в свою пустую лачужку и вздыхают:
– Ах, если б родилось у нас дитя, всё равно какое, ростом хоть с лягушонка, хоть с улиточку.
Вот как-то раз отправилась жена батрака полоть траву на рисовом поле. Стоит по колени в воде, полет траву, а в душе молится:
«О, прошу тебя, бог воды на рисовых полях, даруй мне ребёнка, ростом хоть с эту улиточку».
Вдруг почувствовала она сильную боль. Словно кто её ножом режет. Терпела, терпела, а боль всё сильнее. Вернулась она с поля домой.
Встревожился батрак, испробовал все средства, какие только знал, ничего не помогло. Лекаря бы позвать, а в доме ни гроша. Что тут делать? Совсем он голову потерял. К счастью, нашлась поблизости повитуха. Пришла она, осмотрела больную и говорит: «Да ведь она рожает!»
Обрадовались батрак с женою. Зажгли поскорее огонь перед божницей5 и стали просить бога воды, чтобы дитя появилось на свет благополучно. В скором времени родила жена сынка: маленькую улиточку.
Огорчился было батрак, но потом сказал:
«Ведь это дитя, вымоленное, выпрошенное нами у бога воды. Хоть какой ни на есть, а всё наш родной сыночек!»
Налили они в чашку воды, положили туда улитку и поставили чашку на божницу.
Прошло двадцать лет. Сынок-улитка нисколько не подрос за это время и ни единого слова не сказал, но ел он как настоящий человек.
Однажды надо было отвезти годовой оброк хозяину. Взвалил старик-отец тяжёлые мешки с рисом на спину лошади и горько вздохнул:
– Услышал бог воды наши мольбы и послал нам желанного сыночка. Уж как мы обрадовались! А только сыночек-то наш – улитка. Какая польза от такого детища! Всю жизнь я работал, не жалея сил, и теперь на старости лет приходится одному без всякой помощи кормить семью.
