— Вьётся в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза,
И поёт мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза...
Они не заметили, как закончилась песня. Там, в темноте детской спальни, сидела их женщина — мать и жена. Одетая в грубую шерстяную кофту и неизменную юбку, она была немного нескладной. Но густые русые волосы, невероятно отросшие за полгода и скрученные в тугой пучок, вырывавшиеся к вечеру на свободу, опускались на лоб большими круглыми кольцами.
Костя вдруг подумал, какой красивой в молодости была эта женщина, с миндалевидным разрезом глаз и тонкими запястьями, изрезанными синими венами.
«Надо уходить и найти этих драконов, — пришла мысль. — А потом спокойно обустроиться и жить рядом с моей семьёй».
Глава 22 ЭМИЛИЯ. Тени в темноте. (Оксана Лысенкова)
Вечером Эмилия пила настой шиповника. Сначала утоляя жажду. Потом с галантином вприкуску. Потом запивая шарлотку с яблоками. Потом еще немного просто так. И еще стакан уже под завязку, так, чтобы в ушах булькало, и поясок платья ощутимо натянулся.
В результате глубоко за полночь неумолимо потянуло проснуться. Первым делом Эмилия сделала то, зачем просыпалась, затем прислушалась. В доме стояла тишина, лишь где-то на чердаке тихонько скреблась мышка.
Эмилия крадучись спустилась в погреб, сунула в сумку каравай хлеба и надрезанную голову сыра, прихватила пару яблок и, тяжело вздохнув, покосилась на большую отцовскую флягу, висящую на стене. Но воровать тяжеленную серебряную штуковину, выливать оттуда пару литров бренди и наливать колодезной воды было так себе идеей. Совершенно никуда не годной идеей.
Сумку Эмилия выставила за уличную дверь. Снова прислушалась – все спали по-прежнему. Девушка сходила к себе за собранным саквояжем и, подхватив по дороге продукты, понесла их прятать за пределы усадьбы. Там, на втором повороте тропинки, если сделать восемь шагов вглубь леса, рос дуб с обломанной веткой. Вот на этот сук Эмилия и повесила свои невеликие пожитки.
Вернулась в дом, зевая и поеживаясь, осенний холод уже заставлял подумывать о теплом жакете, и долго еще не могла согреть под пушистым одеялом озябшие ноги.
Утром Эмилия постаралась вести себя как обычно, хотя очень хотелось прижаться к отцу, попросить прощения за беспокойство, обнять маму. Луиза тоже чувствовала состояние дочери и несколько раз порывалась пощупать ей лоб, проверяя, не заболела ли. Генри был погружен в раздумья, упорно отмалчиваясь о результатах вчерашнего разговора со старейшинами.
- Я поеду покатаюсь. К дальнему озеру съезжу, посмотрю, как там большой каштан. Каштанов наберу. Возьму корзинку?
- Оденься потеплее, у воды холодно, - Луиза все-таки пощупала Эмилии лоб и, пожав плечами, успокоилась – лоб был ровно такой температуры, какой надо, ни теплее, ни холоднее.
Генри, весь в своих мыслях, невразумительно кивнул и покинул столовую, для него во дворе уже была оседлана лошадь.
Вскоре следом за ним выехала и Эмилия. В самом теплом своем жакете, в дорожном платье и высоких сапожках, замерзнуть она не боялась. Она боялась только того, что горничная в неурочный час зайдет в ее комнату и обнаружит оставленную на кровати записку раньше времени. Раньше того времени, когда сама Эмилия сумеет затеряться на просторах Оромеры так, чтобы ее не нашли не вовремя, не заставили вернуться.
Дорога неспешно ложилась под копыта, временами превращаясь в узкие пыльные тропинки, Эмилия выбирала пути в объезд деревень, где ее могли узнать и доложить о направлении родителям. Проплывали мимо лиловые и золотые осенние кроны, запахи последних цветов и увядающей травы обещали скорые дожди. Эмилия надеялась вернуться до того, как серьезно похолодает, ведь не может путешествие занимать больше недели, ну десяти дней. О том, что будет говорить Великому Орлу, девушка пока не задумывалась, она была просто рада тому, что эта встреча непременно произойдет, а там дальше – как получится.
Солнце нагрело землю, заставив Эмилию снять теплый жакет, потом перевалило к закату, жакет снова прикрыл девичьи плечи. Наконец, решив, что проехала уже достаточно, Эмилия выбрала уютный уголок возле звенящего ручья, спешилась, разнуздала и напоила кобылку, после отпустив ее пастись. Седло же решила не снимать, понимая, что утром не сможет взгромоздить его на спину лошади. Зато завтра можно уже будет ночевать на постоялом дворе, там и Дэвгри отдохнет нормально, и сама сможет вымыться. Ну а пока что, проголодавшись за день, с аппетитом поужинала прихваченной из дома снедью, запив той же водой. Оказалось, что горячий чай не то чтобы был гораздо вкуснее, но как-то больше бы сочетался со сгущающимися тенями и наползающей прохладой. Но ни спичек, ни огнива Эмилия не взяла, так же, как и котелка с заваркой.
Через час оказалось, что не помешало бы и теплое одеяло. И фонарь.
Эмилия крутилась, натягивая короткий жакет то на ноги, то на плечи, вздрагивала от шорохов в густых кустах и напряженно вглядывалась в темноту, ожидая вот-вот увидеть желтый свет глаз хищника.
Вконец измучившись от холода и страха, Эмилия разделась, аккуратно сложила вещи на седло Дэвгри, чтобы не класть их ни на мокрую траву, ни к чистым вещам в саквояж, залезла на дерево и там перекинулась. Пестрая курица удовлетворенно похлопала крыльями, поплотнее сомкнула лапы на ветке и, сунув голову под крыло, заснула.
Разбудил Эмилию глухой рык, панический взвизг Дэвгри, ветки кустов, разламывающие под натиском чего-то большого… очень большого и удаляющийся топот копыт.
***
- Как вы тут оказались, тётушка Лив? - шёпотом спросил Оддбелл. До мраморных ступеней оставалась ещё добрая пара дюжин шагов. Пройти их следовало степенно и неторопливо, с осознанием важности происходящего, так что время на короткую беседу было.
Оливия украдкой огляделась по сторонам: не слишком ли много они обращают на себя внимания? Но, судя по всему, апельсиновые чулки и бриджи Одбэлла занимали всё внимание окружающих без остатка, и им было совершенно безразлично, что проделывает в это время его голова.
- По приглашению, как и ты, подозреваю, - практически не размыкая губ, процедила сова, - и у меня есть забавные новости, о которых лучше бы знать всей нашей компании. Сэймур, вон, уже здесь, подойдём к нему после общего приветствия, и я всё расскажу.
С этими словами ножка Оливии в бархатной чёрной туфельке коснулась холодного мрамора нижней ступени крыльца. Слева от неё в ступеньку веско впечатался зелёный чудаческий ботинок.
...Что ж, устроители не солгали: скучать и вправду не пришлось. После торжественного бала-открытия, вступительного слова учёных мэтров, («зачитывания лжеучёных метров шпаргалок» - шёпотом прокомментировал выступление Оддбэлл), во время небольшого лёгкого фуршета троица собралась вокруг маленького «стоячего» столика с бокалами искристого янтарного напитка.
- Есть кое-что, что не помешает знать вам обоим, и очень хорошо было бы, если б и до Оберона тоже дошло, - Оливия многозначительно посмотрела на невозмутимого Сэймура. Тот едва заметно качнул султанчиком на чалме - «Понял.»
- Предсказания набирают силу. Начинают появляться прямые знамения. Не-летающая должна вот-вот отправиться в путь. Помощь может понадобиться в любую минуту. Нужно быть готовыми. Тебе особенно, Сэм, - тётушка на секунду задержала на Оддбэлле короткий внимательный взгляд.
