Закинув в воду древние приспособления для ловли на червя, мы разожгли в мангале собранный по дороге сушняк, засыпали туда же мешок прикупленного угля и с удовольствием поглядывая на поплавки стали закусывать, захваченными с завтрака яйцами, ветчиной и помидорами. Пиво стало отличным дополнением к пикнику и отдыху на природе. Наконец рыба клюнула на наше приглашение, а через час-полтора шесть очаровательных карпов уже румяно поблескивали горячей корочкой на тарелках.

Какое-то время Ба и девочки погуляли по берегу, а потом вернулись на полянку. Заботливый Ад извлёк из тайничка — небольшой коробки со странным названием "преставься до отдыха" — чересчур компактно сложенные шезлонги и долго пыхтел, придавая им удобную для лежания форму. Иннокентий решил поплавать. Даша ловила бабочек. Всё было замечательно, но нудный зубрила до сих пор так и не появился на горизонте. Кому-то все равно бы пришлось за ним сходить.

Я шёл и с грустью размышлял. Практически неработающий процессор, что чихал на все существующие в мире жетоны, но который не в состоянии обойти Оксины приказы. Впрочем её распоряжения выполняют и беспроцессорные индивидуумы… Вот только как ей так удаётся?

Дошёл. И, как впоследствии оказалось, успел в последний момент.

После яркого солнечного света мне показалось, что в домике царит полумрак. Хотя сквозь открытые окна на пол ложились солнечные пятна, а на стенах коридора даже весело разыгрывались настоящие батальные сцены между тенью и светом. В доме было тихо.

— Си А-ань, — окликнул я, — пошли, домосед. Мы карпов жарим.

— Уходи, — раздался из-за двери приглушенный короткий и чёткий ответ.

— Ну, как хочешь, — обидевшись, произнёс я и развернулся.

Но процессор, получивший распоряжение от рабовладелицы, мерзко прогудел: «А чего он там один сиднем сидит да воздухом свежим не дышит. Киснет в четырех стенах, поэтому и не вырос. На пруд его, к карпам!». Помедлив несколько секунд, я дёрнул дверь — заперто.

Си Ань.

Почти собрался идти на пруд, тем более что Ба давно уже ушла с Владой, но почему-то тянул. Когда в дверь постучали, то подумал, что вернулся кто-то из наших за очередной забытой вещицей.

На пороге стояла девушка — она представилась горничной. Ну, пусть выполняет свои обязанности, а я, надев лёгкую куртку, все-таки пойду к рыболовам. Но меня остановили неожиданным вопросом:

— Уважаемый Ба Ан Ань не Ваш родственник?

Я похолодел.

— Мой. А кто Вам это сказал?

Девушка, назвавшаяся горничной, резко приблизилась и, глядя на меня остекленевшими глазами: смотрела так, словно душу взглядом протыкала, стала рассказывать как арестовали и сослали на рудники деда. Его отправили туда, откуда нет возврата. Но ведь он был уверен, что документы в идеальном состоянии! Тогда… откуда они узнали? Теперь понятно, почему прилетели за мной. Но кто я? Кто мой дед? Зачем им мы — мелкие винтики социальной системы, незначительные для Дела Партии шоарские выкидыши? Или мои родители, мир их праху, погибшие во время раскопок в Такем Тхимет из-за находки? Мне дед никогда мне не рассказывал об этом событии, но я все равно узнал правду. А то, что произошло с дедом, это же точно из-за меня…

В любом случае, мой выбор — это путь оибара: ведь я обрёк на смерть старшего в роду. Я струсил и не вернулся. Я — предатель. Кодекс чести не ведает пощады к таким как я.

Девушка, сообщив свою ужасную весть, ушла, а я, закрыв за ней дверь, приготовился исполнить то, что мне предназначено.

И в этот момент пришёл Саша.

ОГ

На ступеньках коттеджа нас поджидала миловидная девушка в узком чёрном платье с белыми манжетами и воротничком. На брелоке было написано «Мария Каллас. ОЗК. Meri — горничная». Прочитав надпись, я интуитивно прониклась предчувствием очередной гадости, которая, если еще не свершилась, то должна была непременно произойти. Недобро глянув на чудо человеческого технопрома, я все же любезно уточнила:

— Чего сидим? Кого ждём?

Девушка подскочила, словно под ступеньками материализовалась парочка озлобленных кобр, и, сделав мне книксен, ответила:

— Я Мария. Пришла убирать. В комнате номер три проживает господин Си Ань. Он оказался внуком господина Ба Ан Аня. Я его идентифицировала по фото, что всегда была в планш-рамке на столе в кабинете уважаемого Ба Ан Аня, который трудился в государственном хранилище древностей и артефактов Кхимета.

— И почему ты здесь, а не с Бабанем, если он там уважаемый?

— Уважаемый Ба Ан Ань был арестован по обвинению в измене Родине. Он переправил на учебу уважаемого Си Аня без разрешения на данное действие государственной комиссии по обучению граждан. За подобное злодеяние преступнику полагается пять лет работ в мифриловых шахтах на благо Родины.

— Так. Ясно. А ты как здесь оказалась? Тебя кто сюда прислал?

— После ареста уважаемого Ба Ан Аня меня, как и остальное техническое имущество, не рекомендованное для использования гражданам Кхимета, выставили на торги и продали в гостиничный комплекс «Жемчужина Востока». На тот момент там проходил лечение директор ОЗК из Новой России, который и приобрел меня, а затем доставил сюда. Я прошла полный курс реабилитации и теперь работаю в «Яхонтах».

Обстоятельный доклад наконец-то закончился, и я, буркнув «Пропусти», побрела получать очередную "пилюлю судьбы". Хорошо услышав, как мне в спину прокричали:

— Я зарплату получаю! Я как человек.

Арсен

Сволочи киборги! Весь зад из-за них отбил! А эти монстры кобыловидные… Говорят, из них колбаса вкусная. Вот и надо на колбасу! Чуть не свалился! А Жанка? Вот ведь мегера на моем хребте: неужели не могла меня остановить? А если бы я спину сломал? Все бабы стервы!

— Жан, прекрати молчать-то?

— Ты дед уже! Отец прекрасных детей! Как ты можешь? А твоя спина? Как тебе не стыдно? Я ушла.

— К-куда?

— Не кудахтай! К ОГ.

— А я?

— А ты на конюшню, к Олюшке.

Зараза.

— Жан, постой я тоже к ней!

***

ОГ

На кровати сидел абсолютно голый шоарский мальчишка, с аккуратной повязкой на животе, сделанной из разорванной на идеальные полосы простыни. Шоарец тихо ронял слёзы, а над ним, с видом неподкупной статуи Командора, пришедшего получать законную сатисфакцию с нерадивого любовника, возвышался Сашка.

— Ну, я в курсе. Ребёнок, скажи мне: резаться-то зачем?

Сашка, с видом знатока, взялся пояснять:

— Традиция у них такая.

— Ага, покажите, как там с традицией-то? Сильно прорезался?

— Не, нож туповатый, столовый же. Но, при должном усердии, проткнуть тело, в принципе, можно. Но я бы поточил вначале.

Ребёнок затравленно оглянулся, надеясь найти укрытие, поддержку или, как минимум, штаны. Я оперативно перекрыла своей тушкой доступ к столь важному предмету гардероба, и продолжила разговор:

— Проще и надёжнее было бы повеситься. Си Ань, у вас в Кхимете такое не принято? Смотри: деревьев целый лес, простыни новые и крепкие. Что-то ты, парень, не продумал.

Шоарец окончательно сбледнел, теперь практически не отличаясь расцветкой от упомянутых простыней, и, трясясь всем телом, по-новой залился слезами. Вздохнув, я выгнала на улицу любопытного DEX-а, вооружилась платком — как раз на полу остатки простыни подходящие валялись, и подсела к мальчишке из дикого мира, приготовившись делать то, что мне не свойственно: слушать и утешать. Через час умытый, одетый и успокоенный наш непутёвый студент был уложен в кровать, там он немного поворочался, покряхтел — все-таки порез был болезненным, и довольно быстро уснул.

Вся компашка обнаружилась на полянке перед домом. Арсен, размахивая зажатой в кулаке вилкой, орал на весь посёлок:

— Да, мля, я, Лёха, Костя и четыре порванных DEX-а! Что, мы одного деда не найдём?!

— Сорванных, — поправила невозмутимо Жанка.

— А женщины вообще молчат! — нравоучительно вставил Терентьев.