Мнение трёх наблюдателей, спрятавшихся среди скал, почти соответствовало истине, за исключением небольших добавлений. Проводник не пел песню. Он возмущённо бурчал себе под нос, (не настолько тихо, чтобы следующим за ним людям не было слышно):

– Туристы… а я говорил: «Пошли пешком!», – уже б вернулись, с полдороги. Но, «Нам надо на вершину!», «Хочу на вершину!», – ну-ну! Попы-то как? Не отбили ещё? Путешественнички! Хе! Нам-то с Машей нормально...

Тут он прервал тираду и посмотрел на девочку. Она спала. Проводник, улыбнувшись, заткнулся.

***

Ближе к вечеру, отряд вышел к полуразрушенным каменным башням, белыми скелетами блестевшими на фоне темнеющего неба. Словно ласточкины гнёзда, столетия назад мозолистыми руками их прикрепили к скалам. Теперь наступающая ночь будто раздвинула завесу веков и обнажила старые стены. Проводник остановился и, не отрывая глаз от руин, спешился. Расстелив снятые с лошади шкуры, он уложил на них ребёнка и пошёл собирать хворост для костра. Очень скоро затрещало сухое дерево, и в котелке забулькало. Запах варева заставил собаку вернуться с намеченной на ночь охоты.

– Дулх-халтам бирх!(1) – через час в полной тишине и темноте места провозгласил новоявленный повар оголодавшим туристам, потом посмотрел на оскалившегося в ухмылке пса и, ничуть не смутившись, добавил.

– Ну, почти!

Усталые люди поели и улеглись. Кроме одного исключения. Исключение бодро теребило косички и рассматривало танцующее на ветках пламя. Малявка, проспавшая в уютном гнезде седла полдня, потребовала сказку.

– Это место называется Шоам, – начал проводник. – Здесь двести лет назад стояла одна сторожевая и десять жилых башен. В Шоане всегда жили лучшие ингушские мастера-оружейники, а женщины слыли златошвеями. Их искусству вышивать золотыми и серебряными нитями могли позавидовать лучшие парижские рукодельницы…

– А почему мы приехали сюда? – поднял голову Илья. – Нам, вроде, немного в другую сторону…

– Потому что здесь интересно, – буркнул новоиспечённый проводник. – Может у меня ностальгия?

Спорить с таким аргументом не решился никто.

Маша помолчала, для верности, ещё секунд тридцать и сказала:

– А дальше?

– А дальше завтра утром мы пойдём к святилищу Тушоли и отпустим этого разжиревшего наглого зверя, – Ян скосил глаз на сидящую рядом ласку. Затем навестим старое кладбище и могилу, закрытую тяжёлым чурташ, заросшую густым зелёным мхом. Там спит мой друг. Признанный ингушский святой – Элмарз-Хаджи.

Костёр, негромко потрескивая догорающими угольками, почти перестал мерцать живыми звёздами огней, и люди постепенно уснули.

Борис Евгеньевич, обнявшись с вещмешком, негромко захрапел. Илья, поворочавшись, случайно подкатился к Тане, и последняя, (тоже во сне), прижалась к его груди. Маша спала. Ей снился замок, рядом с которым стучали подковами кони у железных ворот и размахивали копьями суровые ратники. На облаке в круглых очках сидел Олладий. Высунув от напряжения красный кончик языка, он аккуратно выводил буквы, скрипя длинным камышовым пером по коричневому пергаментному листу. Девочка знала, что он писал исторические хроники. Потом она тоже взлетела и уселась рядом с ним на пушистом белом одеяле. Кот важно махнул вниз лапой – длинным острым когтем показав на две сидящие у костра фигуры. Один из них был какой-то полупрозрачный старик, второй – Ян. Они, по очереди, ели из котелка и о чём-то тихо разговаривали…

***

– О! – первое, что услышал Илья, ещё не проснувшись, как следует. – Поздравляю!

«Ян поздравил кого? Меня? С успешным выполнением задания? – спросонья подумалось Илье. — Вроде бы, мы на отдыхе?».

Мысли текли сонно, лениво и спутанно, а ему было, на удивление, тепло и уютно, спокойно и легко. Голову кружил непривычный, но удивительно родной запах, рука не хотела выпускать её… кого?

– Когда отмечаем? – не отставал, мешая мечтать, целеустремленный начальник. Илья приоткрыл глаза, чтобы понять, с кем и о чём тот, всё-таки, говорит.

И… утонул.

Она лежала лицом к нему. Это её волосы касались его щеки. И это её ладонь он сжимал.. и это её глаза… её глаза посмотрели на него… и смущённо спрятались за ресницами… тела вздрогнули и, разлепившись, откатились друг от друга!

Ян ещё что-то говорил, и кое-что Илья даже смог уразуметь…

– Ну, и правильно! Сколько можно слова подбирать? Пока ты их подберёшь, чтоб достаточно красиво попросить руки и сердца, здешние джигиты двадцать раз успеют спеть любовную песню и увезти красавицу в горы! Просто скажи, что любишь, жить без неё не можешь, зовёшь замуж!

Джигиты? Какие джигиты? Замуж?

– Ты меня слышишь? Илья?

– Да, – отчитался исполнительный подчинённый на совершенном автомате. – Замуж.

– Капец прям с вами! Ясно всё…

Ян исчез, куда – Илья не заметил. Потому что мир снова заполнил взгляд серых глаз. Голова закружилась…

Надо было что-то сказать. Хоть что-то…

– Замуж… – беспомощно проговорил Илья в эти серые глаза. И задохнулся от того, как они словно засветились изнутри:

– Да…

***

В конце недели отдыхающие сдали домик ответственному завхозу и, усевшись в тот же старый автобус, благополучно добрались до аэропорта. Прощались со ставшим им почти приятелем старым Умаром очень тепло. Правда, напоследок приехавший за ними друг зачем-то вернулся к собравшемуся уезжать водителю и, на чистом ингушском языке, попросил:

– Там у вас в Джейракском ущелье, на перевале, трое из Москвы заплутали, старший – майор Устинцев, так вы их выводите, а то потом неприятностей не оберёшься. Больные они. Ходят. Кружат.

***

В горных лесах, не тронутых цивилизацией, водится немало зверья. Ингуши ни волков, ни косолапых не боятся. Правда, особо не жалуют, за вечное воровство в кошарах. Опасение вызывают у бесстрашных джигитов только встречи с джиннами. Согласно легендам, одна семья джиннов до сих пор проживает рядом с башенным комплексом Эрзи, у водопада.

Собиратель эпоса и краевед Рамзан Цуров утверждает, что очень часто в сумерках люди встречают весёлую дружелюбную компанию из трёх мужчин, женщины и маленькой девочки. Все поют, смеются, угощают пришедших вкуснейшей мясной похлёбкой. Наутро проснувшиеся видят голые скалы без кострища да огромную навозную кучу вместо большой тарелки с едой…

***

У любого народа есть свой герой, который доблестью, умом, силой, мужеством перерос человеческие законы и, поднявшись на немыслимую высоту, поравнялся с богами. Один из них – последний ингушский жрец Элмарз-Хаджи Хаутиев. Этот человек родился в 1766 году в ауле Шоан и, на протяжении долгих 80 лет, являлся главным жрецом в горной Ингушетии. В 1873 году в 107 лет он вдруг принимает ислам и в 1905 совершает свой первый хадж в Мекку. В 1908 году в возрасте 142 лет – второй! В Мекке он гостит у шейха Джамалейла, оставившего потомкам свои удивительные воспоминания. Всего Элмарз-Хаджи прожил 157 лет. Известно его завещание землякам: «Никогда не покидайте горы, только рядом с ними вы всегда будете счастливы».

***

21 июля 1962 года вышел в плавание, работающий на ядерном топливе, первый в мире, американский грузо-пассажирский атомоход «Саванна».

В начале августа 1962 года Эльдаром Рязановым были закончены съёмки фильма «Гусарская баллада». Товарищ Фурцева, посмотрев комедию, засомневалась: «Больно комичен ваш Кутузов-то!». Но, несмотря ни на что, 7 сентября, к 150-тилетию Бородинского сражения, картина вышла на широкие экраны.

11 и 12 августа подряд были осуществлены успешные полёты на космических кораблях «Восток-3» и «Восток-4».

В 1957 году началось строительство туннеля под Монбланом. Бригады проходчиков встретились под горой 14 августа 1962 года.

С конца июня по начало октября 1962 года 85 судов из СССР, под видом товарообмена, совершили 183 рейса на Кубу. На эту, невероятную по своим масштабам и секретности, операцию было потрачено более 20 миллионов рублей, (около 500 миллионов долларов на сегодняшний день). Корабли могли вмещать в трюмах приблизительно 300 человек. Перевозили сразу до тысячи военнослужащих. В условиях тропиков, температура в трюмах превышала порой 50 градусов, выходить на поверхность запрещали. Через месяц страшной поездки людей выгружали, раздав им гражданскую одежду, в виде шорт и футболок, которая не защищала их ни от жары, ни от насекомых. Солдаты спали на мокрых, во влажном климате тропиков, ватных матрасах, подсушивая их своими телами. По официальным данным, рассекреченным Министерством обороны, только с 1 по 16 августа 1962 года на Острове Свободы от болезней, несчастных случаев и в ходе боевой подготовки, погибло 64 человека.