Крыши дома уже проглядывали сквозь дрожащую дождевую пелену. Последним опасным местом было пересечение глубокой горловины, по которой проходило русло ручья и которая была единственным наземным выходом в прибрежную зону, к дорогам, к цивилизации.

И в этом месте дракона поджидал сюрприз.

Большое неряшливое облако, по форме напоминающее гриб с очень соответствующим названием «дождевик», вползло через горло в долину и теперь клубилось, размышляя, продолжить ему своё победное шествие дальше или вылиться прямо здесь, превратив долину в подобие мутного озера, а ручей - в бурную бешеную горную реку, сметающую всех и вся на своём недолгом стремительном пути навстречу к морским волнам.

Облако расползалось, ширилось, и вскоре заполнило долину целиком. Дракон потерял из виду все визуальные ориентиры, но многолетнее полётное чутьё безошибочно продолжало вести его к дому. Леди де Кростер немного набрала высоту, чтобы по минимуму нагружать крылья внутри облака, перешла в пологое пике и ринулась вниз и вперёд, мысленно считая удары верхнего сердца.

Пять... Семь... Десять... Тринадцать... Пятнадцать. Ещё восемь ударов — и она с разгону впечатается прямо в сомкнутые створки ворот.

Драко распрямила крылья на полную ширину и поставила их почти вертикально, до предела замедляя полёт, чтобы спланировать вниз в надежде выйти из облака перед самой землёй.

И тут, ниоткуда, прямо из облачно-дождевой кутерьмы, навстречу женщине выскочило чудовище.

Болтаясь из стороны в сторону, словно пьяный в стельку матрос, чудовище выло, ревело, хрипело и неслось прямо на леди де Костер.

За секунды до точки невозврата Драко успела перебрать все возможные варианты — мутант, неизвестная летающая жизненная форма, ассасин Змея, обнаруживший пристанище последних драконов Оромеры... Но всё оказалось прозаичнее. Дирижабль. Это новомодное веяние, эта жалкая попытка не-летающих приблизиться к Небу.

Их военные возомнили, что эти громоздкие, едва волочащиеся по воздуху пузыри решительно помогут им завоевать весь Мир. Их учёные радостно потирают руки, предвкушая эпохальные открытия. Их богачи балуют своих капризных отпрысков дорогой эпатажной игрушкой. Вот что было сейчас перед ней, беспомощно моталось по воле порывов урагана и грозило ей такой очевидной и такой нелепой гибелью.

«Гргграшшгарррахсс!» — на древнедраконьем прошипела леди де Кростер, и, сложив крылья «в стрелу», провалилась в крутое пике. Мускулистый хвост, расположив широкую оконечную рулевую пластину горизонтально, и, придав ей положительный угол атаки, поднялся и бешено завертелся, ещё решительнее переводя массивное тело в вертикальное положение: если чёртова летающая корова и врежется — так хотя бы не в голову, не в первостепенно важные жизненные органы, тогда погибнет только звероформа, оставив минимальное время обернуться и сохранить человеческую сущность.

Падая, Драко сгруппировалась и приготовилась к удару, несущему смерть и вечное расставание с Небом...

Но удара не было. Лишь кончик хвоста пару раз невразумительно чиркнул по чему-то твёрдому — неприятно, но ничего общего с фатальностью. Женщина была настолько ошеломлена чудесным спасением, что напрочь забыла, в какой опасной близости с поверхностью находится, и удар об землю принёс бы не меньшие, а как бы не большие повреждения, если бы прямо под ней не оказался мутный бурлящий поток реки, всего несколько часов назад застенчиво лепетавшей среди травы и круглых камешков едва заметным прозрачным ручейком.

Драко ушла под воду с головой, перевернулась, вынырнула, шумно отфыркиваясь, и вытолкнула тело к берегу сильными короткими рывками мощных перепончатых лап, играющих в небе роль дополнительных стабилизаторов и рулей во время парящего полёта.

Леди де Кростер отряхнулась, перекинулась, подхватила рюкзак и пешком отправилась к дому. В человеческом обличье удобнее передвигаться по земле в такой ветер: площадь парусности тела меньше.

Возле ворот измученную драконессу поджидал сюрприз номер два. Проклятый дирижабль висел в прямой видимости, зацепившись верёвкой с крюком за старый дубовый выворотень — неудачный вариант скульптурных изысканий мужа.

— Да шшштоб ты рухнул!!! - обессиленно прошептала женщина и стремглав юркнула в неприметную калитку справа от ворот.

***

Ангерран не любил шума. Тем не менее, он заставлял себя регулярно посещать главный Собор страны.

Закрытый экипаж уже подъезжал к храму, когда тяжело зазвонили колокола, издавая раздражающий Нага шум.

— Едут! Едут! — раздались крики. Люди в волнении окружили массивную золоченую карету. Будучи оттеснённой от неё гвардейцами, толпа любопытных всё-таки пыталась рассмотреть за венецианским стеклом лицо Новой Мадам. Это был первый совместный выезд пары к народу.

Огромный волосатый оборотень бер, первый кузнец империи, по торжественному случаю отложивший молот и, одетый женой в нескладно сидящий, но дорогой камзол, внезапно, заорал во всю глотку:

— Слава Матери будущего наследника престола!

Жена молотобойца была поумнее, поэтому схватив мужа за рукав, зашипела песчаной эфой:

— Опомнись, дурак, какая мать!? Хочешь прослыть еретиком? Иди в кузню, выполняй заказ. Займись приёмом заявок, горе моё горькое. Сподобили боги муженьком.

Супруги поссорились... Их тут же окружили зеваки, на миг забывшие плывущего в карете Кащея.

— Сама дура! — вопил кузнечного дела мастер. — Он что, не мужик, что ли! Все вы бабы из одного яйца.

— Засудят идиота, — гоготали в толпе.

— И вообще не известно предыдущие сами померли то, или он их всех укусил, — не утихал говорливый Бэр.

Кто-то из толпы обернулся и, быстро работая локтями, начал пробираться вперёд. Это стражники незаметно приблизились к митингующему оборотню из Медведей. Оставшиеся, поздно заметившие гвардейцев, люди, не разбирая дороги, бросились врассыпную, не забывая кричать:

— Да здравствует в веках Его Величество! Слава Ангеррану Первому Всемогущему! Слава Великому Нагу.

***

Пара вернулась во дворец через Малый Подъезд. Ангерран, несмотря на любовь к тишине, все же внёс изменения во дворце, перестроив часть входной группы, и, создав две, соединённые между собой галереи.

Эти, отделанные только рисунком по сырой штукатурке, коридоры были любимым местом прогулок огромной змеи. Под крытые металлом длинные прямые эстакады не попадало яркое солнце, а гладкий каменный пол был тёплым и уютным для шершавой кожи бесшумно скользящего часами по кругу.

Под этими сводами не раздавался громкий смех прогуливающихся парочек, здесь всегда была Тишина.

Сегодня он шёл в своей человеческой ипостаси. Низко кланялись придворные, всячески старающиеся избежать встречи с его вертикальными зрачками. Дамы приседали в глубоком реверансе, демонстрируя покатые голые плечи и грудь, стянутую лентами и корсетом.

Отставая на три шага от Его Величества, шла Мадам. Она была невысокой и стройной. Идеально прямая спина свидетельствовала о годах, проведённых со строгой воспитательницей. Каштановые волосы имели слегка пепельный оттенок. Никто из придворных никогда не слышал её голоса, словно новая Мадам была нема. Одетая просто и даже скромно, в тяжёлое, не соответствующее положению и возрасту, коричневое бархатное платье, она резко контрастировала с пышно разодетой придворной публикой вокруг.

Возобновился звон колоколов. Под сводами галереи этот далёкий гул не казался таким зловещим, наоборот, он радостно сообщал о хорошей погоде, о светящем предзимнем, ещё тёплом солнце, о синем небе и льющемся из широких витринных окон свете.

Вдруг Ангерран резко остановился. Что-то внезапно изменилось в его лице. Змей зашипел и начал преображение.

Присутствующие не сразу поняли состояние Правителя и, вместо того, чтобы бежать со всех ног, словно заворожённые смотрели, как огромная кобра раскрывает свой полутораметровый капюшон. Ледяная стена на мгновение возникла между людьми и преобразовавшимся монстром. Миниатюрная змейка, находившаяся рядом, выползла из вороха складок бархатного платья и пестрой лентой устремилась в ближайшую щель. За ней уже грохотал разрушающийся свод, и кричали, гибнущие под камнями люди. Всё стихло также быстро, как и началось. Его Величество смог вернуть себе свой человеческий облик и, не стесняясь наготы, невозмутимо, перешагивая через трупы и ещё живые, но размозжённые под камнепадом исковерканные тела, отправился в свои покои. Обернувшаяся мадам вернулась за одеждой и, не сумев достать её из-под завалов, осталась тихо бесслёзно плакать на тёплых камнях, словно окаменев от ужаса. Подбежавший охранник укрыл её и, пытаясь как можно быстрее увести из-под шатающихся не до конца обрушившихся камней свода, спросил: