— Парка давай! — кричал ему Вит. Денчик в три проскока как-то по-паучьи шустро открыл парную отдушину и, спустившись с верхнего полка, зажав левой рукой уши, быстрыми движениями ковшика вылил на печурку литра три травяного настоя! От пара, когда он с оглушительным свистом стал вырываться через окошечко, горели уши. Тут меня повалили и с разухабистым «Э-эх, для пользы, не со зла!», отхлестали березовым распаренным в той же кадушке веником! Потом вытолкнули из парилки.
Затем мужики, окатив меня ледяной водой, завернули как ребенка в махровую простыню и посадили на лавочку с литровой кружкой пива. В пиве была изрядная доля водки, но мне понравилось!
***
Я давно перестал пользоваться услугами процессора, поэтому на его любезное предложение ускорить период полураспада алкоголя и экстренно вывести его из организма перезапустил скотину, и он… Он временно затих.
С этим приборчиком во мне вообще творилось что-то непонятное. Иногда он не включался совсем. Иногда по ночам - пытался сковать меня имплантами, и мне приходилось через силу и боль снимать это странное напряжение. Как-то раз, разговаривая с полицейским, выписывающим Оксе очередной протокол за нарушение правил полетов в городе, я понял, что не реагирую на жетон, который после предъявления обязан был сковать тело. Зато ночью меня просто корёжило, как в судорогах. Поделился информацией с Мелом. Тот удивленно пожал плечами, но отметил, что тоже совсем не пользуется процессором, и тот как будто спит.
Так я и сидел, размышляя и потягивая вкуснейший напиток. Но покоя мне не дали.
— Выпил? — громко вопросил красный как рак Ден.
— Выпил! — хором подтвердили все.
— Ну, пошли!
— Куда?
— А на кудыкину гору!
И они поволокли голого (в одной простыне) меня в сторону ближайшего коттеджа.
Глава 2
Денис
Моя мать — событие редкое по своей уникальности. Выросшая в совершенно нормальной семье, в достатке, и получившая отличное образование, добившаяся многого, она осталась каким-то шумным и бестолковым подростком в душе. Хулиганкой. Её действия никогда не поддавались анализу.
Почти десять лет назад наша жизнь резко изменилась. Мать купила подержанного DEX’а. Никто не знал, что с ним делать. Но кукла оказалась ребёнком. Эпопея продолжается и по сей день. Близкие матери люди постепенно тоже обзавелись таким же редким и необходимым в хозяйстве добром. В настоящее время гвардия врачей занимается воспитанием отряда сорванных механизмов. Надо сказать, успешно.
За эти годы не только Сашка, но и Мел стали нашими родственниками. Я совершенно точно приобрёл младшего брата. Не жалею. Хороший парень получился. Но мы с матерью совсем не задумывались, что, скорее всего, его взрослеющий мозг плевал на запреты стареющей техники, и гормоны не дадут спать спокойно всей нашей семье. Санька стал влюбляться. Шестерёнки в голове ОГ поставили себе пятую скорость, и в процесс лечения немедленно был включён я.
План гласил: «Сделай из мальчика мужика! Ты что не соображаешь, ребенок бросил учебу!»
Я соображал.
В России проституция официально не легализована. Но в этот большой аристократический косметологический салон ходили по записи за три месяца, каждый вечер. Часов с десяти. Так же не торопливо и с достоинством, как утром ходят в кафе. Это было знаковое место. Оно принимало ежедневно восемь-десять человек. Большие стеклянные тяжёлые двери открывали вовсе не извращенцы или отбросы общества. Только люди уважаемые, значимые, с относительно высоким доходом могли попасть на процедуры. Они садились в приемной и выпивали по желанию порто с кусочком сыра и виноградинкой, или немного коньяка с кисловато-сладким армянским лимоном.
Выходила хозяйка. Холёная красивая женщина без возраста, с идеальной фигурой и осанкой. Многие предлагали ей свои возможности, деньги и связи — за ночь, неделю проживания, месяц. Положительного ответа не получил никто. Затем появлялись они: девочки-госпожи. Не куклы. Тщательно отобранные ухоженные человеческие жрицы любви. Мечта многих в нашей столице. От девушек исходил запах вожделения и страсти. Ради них можно было решиться на многое. Ради них шли на предательство, воровство, шантаж. Ради них бросали семьи и заканчивали жизнь...
