_____________________________________________________________________________________

Саинижа-пита (санскрит) дословно, отец Аника-воинов; бездельников. (1)

Глава 71

Глава 5. На изломе. Часть 7

Толпа из шевелящихся, словно вырезанных из детской книжки и наклеенных, как декорации в столичном театре, прозрачных фигур медленно двигалась среди тьмы и света. И остановилась перед тёмными нитями паутины, преградившей им путь по коридору ледяного чертога.

У входа в этот удлинённый широкий зал двумя рядами стояли ледяные колонны-сталагмиты, похожие на окаменевшие могучие сосны. Их поднятые к своду ветви держали теряющийся в сплетении теней потолок. Между первыми колоннами, натянутая в струну, блестела, переливаясь в свете фонарей и факелов, ловчая сеть огромной чёрной паучихи.

За сетью стоял Ян. Он казался маленьким, худым и неловким человечком, на фоне завораживающей картины прибывших великанов. За ним, в коридоре, повисла ещё и белая плотная вуаль, сквозь которую практически не улавливались очертания предметов. А перед паутиной буйно полыхало холодное пламя, и переливались на колоннах кроваво-красные блики. Колыхающаяся орда льдистых привидений иногда отбрасывала снежно-белые языки огня на стены, и казалось, что над этой бесконечной толпой клубится серая дымная туча. Молчаливое противостояние длилось не больше минуты.

Один поднял над собой Гугнир (1), и мир дрогнул. Люди услышали тяжёлый рокот, увидели, как согнулись колонны, держащие свод ледяного коридора. По идеальной красоте льда с хрустом поползли трещины… затем, бог неторопливо опустил своё оружие и, в полной тишине, нарисовал черту, пересекающую коридор от стены к стене.

Пещера дрогнула снова.

Багровые отблески холодного пламени на какое-то мгновение потухли, показался белый дым, трещины рассекли потолок, и сверху на стоящих за паутиной людей посыпались крупные льдины.

– Сандхи! Агнихорта!(2) – прозвучало в Чертогах.

***

Бог поднял своё оружие над головой и неторопливо вылез из седла. Его мантия на мгновение уплотнилась и, обняв паутину, растворила её. Миг – и паутина истаяла, открыв проход. Теперь устало ссутулившийся человечек стал совсем крошечным. Рядом с ним, беззвучно охнув, упала женщина. Она тоже истончилась и стала похожей на фигуры напротив.

Человечек шумно вдохнул стылый воздух и негромко сказал:

– Уходи. Ты давно проиграл битву. Ты не пройдёшь.

Один промолчал. Мелькание огня на его плаще на миг погасло, зато копьё вспыхнуло яркой белой звездой. Он сделал шаг, и остатки чёрных нитей сгорели за его спиной. Ещё шаг – и огромная, поглотившая тьму фигура нависла над тщедушным телом – карликом, в сравнении с огромным богом. Словно по чьему-то запоздалому приказу, сзади на замершего человека медленно начала оседать ткань падающей сверху занавеси. Она вылилась на крохотного человечка серебряным чистым дождём и облепила его.

Тогда старый бог взмахнул копьём и, с нечеловеческой силой, опустил его на голову человека, словно желая разрубить пополам!

Вспышка ударила по глазам, раздался тихий звон, и ткань распалась на тысячи блестящих инеем осколков. Сзади мешком упала мужская фигура.

– Сандхи! Агнихорта! – прорычал монстр. Защитник покачнулся от удара, но не отступил ни на шаг:

– Ты не пройдёшь, – шепнули бесцветные губы.

И Один вздрогнул.

Откуда-то из-за пазухи крошечное существо извлекло сияющий Жезл:

– Кадуцей, – ахнули стены.

Призраки подались вперёд и тут же отхлынули пенной волной, а позади замахнувшегося Жезлом разливался водоворот радуги. И через чёрную пустоту, словно перечеркивая миры и пространство, к стоящей перед гигантом фигурке шагнула сияющая Дева.

Маленькое солнце Жезла засверкало яркой, сметающей всё на своём пути силой, и… призрачная толпа исчезла, всосавшись в него серой пустотой. А яркая звезда отделилась от Девы и повисла над Кадуцеем.

В коридоре остался только Один, словно чёрный язык копоти на ледяном полу. Фигура его истончилась и заметно подрагивала, как гаснущая без пищи свеча.

Проигравшим битву нет пути назад.

***

Наконец, мерцающая звезда стала блекнуть и бархатно – чёрная молчаливая ночь накрыла ледяные чертоги. Парализованный ужасом Василий Иванович опомнился и подбежал к товарищам. Он дотронулся до замершего Яна, и, последний, неловко вздрогнув, закашлялся, горлом пошла кровь…

– Помоги Маше, – с трудом произнёс он. – Отправь обратно… трое прибыло, троих и отправляй. Отогреются и отойдут. Ничего. Не такое видели…

Он неловко сел, задыхаясь, и, прислонившись к холодной стене пещеры, замер.

Глухой рокот замирал где-то вдали.

Отца Василия шатало, пол сотрясался. Откуда-то, из глубины земли, шли волны землетрясения. В тенях призывно мерцало окно перехода. Непершин подхватил Бориса, неловко пихнув его в проход, засунул бесчувственную Ксению и, аккуратно приподняв Машу, отправил в путь и её, поцеловав девочку в лоб. Пятно приняло свою добычу и растворилось в бликах играющих теней. Ян, кашляя, заворочался и одышливо сказал:

– Надо поскорее убираться отсюда!

***

Первые несколько сотен метров они шли спокойно. Однако, уже после третьего поворота, Ян сгорбился и стал спотыкаться, несмотря на широкую и гладкую дорогу ледяной пещеры. Василий Иванович, с тревогой, думал, какое тот сейчас пережил напряжение и что там, с летящими домой по трубе?

Очень скоро Ян решил сделать привал: точнее, он просто упал и, только через некоторое время, с трудом, смог попросить воды.

А Непершин сидел на корточках рядом и чувствовал, как под ним трепещет земля. Слушал далёкий гром и подземный рокот. Внезапно ему показалось, что где-то снова мелькнул красный отблеск огня. Он вздрогнул и показал на него беспрерывно кашляющему полковнику. Тот посмотрел глазами загнанной собаки и зашептал, задыхаясь:

– Кровь… я оставляю следы. Это еда для них.

– Так сгинули же бестии…

– Вальхалла – огромный зал. Он имеет пятьсот сорок дверей. Из каждой двери в Рагнарок вышли восемьсот воинов. Их тьма: четыреста тридцать две тысячи воинов-эйнхериев, жаждущих напиться от живых. Рог трубил им сбор…

Непершин дотронулся до лба Яна и осознал, что того бьёт холодный озноб.

– Давай-ка, гражданин-начальник, залезай-ка мне на плечи. Только говори, куда идти!

Ян молча, с трудом, забрался ему на спину, а отец Василий обнял его ноги и тяжело поднялся, тут же осознав, насколько легка его ноша.

«Да его просто высосали», – ужаснулся священник. Он глубоко вздохнул, посмотрел на далёкие отблески, просвечивающиеся сквозь прозрачные стены чертогов, и достаточно быстро зашагал к выходу.

***

Уже почти у выхода Непершин смог нагнать морпехов, с трудом несущих девятитонную смерть. Волокуши быстро сломались под тяжестью металла, и люди тащили свой страшный груз на руках. Но и красные отблески быстро приближающегося зарева нагоняли изнемогающих под весом авиабомбы людей. Увидевший друзей издалека, Илья принял тело находящегося в беспамятстве командира и испуганно посмотрел на священника, боясь задать главный вопрос.

– Все живы, – сотворив перед собой крест, успокоил Василий Иванович. – По тоннелю домой летят.

– А вы?

– Дык трёх выпустил, трёх обратно и несёт… вы, ребятки, шевелитесь, не стойте! Нагоняют нас черти эти. Они до моста только и дойдут. Поторопимся! Немного ещё…

Наконец, они покинули пределы пещеры и вышли на тропу, ведущую через мост. Оставалось пройти не больше ста метров…

Но этого времени у людей уже не было.

Прошло менее пяти минут, и люди увидели огромную чёрную зверюгу, скачущую какой-то странной иноходью. На этом восьминогом скакуне сидел гигант, который, радостно скалясь, размахивал над головой огромным молотом. Его спутники, в своём страшном безмолвии, представляли невероятное жуткое зрелище. За чёрным великаном, в абсолютной тишине ледяных чертогов, летели подчинённые одной цели полуразложившиеся выпотрошенные трупы, скелеты и, даже вполне обычные, люди, но с мучительно искажёнными, перекошенными лицами. Все эти привидения были похожими на воплощение самых страшных ночных кошмаров. По бокам бежали огромные седые призрачные волки, и сопровождающая их тишина была во много раз страшнее криков и волчьего воя.