— Мариш, ключи в почтовый ящик брось, ладно? Господи, да не нужно убираться, плевать мне на всех! - шепчет она в динамик, искренне думая, что я тоже сплю. - Маме все равно, порядок у меня или нет. Ей сейчас не до того...
Так, так... Значит, подруга примчалась к Адель в гости посреди ночи? Сто пудов, они меня обсуждали. Неужели, Адель показала ей наше хоум-видео?
— Мы приехали, - вздыхает Адель, поглядывая на спящую маму.
— Адель, советую немного покататься по городу, а потом... - предлагаю я, но Осиповна чуть не выбивает мне коленную чашечку - лягается, вздрагивая и пытаясь подняться.
— ой!
— Прости, кудряшик. Все, я проснулась. Дочка, веди меня к себе, - бормочет Людмила Осиповна.
— У меня срач, мам. И почти нет еды... Я закажу обед, что ты будешь? Черт... У меня совсем нет времени, на работе завал. Что делать?
— Я останусь у тебя ненадолго, хорошо? - предлагаю я. - И картоху я чистить умею.
Заодно и обыщу ее квартиру, пока мама будет тихонько дремать. Мало ли где наша королева хранит зарисовки или образцы тканей?
— Это... Мне неудобно просить тебя об этом. Я совсем тебя не знаю, - отводит взгляд, Адель, когда мы входим в кабину лифта.
— Я... Я согласна остаться с кудряшиком.
— Хорошо, мама. Только пообещай не приставать к Якову.
— Нет, ты что... Я не в форме, Аделюша. Да и молод он слишком... Делаю вид, что не слышу пикантного разговора дам. Адель отпирает дверь и помогает матери разуться.
Вешает ее плащ на крючок, бросает сумочку на пуф.
— Черт... Я белье не поменяла, — шепчет Адель, заливаясь румянцем.
— Хм... Я думал, ты его сожгла по совету подруги.
12.
Яков.
Адель возится в прихожей. Неужели, ей настолько плевать на мое мнение? Я ведь увижу всё?
Спальню, кухню, немытые бокалы в раковине...
— Я вынуждена уйти, Яша. Извини, что так вышло.. Я... Постой-ка, - суетится она, копаясь в сумочке.
Только не это. Она собирается заплатить мне? Интересно, во сколько она оценит помощь простого, работящего парня?
— 0, денежки, - потираю ладони я. - Отведу свою девушку в ресторан.
— Что? Какую еще девушку? То есть ты... Господи... - нервно сглатывает Адель. – Ты редкостный мудак, Яков, - вот что я скажу, - отрезает Адель, вкладывая в мою ладонь смятую, пятитысячную купюру.
Зачем я это придумал, идиот? Захотелось вывести ее на эмоции, ударить побольнее...
Как капризный, обиженный мальчик себя веду, ей-богу... Мне работу сохранить нужно, а не дразнить начальницу.
— Пока, Адель. Я наберу. Ой
— Точно. Давай обменяемся номерами телефонов. Мало ли что мама сотворит?
Ее пальцы дрожат, когда она касается экрана. Теперь в ее контактах есть Яков... Просто Яков, а не «мудак с работы» или «тот, на кого я спорила».
Дверь тихонько клацает, когда Адель убегает. Людмила Осиповна сопит, пригревшись на диване, а я на цыпочках бреду в спальню. Так и есть — белье на кровати прежнее. Только теперь картинку «украшают» торчащие из-под подушки бумажные платочки. Она плакала?
Что-то тут не сходится... Не могла Адель реветь из-за меня. Думаю, она постеснялась отправлять видеозапись Марише и продула спор. Потому и лила слезы.
— Кудря-я-шик, - зовет меня Осипова.
— Иду, иду, - подскакиваю с кровати, вмиг оказываясь возле болящей. - Вам чайку заварить?
Или... Не хотите картошечки жареной? С лучком. Ммм... Мой дедуля ее шикарно готовит.
Дед Федор и правда мастер по приготовлению блюд на костре. Чем он только нас не угощал.
Мама сначала кривилась и закатывала глаза, а потом подсела на его перловку с тушенкой и красным луком. От одних только воспоминаний рот наполняется слюной.
— Класс. Кудряш, я за любой кипиш. А ты посидишь со мной потом? – устало протягивает
Людмила Осиповна.
— А давайте картошку вместе чистить? Хватит хандрить и валяться. Ну-ка, тетя Люда, подъем!
