Кипяток обжёг пальцы, переливаясь из наполненного стакана.

Теплопаровоз «Сталинец» летел сквозь чащу, разгоняя серый утренний туман протяжными завывающими гудками. В вагоне, по-прежнему, стояла тишина.

Елена Дмитриевна присутствовала, когда проводили отбор сопровождающих груз.

Ян тогда несколько раз напомнил Василию Ивановичу: «Нас восемь. С нами должно быть двадцать семь. В сумме всегда должно быть восемь. Это счастливое китайское число».

Какое отношение имеют к планируемой войсковой операции счастливые числа, она не поняла, к тому же, если даже подсчитать её и собаку, в сумме выходило семь. Промучившись бесконечно унылый день и полночи над секретами осины и цифр, она решила, что за спрос срока не дают. С тем и уснула, убедив себя наутро обо всём расспросить старика.

***

Василий Иванович пришёл утром сам.

– Позвольте познакомиться, – прозвучало над ней, и женщина подскочила, несколько раз моргнув примороженными со сна глазами.

– Да, мы вроде уже две недели, как знакомы, – пробормотала она, быстро приходя в себя, и, автоматически пожимая протянутую ей руку.

Мозолистая рука Непершина неживыми холодными пальцами, ледяными, будто у неё был жар, поглотила узкую ладонь. И...

...Над ней засиял синий, как чистый сапфир, небосвод. Солнечный луч тёплым искристым столбом пронизал воздух. Дух елового леса, хвойный, смолистый, почему-то наполненный пением птиц, и, блестящий от обилия света...

Он окутал её вязкой клейкой паутиной, и Елена, зная, какие вокруг стоят морозы, покрылась ледяными пятнами.

«Бред!», – подумала кадровый аналитик Комитета государственной безопасности и инстинктивно дёрнула руку, пытаясь освободиться, но, подняв глаза, ослепла, под огненным взором монаха.

«Надо бежать!», – решение пришло как-то само. Она забилась выброшенной на берег рыбой. Из глубины разума пришла мысль: прыгать на смёрзшийся от снега гравий – высоко и смертельно опасно. «Здесь тебя ждёт только смерть, беги!», – услышала она в голове. И женщина побежала. В тамбуре какие-то руки, словно выросшие из стен, пытались остановить, но Елена Дмитриевна, убеждённая в правоте принятого решения, словно на крыльях, летела вперёд. Нестерпимо давило виски, больно и часто билось в грудную клетку сердце.

Внезапно, прямо перед ней, вместо двери, ведущей к спасению, засверкала слоистой структурой, точно вырубленная из соли, скала. Над ней тугими белыми кольцами, образованными дымом пушечных выстрелов, раскачивались срубленными пнями рваные остовы вековых сосен. А за ними звало к себе чистейшей иссиня-чёрной глубиной озеро, словно перевитое лентами живого шевелящегося дышащего серебра.

Она оглянулась назад и рассмотрела под расползающейся гнилой одеждой на теле старика не гнилые кости, а крест. Из мозга словно выдернули раскалённую иглу, наконец-то получилось вздохнуть.

Елена Дмитриевна охнула и открыла глаза.

Сознание очистилось, и кадровый аналитик, наконец, освободившая руку, потянулась за водой.

– Молодец, – похвалил её сидящий напротив поп. – Веруешь, всё-таки, Христос невидимо стоит рядом с тобою. Хорошо.

– Я атеистка, – возразила она, напившись, и, выкидывая остатки наваждения из головы.

– Нет, милая. Ты сомневаешься. Твои предки молились за чистую душу. И ты должна молиться, просить, чтобы милосердный Господь укрепил тебя.

Елена Дмитриевна встала, поправила сбившиеся после сна волосы, одёрнула юбку и вернулась на своё место уже в своём обычном спокойном состоянии.

– Не знаю, кто вы, кто поручил вам груз, но меня действительно, особенно сейчас, одолевают сомнения. И не от слабости человеческой, не от отсутствия молитв милосердному творению воспалённого разума святош, а сомнения – относительно вашей способности доставить груз в срок.

