- Не улетай. Мы принимаем твой выбор.

Путешественники обернулись. Перед ними стояли родители Кости. Леонард продолжил:

- Мы просто растерялись, прости сын. Мы слишком долго ждали твоего возвращения и испугались, что ты теперь снова будешь не с нами, у тебя будет своя семья.

- Ты уже совсем взрослый, мой маленький мальчик, - подтвердила Маргарет.

**

Все снова вернулись в дом. За ужином, собранным из продуктов, что привезли с собой путешественники и того, что нашлось в доме, атмосфера немного разрядилась. Немало помогла в этом Эллин, которая смешно морща носик, пробовала то заморские сушеные ягоды, то перченую сосиску и просила водички запить.

За чаем Леонард перешел к планам:

- Мы долгие годы жили уединенно, но в последние недели тут прямо паломничество, как будто наше гнездо переместилось в самый перекресток торговых путей. Нас навестили сначала два джентльмена на аэростате, а спустя некоторое количество времени в горах был найден замерзающий профессор. Начальник сыска пришел сам. Это имеет какое-то отношение к твоему возвращению?

- Боюсь, что да, отец.

- Постойте… Профессор питон? Людвиг? И аллигатор Гертрих? И джентльмен Самюэль Вудд? Оддбэлл?

- Да, именно они. Вам они все знакомы?

- Да, - Генри рассмеялся, - тесны дороги для имеющих ноги, - это все персонажи второго плана, сорвавшиеся с места либо в поисках наших детей, либо вслед за теми, кто в поисках, либо по велению либо сердца, либо просто чувства начавшихся перемен. Куда они все делись?

- В Вазерион, в столицу. Там то ли жена чья-то, то ли кто еще, мы так и не поняли до конца.

- Значит, и нам надо в столицу. Давайте спать, уже давно стемнело, завтра путь неблизкий. Папа, мама, вы летите с нами, будем переделывать это болото.

Леонардо и Маргарет молча кивнули – они признали право взрослого сына решать не только свою судьбу, но и судьбу страны.

Глава 77 Легенды Оромеры. Великий Орёл СХВАТКА. (Александр Игнатьев)

Страна не обратила внимания на смену правящего дома. «Что со змеями, что с драконами — всё равно налоги платить...», — говорили старожилы и смело шли в харчевню, лишний раз отметить старый Новый год.

В Вазерионе, сам собой, не успев, как следует, начаться, стих бунт.

Увидев в сером утреннем небе фигуры двух гигантских драконов, подстрекатели так же тихо, как и достали, спрятали за пазухи ножи и, повздыхав, расселись нищими на папертях многочисленных столичных соборов...

Практически сразу было объявлено о женитьбе Людвига Гримальди на Мадам Аккарин, которая по праву брошенной Не-жены могла с честью отдать руку любому, по своему выбору.

Влюблённые категорически не желали расставаться и были готовы наплевать на все обычаи, (но на их исполнении вдруг строго начала настаивать новоиспеченная волчья княгиня, поддержанная Костиной семьей Драко).

В первое воскресенье нового года Людвиг, (по всем канонам), третий день томился в разлуке, и, будучи, отселённым, обедал в ресторане с двумя холостяками.

Первым был Костя, который всячески старался по любому поводу удрать из дворца, где ему кланялись и пытались завести знакомство. В попытке бегства, он выбирал не тот маршрут, постоянно проникая в городское имение к Яге, (где готовилась к отъезду плачущая Эмили), и тоже расстраивался.

Влюблённые наивно думали, что, попав в столицу, они зайдут в Храм и объединятся навеки.

Но тут оказалось, что Эмили увезут к матери, где она проведёт три бесконечных месяца в подготовке, и только в День Весеннего Равноденствия они смогут дать друг другу клятву в вечной любви.

— Никак не раньше. Не успеем, — твёрдо постановила Таисья Сергеевна под одобрительный гул голосов.

Вторым оказался Гертрих Саварро, так удачно приземлившийся на лужайке у драконьего дома.