— Вот так сразу? Тогда тащи чай с сахаром. Хотя у Аделечки его днем с огнем не сыщешь. Она за фигуру переживает. Я ведь.. - вздыхает грустно. - Если дать себе волю, вес сразу растет. Сколько себя помню, я всю жизнь худела. То одна диета, то другая. Адель безумно боится поправиться. Но ей это не грозит. Папаша ее до сих пор красавец. Она в него. В его породу.
Людмила Осиповна тоскливо всхлипывает. Только не это... Нужно срочно переключить ее внимание на что-то другое.
— А что еще любит Адель? - спрашиваю, по очереди открывая шкафчики. Картошка есть, ура! И
одна-единственная луковица тоже.
— Рисовать любит, Яш. Читать про любовь, ох... Знаешь, какие она в школе писала стихи?
Я была уверена, что Аделька поступит в литературный институт или на факультет журналистики.
Но она выбрала моделирование и конструирование. Так что там с чаем, кудряш?
— Ищу его. Здесь черт ногу сломит, - ругаюсь, обнаруживая пачку чая в холодильнике.
В мусорном ведре пустая бутылка от вина и гора носовых платочков. Прямо истинный женский набор, не иначе.
— Хозяйка из нее... Прямо сказать, не очень. Готовит все пэпэшное.
— Чего-чего? - хмурюсь я, обнаруживая в глубине шкафчика небольшой, пузатый заварочный чайник.
— Пэпэ. Правильное питание, усёк? То рыбка на пару, то индейка в духовке. Черт те что, короче.
— А разве это плохо? Осиповна, идите сюда. За столом вам будет удобнее. Я могу помочь дойти.
— Да ну тебя. Я еще вполне молодая женщина, не бабка.
— Да я не об этом, вы что? - улыбаюсь я. - А мужчина у Адель есть?
— Был, - тихонько произносит Людмила Осиповна. - Кавказец. Краса-авец, слов нет просто... Но он ее обманул, представляешь? Сделал предложение, утаив маленькую деталь —она будет не единственной женой, а второй. Второй, представляешь?
- Средневековье какое-то. И что Адель? - спрашиваю непринужденно, а пальцы почему-то дрожат, не слушаются.
Кое-как счищаю с картофеля кожуру и споласкиваю его под струей воды.
— Отказалась, конечно. Страдала она недолго. Почему-то, я думаю, что она позволяла ему себя любить, а сама... Свободно ее сердечко. Она ведь всю жизнь крутила мужиками, отшивала, отшивала.
А вчера ее отшил я - бродяга в старых сандалиях.
Осиповна мастерски нарезает лук. Разогреваю сковороду и бросаю в раскаленное масло нарезанную тонкими ломтиками картошку.
Не любила никого, отшивала... Так ей и надо, гордячке с лисьими, пронзительными глазами...
Почему тогда она ревела полночи? Из-за меня или проигранного спора?
— Ничего. Думаю, скоро в ее жизни появится другой красавец. И Адель позволит ему себя любить.
— А как же она, Яша? Женщине и самой нужно любить, не только позволять. Ох... Налей чайку, а то эти разговоры... Сейчас бы пивка...
— Не нужно топить горе в вине, Людмила Осиповна. Забудьте о муже. Отпустите его. А вы не хотите зарегистрироваться на сайте знакомств? - неожиданно предлагаю я.
— А мне можно? Фоточки у меня есть неплохие. А если маньяк напишет?
— Не напишет. Мы ничего не будем скрывать. Сколько вам лет? - помешивая картошку, интересуюсь я.
— Сорок пять, - прикусывает губу Осиповна. - Блин, кудряш... Пятьдесят мне.
— Решено - обедаем, а потом сделаем анкету.
13.
Яков.
- Рассказывай, шпион, - вздыхает дед Федор, завидев меня в беседке.
Мама решила устроить семейный ужин. Отец полдня отсылал в семейный чат фотографии рыбы и овощей. Советовался насчет блюд, а потом уснул, свалив хлопоты на Федора Васильевича.
Дома тепло... Уютно, по-домашнему. Мама командует прислугой, накрывает на стол в летней беседке, отец чинно читает газету, сидя возле пылающего мангала. По лужайке бегает дочка
Святика Оленька. Его жена Маринка вяжет плед, покачиваясь в кресле-каталке. У всех все в порядке.
У всех, кроме меня...
— Все идет по плану, — бурчу я, помешивая угли.