– Не лукавь! Ты не можешь сомневаться в существовании Бога, – странный старикан, произнося фразу, невольно понизил голос, словно ужасался самой сути слов, которые произнёс. – Мы везём с собой Беса, он имеет большую силу, и только Вера и Правда помогут нам доставить сей страшный груз.

***

Состав благополучно пересёк границу, и в районе Ананси в него села, направленная в качестве переводчика, Юлия Павловна Аверкиева. Только благодаря ей мы имеем отрывочные сведения о грузе и поезде.

В 1949 году её, сразу после встречи с давно не виденными родственниками, арестовали и осудили на пять лет, направив в исправительно-трудовой лагерь в Мордовию. В 1952 её этапируют ещё дальше – в Краснодарский край. Она работала в районе села Сосновка на лесозаготовках, а позднее учетчицей на шпалозаводе. Только в 1954 году её амнистируют и дадут разрешение вернуться в Москву. А дальше происходят странные события: в 1956 её полностью реабилитируют, в 1957 восстановят в прежних должностях в институте этнографии. И даже, (верх доверия!), примут в партию и неоднократно направляют в Соединённые Штаты Америки.

Там индейцы племени квакиютль инициируют её под именем Хвуана и подарят ей родовой тотем, в виде орла, терзающего касатку. Она умрет в 1980 году, унеся в могилу многие невероятные тайны. Урна с её прахом покоится на Ваганьковском кладбище в могиле мужа.

Дочь Зинаида, разбирая дневники матери, нашла несколько разрозненных записей, касающихся интересующего нас периода. В них сказано об «ужасе, закрытом в железе», которое пыталось вырваться во время перевозки. Была и запись, описывающая невероятное: как прошедшие войну коммунисты, сопровождающие груз, сутками меняя друг друга, стояли на коленях, повторяя, и, повторяя без конца: «Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого...».

Глава 27

Глава 2. Наследие Дракона. Часть 11

«Кто не был в Сиане, не посетил Поднебесную», ̶ говорят китайцы.

Город, ставший центром распространения буддизма.

Город ̶ начало Великого Шелкового пути.

Город, являющийся действительной колыбелью человеческой цивилизации. Первый среди четырёх древнейших городов. Константинополь, Рим, Багдад много моложе.

Сегодня это ещё и пятнадцатимиллионный мегаполис.

Город ̶ наукоград.

Город ̶ металлург.

Город, прочно связанный с туристическим бизнесом.

Город ̶ загадка.

***

Дорога невероятно вымотала всех. Разбитое шоссе и холод в самолете вытрясли силы, не дав при этом отдыха и сна. Группа оказалась в городе за трое суток до прибытия состава, но надежда на передышку истаяла в тот миг, когда нога Яна ступила с трапа на землю.

Перед прибывшими шли солдаты китайской народной армии ̶ по утоптанной дороге, которая извивалась вдоль каменной стены, ровной и бесконечной, до самой до линии горизонта,

— Великий Шёлковый путь, — ни к кому не обращаясь, сообщил полковник.

К ним, торопливо пересекая нескончаемый поток одинаковых серых усталых лиц, спешила рота совсем иных бойцов.

Солдаты, в толстых добротных ватниках и шапках-ушанках, гулко топали надетыми на серые валенки калошами. Остановившиеся китайцы косили глазами на необычное ухоженное воинство, с красными звёздами на лацканах, и на двух старших офицеров, которые ждали их у обочины. Один – могучий капитан, и, второй – полковник, (он казался худым, даже щуплым, рядом с рослой фигурой стоящего рядом богатыря).

От роты отделился прапорщик и, с чёткостью, которая вырабатывается автоматически годами службы, обратился:

— Товарищ полковник, разрешите доложить. – Дождавшись кивка, он продолжил с секундным перерывом: — группа размещена, люди накормлены. Ждём прибытия состава через 65 часов. Местность обследована. Холмистая. Удобная, как для дальнего, так и для ближнего боя. Всё в порядке.

Ян ещё раз кивнул и, повернувшись к Илье, скомандовал:

— Следуй с Борисом Евгеньевичем. Всё лично проверь и тренировки не забудь. Занятие позиций два раза в день. Инструктаж проведу лично, по прибытии поезда.