Начальник сыска излучал спокойствие и очень умело, немного снисходительно, и по-отечески добродушно поддерживал разговор, внимательно следя за тем, чтобы два влюблённых жениха не зачахли над полными тарелками.

— И представьте, — чавкая, и, роняя крошки, говорил Начальник Сыска, привычно переходя на шипящий рык, и, слегка растягивая слова. — Какой способный малый оказался приятель Княгини Канислюпус...

Внимательно слушающий городские истории Костя отвлёкся от супа и спросил:

— А кто это?

— Это Ваша Яга, — вклинился в разговор Людвиг.

— А-а-а-а-а… — согласился ещё не очень привычный к титулам Его Высочество Князь Драко.

— А Вы-то, уважаемый Гертрих, сами жениться не хотите? — профессор задумчиво посмотрел на салат и потянулся к закуске.

— Я решительный враг женитьбы, — гордо сообщил Саварро. — Считаю необходимым выступать за строгое разделение труда. Есть индивидуумы, которые должны делать детей. Есть те, которые должны содействовать их развитию в условиях покоя и благоденствия в государстве.

Крокодил рыгнул и, справившись с благородной сытой отрыжкой, аккуратно промокнул подбородок.

— Однако я знавал нескольких женоненавистников, которые в настоящий момент трудятся отцами и мужьями, забыв про свои другие, не отеческие обязанности, — улыбнулся Людвиг.

— А я буду очень рад узнать, что Вы влюбились! Пожалуйста, не забудьте позвать нас с Эмили на свадьбу, — поддержал Константин.

— Так я уже влюблён, — хитро щурился Саварро. — Моя любовь лежит на тарелке и называется «отбивная»...

— Поверьте мне, — настаивал Гримальди. — Ваша возлюбленная, сочащаяся мясными соками, не помешает вам любить мать ваших детей.

— А вот я вам другой пример приведу, — спорил Гертрих, расстегнув жилетку. — Вот решили вы с Костей поехать на охоту, или на рыбалку, или попариться с пивом и раками в соседнем уезде. Отпрашиваетесь у жён. А не тут то было! Нет у Вас теперь такой возможности!

Оба жениха мечтательно заулыбались, представив, как жены их не пустят и, понимая, как прекрасно не иметь возможности навсегда отказаться от пикников.

***

После обеда гости уехали, а профессор отправился к себе в номер.

Лёжа на кровати, больше напоминающей поле для игры в мяч, и, наблюдая, как маленькие розовощекие амуры целятся в розовый, ничем не прикрытый зад пухлой матроны на потолке, он подумал, как изменилась за какие-то два месяца его жизнь.

Потом он задремал, и мозг, продолжающий работать, начал спрашивать душу, а не лишиться ли он той толики свободы, о которой говорили за обедом.

И тут, находящееся во сне тело вспомнило маленькую тёплую змейку, доверчиво свернувшуюся у него груди, и Людвиг широко улыбнулся!

Какая-такая свобода ему нужна? Свобода — это его обретенное счастье: любить и желать, ту единственную хрупкую и нежную; защищать и оберегать — только её и навсегда!

«А знаю ли я её? — вдруг родилась новая тревожная мысль. – Может быть, ей я неприятен? Возможно, она просто терпелива, и её желания совсем иные? Может, она просто испытывала чувство сострадания, увидев его промерзшее тощее и больное тело?».

Он резко проснулся и сел. Потом, не найдя успокоения, встал и подошёл к окну. Спокойствие улетучилось, и страхи накинулись с новой силой. Панические мысли толпой ворвались в голову, взрывая мозг.

«А любит ли она меня? А если она решила выйти замуж только для того, чтобы определить свой статус замужней женщины? А вдруг, она, оформив официальные отношения, опомнится и поймёт, какая пропасть между нищим профессором математики и знатной графиней древнего рода? – он начал быстро одеваться. – Так нельзя! Поеду и спрошу!». И Людвиг стремительно выбежал на площадь перед отелем, искать экипаж! Его переполняло отчаяние, и даже какая-то злоба на всех людей и свою несчастливую судьбу.