Естественно, нашей конторе приходилось приглядывать и за этим беспокойным столичным хозяйством.
Когда я излагал владелице заведения свои мысли о непутевом младшем брате, то не ожидал, что сама великая гетера согласится «посмотреть на мальчика». На мою удивленно поднятую от неслыханной щедрости бровь она, улыбаясь, ответила:
— Не каждый же день бывает праздник!
***
Саша.
Меня втолкнули в дверь, и кто-то слишком активный дал мне ладонью под зад. Ну, Вит, припомню! Пройдя короткие сени гостевого домика, я очутился в единственной нижней комнате, сделанной под старину, и одновременно являющейся столовой, каминной и кухней. В спальню вела лестница.
А на диване сидела женщина. С завитыми в кольца длинными каштановыми волосами, густыми и не натуральными ресницами, худая и одетая только в голубую полупрозрачную тунику, она, в общем, была даже красивой. Правда, скорее всего, почти ровесницей Оксе. В руке она держала фужер с вином и явно была тут хозяйкой. И мне стало неуютно оттого, что мужики втолкнули меня не в наш домик.
Я попятился назад, извиняясь, но она анакондой метнулась к моей простыне и, показав белоснежные зубы, прошептала: «Замри-и-и...» И тут до меня дошло, что сейчас наступает что-то совершенно новое, ранее мной не испытанное и, возможно, нужное и привлекательное.
Естественно я знал, что для производства DEX’ов отбирали лучший генетический материал, и для мужчины я был не так и уродлив. Но вот член... Он же был маленький, даже у семёрок он оказался больше, чем у меня. На мой грустный вздох дама отреагировала странной, какой-то зовущей улыбкой, верный друг процессор молчал, а мне стало душно в этом доме.
Потом всё произошло довольно неожиданно. Естественно, сеть предоставила мне информацию о половом акте уже много лет назад. На мой взгляд, это было отвратительно. Поэтому, не вникнув в подробности, я всё же не до конца знал, что должен делать в каждую стадию контакта и, вздохнув повторно, решил сообщить тетке, что я не профессионал. Но женщина только засмеялась в ответ и, бросив удивленный взгляд на совершенно голого меня, сказала: «А мне сегодня необыкновенно повезло, мой принц! Ну, подойди».
Я стоял как столб. Она сама, приветливо улыбаясь, приблизилась, и тут на мой рот опустились её губы. Она схватила ими мои, и в висках застучала кровь, а она держала их с жадностью и неженской силой. Меня толкнули на диван, и я понял, что от этой незнакомки исходит тепло и какое-то благоухание свежести. Её руки стали гладить моё лицо, уши, потом живот. Она постепенно начала продвигаться на моих коленях всё ближе и ближе, и я почувствовал тяжесть. Там внизу что-то росло во мне и, тяжело шевелясь, разворачивалось, как сильно скрученная и тяжёлая пружина. Она поддавалась медленно и требовала от меня каких-то новых усилий. Мое дыхание, всегда ровное, участилось, а пульс сам по себе стал расти. Мне не нужны были мысли. Теперь я точно знал, что нужно избавить себя от этой мучительно сладкой боли. Тут короткое дивное блаженство на миг охватило меня, и я услышал, как она вскрикнула от боли. Мне было всё равно. Мои глаза закрылись, и я понял, что не могу шевелиться. Импланты сковали тело, и я отключился.
***
А женщина тихо лежала рядом, удивляясь и позволяя прийти в себя удивительному мужчине.
***
Саша.
Минут через тридцать я смог открыть глаза. Она наклонилась мне навстречу, и теперь уже я приветствовал её губами.
— Пойдём в спальню, там тебя ждёт ужин, — произнесла моя леди.
Я поднял незнакомку и она, как мотылёк в распахнутой голубой тунике, полетела со мной наверх. На столе были жареная курица, мягкий белый хлеб, солнечно - желтый кусок масла и много фруктов. Очень дорогое вино. Горели настоящие свечи. Я открыл бутылку и, разливая вино по фужерам, увидел в мерцающем свете дорого хрусталя её искреннее желание. Она не врала. Она хотела меня! Мы ели и пили вместе. Никогда не думал, как это приятно, когда тебя кормят. Какой сладкий виноград и нежное скользящее с её губ умопомрачительное масло. Она смеялась, как сотня маленьких ландышей, шелестящих белыми колокольчиками на ветру, и спрашивала меня:
