Генри и Марк мгновенно оказались мокрыми до нитки.

- Вот и посушил часики, - мрачно подумал Генри.

Глава 60 Легенды Оромеры. Великий Орёл СХВАТКА. (Александр Игнатьев)

Костя проснулся от того, что об его ноги, заковыристо при этом прошипев, споткнулись в третий раз.

̶ Эй, а поосторожнее нельзя? ̶ раздражённо сообщил он тёмному сырому пространству вокруг.

На него не обратили внимания. На небольшом кораблике суматоха, связанная с так внезапно налетевшим шквалом продолжалась всю ночь. Люди перетаскивали с места на место вещи, заново закрепляя их, и, сквозь зубы желая нанявшему команду Донсезару счастливого плавания и самого благополучного возвращения домой. В прокуренных и ополоснутых элем глотках эти призывы звучали весьма удручающе.

Под утро ветер из шквалистого, постепенно, сделался ровным и интенсивным, а затем, просто свежим. Если бы не сломанные мачты, кораблик бы мог весело скользить по волнам. Однако, шхуну, лишённую управления, болтало из стороны в сторону, а команда неистово продолжала таскать груз с места на место, не предпринимая каких-либо толковых мер к сохранению устойчивости и плавучести маленького судна. Воздух настолько пропитался влагой, что эта гнетущая сырость, проникшая везде, внушила людям дополнительный страх перед черной плещущейся за бортом водой. Ураган, постепенно рассеявшийся в электрических разрядах грозы, ушёл далеко на запад, но низкое атмосферное давление не предвещало впереди ничего утешительного. В десять по часам стало понятно, что их плавсредство, хоть и очень медленно, но непрерывно погружается в воду. До команды, наконец, дошёл постулат о спасении утопающих, и экстренно проведённая ревизия трюма, выявила течь. Воду откачали помпой, и плавучесть была восстановлена. Только к сумеркам морским авантюристам удалось установить подобие мачт и натянуть рваную, кое-как залатанную парусину. Ткань затрещала, но, мужественно поймав воздушную струю, понесла ботик с «везунчиками» вперёд.

Кто-то из команды обнаружил большой глиняный кувшин с тщательно запечатанной крышкой и пломбой, в виде то ли крокодила, то ли ящера, крест на крест пересечённого пиками. Внутри что-то маняще плескалось.

К вечеру люди устали настолько, что когда ополоумевший боцман, совмещавший с этой почётной должностью не менее почётную профессию кока, заиграл на дудке, даже Донсезар, зажмурившись от подступившей жадности, не стал сопротивляться и поковырял пломбу, через какое-то время люди ощутили манящий терпкий запах хорошего вина...

Перед ужином зажгли фитиль единственного тусклого корабельного фонаря и, закрепив рулевое скрипящее колесо курсом на северо-запад, устремились на заслуженный отдых.

К ночи море совсем притихло. Повреждённый, но не побеждённый, кораблик нёсся с попутным ветром вперёд, изредка обрызгиваемый волнами.

Ребята, в отличие от забегавшейся команды, тихо просидели в углу маленькой каюты, никому не мешая. Попытки призвать Константина на помощь в перетаскивании больших тюков ни к чему не привели. Человек Константин был, в принципе, не против, но вот Дракон Констан, взявшись охранять свою женщину любой ценой, не желал с ней расставаться. Эмили хихикала и продолжала сидеть в тёплом углу, как в гнезде. Ей было приятно. Но «голод не тётка», и запах варёного картофеля, сдобренного салом, выманил девушку из угла, а вместе с ней был вынужден идти и её спутник. К моменту начала ужина они, тем не менее, достаточно сильно опоздали и потому, зайдя в кубрик, были встречены красными лицами и покладистыми характерами всей компании, после выпитого только что терпкого напитка.

С парочкой щедро поделились съестным и даже налили немного густой красной жидкости. Эми понюхала и поморщилась. В усадьбе ей наливали только разбавленное вино. Она не любила кислятину, предпочитая пить щербет. А вот Костя повёл себя как-то странно. Он посмотрел на подружку, щёлкнул зубами и, сообщив сидящим напротив «чин чин», одним махом опустошил свой стакан. После этого, обхватив Эми двумя руками, и, крепко прижав её к себе... громко засопел носом.

Спустя три часа, когда развеселившаяся Эмили почти охрипла, распевая под громкие аплодисменты незамысловатые детские песенки, а десятилитровый сосуд иссяк, встал вопрос транспортировки из кубрика её спутника. Весёлые краснолицые матросы поставили парня на ноги, и последний, с выражением полного блаженства на лице, был извлечён на палубу и перетащен в их каюту. Эми, хихикая, закрыла дверку и услышала:

– А хорошая у него девчонка, смешная!

– Не про тебя эта птица-то, смотри не обидь!

– Да, ты посмотри, какая пьянь с ней плывет-то. Хиляк! Плюнуть и растереть! С глотка упал. Не-е-е-ет такой девчонке муж нужен. И чем я плох!?

– Дурак ты, потому и плох! Не вздумай даже смотреть завтра в её сторону. Ящер он за свою самку весь род истребить может.

– А что за ящер-то?

– Я знаю? Может, и дракон. Вон, как на него вино-то подействовало. Редкий сорт. Драконье...

***

Под утро на море опустился густой туман. Ветер совсем стих, а достаточно быстро бежавший по волнам кораблик закачался лодочкой, среди полного штиля и повис рваными парусами. Укутанный туманом и влажной стёганой курткой рулевой тихо дремал, лёжа у штурвала. В полной глухой молочной тишине никто не услышал и не ощутил приближения чего-то большого. Маленькая шхуна, словно испугавшись за свою судьбу, вдруг самостоятельно качнулась и, резко выпрямившись на подбежавшей волне, смогла разбудить сладко храпевшего сторожа...

– При такой погоде и до чахотки не далеко, – сообщил окружающему пространству зевающий и вздрагивающий от холода вперёд смотрящий.

Он потянулся и, наконец, поднял глаза. На тихо ожидающий своей участи кораблик из тумана двигалась плохо очерченная гора, скрипящая бортами большой бригантины. Человек заметался, закрутил колесом и, поняв неизбежность столкновения, в отчаянии схватил с вечера приготовленные весёлой командой, но не использованные по причине грандиозного подпития, аккуратно лежащие на палубе пачки петард. Миг. И пространство взорвалось искрящими огнями.

В ответ из тумана послышались заунывные удары колокола. В первые несколько минут похоронный звон звучал по курсу, впереди; затем немного сместился и, к облегчению высыпавшей на палубу команды, наконец, сбоку.

– Разойдёмся, – облегчённо смог разжать челюсти Донсезар.

– Погодите радоваться, они остановились, – зловещим шёпотом сообщил боцман. – Не нравится мне эта посудина...

В пустом огромном пространстве моря, среди постепенно рассеивающегося, хоть и продолжающего серыми клоками висеть над водой, тумана откуда-то сверху раздались, словно стрекотание цикад, громкие резкие свистки. Стоящие на баркасе люди увидели нацеленные на них ружья, и, постепенно, под лучами восходящего солнца памятником встала громада корабля, с чёрно-белым флагом.

– Искатели... – сообщил кто-то из стоящих.

– Пираты, – резюмировал боцман.

– Работорговцы, – резко побледнев, прошептал Донсезар.

***

Косте снился кошмар. Липкий, навязчивый, крепко держащий детский ужас. Опять, как в далёком детстве, маленький мальчик летел сквозь огромный бесконечный чёрный коридор, к одиночеству, тоске и несбыточной мечте найти родных и свой дом. Вокруг была только ночь. «Эмили-и-и-и...», – смог пошевелить он губами. Но только тьма гулким многоголосым колоколом ударила его по затылку.

Он очнулся от дикой пульсирующей головной боли. В нос ударил запах тухлятины. Какой-то смеси гниющей рыбы и нечистот, в затхлом застоявшемся воздухе. Он, с трудом, открыл глаза и попытался пошевелиться. Первая попытка, произведённая им ещё в полузабытьи, оказалась безуспешной, и парень, по очереди разлепив вначале правый, а потом, с некоторыми затруднениями, и левый глаз, тупо уставился в обозримое пространство. Вокруг него, пристегнутые одной общей цепью, содержащей звенья бесконечно дорогого «хладного» железа, сидели люди. Он же, вспомнив про свою маленькую подружку, и, не найдя её рядом, резко дёрнулся, и, застонав, замер. Голова болела немилосердно. Через несколько минут, во время которых несчастный мозг пытался как-то проанализировать ситуацию, заскрипела небольшая дверка, и, вместе с солнечным светом, в трюм спустился человек, спешно натянувший на лицо платок. Следом шли ещё двое.