Полученные деньги жгли руки, и свободная, как свежий горный ветерок над бурлящим речным потоком, майор Комитета государственной безопасности почти вприпрыжку отправилась для начала в «Хозторг» на Кировскую за подарком тете Лене. Праздновать День Победы все давно привыкли у Худояровых.

Центральный магазин «Фарфор-хрусталь», в отличие от своих периферийных братьев, мог порадовать чем-то красивым, но дорогим. Дефицитных чешских стеклянных стаканов с машинками в красивых синих коробках по шесть штук, конечно, в продаже не было. А вот вазы по сто рублей из немыслимо тонкого белого венгерского фарфора, украшенные чудными розами, стояли на видном месте. Прикинув средства на предстоящие три дня, Ксения решила: купить!

За прилавком стояли двое. Худенькая миловидная продавщица в синем форменном халатике с белым воротничком и пышнотелая дама, явно страдающая от комплекса собственной значимости. Последняя являлась товароведом, о чем свидетельствовала надпись на кармане, буквально распластанном на мощной груди.

«И или Й размерчик будет», — жизнерадостно хихикнула паучиха. Хозяйка заулыбалась и, встав перед занятыми беседой дамами, принялась ждать.

— Бой не списала! Тарелки не заменила! А мне сервиз собрать, — распекала начальница попавшую в немилость продавщицу.

— Так там заметно будет, Наталья Михайловна, весь кобальт исцарапан, под списание его и правда надо, — оправдывалась последняя.

— В Среднюю Азию сервизы, — буркнула, объясняя, колыхающаяся грудь. И тут заметила покупательницу.

— Чего вам? «Персоль» в соседнем зале.

— Я не за «Персолью», уважаемая, — мило осклабилась Ксюша. — Мне, пожалуйста,вазу. И без сколов, по возможности. Мне в Серебряный бор ее везти на юбилей герою войны, — она намеренно сделала упор на место будущей «стоянки» подарка. В Серебряном бору стояли правительственные дачи.

Дамы мигом развили бурную деятельность. Худая, сбегав за стремянкой, шустро полезла за одиноко стоящей красавицей вазой. Внезапно что-то звонко стукнуло, и следом за продавщицей, прижавшей произведение венгерских мастеров к рёбрам, вниз полетел рыжий кусочек стекла.

— Неуклюжая ты, Верка, вот ещё и это в бой списывать.

— Извините, Наталья Михайловна, да «Дулевский» он, лом, и не поменять…

Товаровед зло посмотрела на нерасторопную сотрудницу и, тихо прошипев «дура», с улыбкой атакующей акулы принялась натирать купленную вазу.

Ксения наслаждалась спектаклем. Потом ей вдруг стало жалко подбитую фигурку, и она потребовала:

— Покажите, кто у вас упал.

Продавщица, не споря со странноватой покупательницей, выложила перед ней маленького рыжего лисёнка с отбитым кончиком уха. Он…улыбался.

— И его выпишите. Куплю. Красивый, — сообщила она торговкам. И удостоилась нового взгляда: что-то среднее между «хозяин – барин» и «бывает-же-у-людей-придурь…».

Наконец, покупки завернули и, тщательно обвязав большую коробку бечевкой, выдали странноватой покупательнице.

— Товар обмену и сдаче не подлежит, — услышала она напоследок.

Ксения коснулась рукой толстой ладони товароведа, передававшего покупку - и отшатнулась. Чёрная злоба на все вокруг пылала внутри. «Проклятая баба-то», — шепнула ее мохнатая подруга.

***

Наталья Михайловна Ткаченко всю свою нелегкую жизнь проработает в торговле. Настоящий коммунист, она заслужит ежегодные путевки для себя и матери в санатории страны, построит дом в районе Шатуры, у самой кромки болот. Ей суждено похоронить трёх сыновей и пережить мужа. Собранные «для детей на свадьбу» сервизы так и останутся вечно лежать в серых коробках…

А о судьбе лисенка можно узнать из ежегодного яркого и красочного журнала «Вог». В шестом номере за 1989 год можно увидеть яркую фотографию королевы Елизаветы. На ее личном столе, рядом с фотографиями мужа, сына и внука, стоит маленькая статуэтка огненно-рыжей лисы с отбитым ухом. В каталоге фарфоровых произведений искусства Ее Величества, находящихся в ее личных покоях (№2145 стр. 156, номер фигурки 283), читаем: «Фигурка рыжего лисенка. Фарфор. Фабрика «Дулево». 1970 г. Имеется дефект — повреждено ухо. Имеется и сноска (Из любимой коллекции Ее Величества. Представляет историческую ценность). Как удивительно тасуется колода…

———————

1. Генерал Леонов Николай Сергеевич (начальник аналитического отдела в 1978 году)

2. «Разрушитель крипты будет проклят» (польск.)

3. Кароль Войтыла — Папа Римский, с 16 октября 1978 по 2 апреля 2005 года. Канонизирован (объявлен Святым) 27 апреля 2014 года

4. Казимир IV Андрей Ягеллон, Великий Литовский князь и король Польши (1427 - 1492)

5. Звезда Давида (здесь иносказательно: родимое пятно у М.С. Горбачева)

Глава 14

Хроники особого отдела 2

Глава 2.6. Зачем мы здесь?

В день Великой Победы группа всегда была чем-то занята и вечно куда-то спешила. Если учесть планирующийся на десятое мая вылет в Лондон, то этот особенный для всех день вообще пролетел стремительно и как-то хаотично. Правда, ближе к вечеру, давно оставшаяся без руководителя, осиротевшая половина, стойко храня традиции, собралась в Серебряном бору. У генерала. На шашлык.

Подарки были вручены. Слёзы пролиты. Объятия закончены.

Ксения сидела в глубоком шезлонге и смотрела, как на другом берегу широкой Москвы-реки смутно розовели деревья в предзакатном сумраке. Запад уже начинал светиться ровным матовым светом, а по линии горизонта осторожно разгорался закат, робко наливаясь красной краской. Воздух недавно вошедшей в полную силу весны резко свежел. Черная, ещё не прогретая земля холодила. Запах от реки стал сильнее, и Ксения, завернутая в плед, как в кокон, наконец, встала, чтобы пойти в тёплый дом, с приветливо светящимися окошками террасы.

Там, среди общего гула, выделялся басовитый тон Василия Ивановича.

– Ценная вещь, – громко утверждал он. – Кто бы спорил. Но находиться ей надо в Храме божием, а не в ваших музеях. Раритет! Это веры православной раритет. К вам, безбожникам, сия вещь не относится.

– Не горячись, Василий Иванович, – парировала Елена Дмитриевна. – Икона ценнейшая, и её должны увидеть потомки наших потомков. А в церкви? Заплюют, залапают, зацелуют по незнанию – и вещь погибнет.

– За пятьсот лет не заплевали, а сейчас, значит, слюна стала ядовитая? – возмущался бойкий оппонент.

Ксения посмотрела на чету улыбающихся Худояровых и, с удивлением, подумала, как хорошо и спокойно у неё на душе, в этом, давно ставшем родным доме.

– Похоже, что мы в последний раз так собрались? – вдруг вырвалось из груди.

Отец Василий резко повернулся, и его зелёные глаза внимательно посмотрели на неё. Ксении почудилось, что в глазах их воцерковленного друга промелькнула такая же глубокая печаль, как и в глазах Елены Дмитриевны.

– Не все прощаются, – глухо буркнул он.

– Не все… – согласилась Елена Дмитриевна. – Но мы с тобой, Васенька, навсегда. Так что и не спорь со мной сегодня.

Она тряхнула головой, взгляд стал злым и дерзким, но глаза покраснели и губы задрожали.

Борис, в изумлении, увидел, что эта невозмутимая и, даже холодная, женщина задрожала, как лист на ветру, а самоуверенный русский поп, кряхтя, подошёл к ней и... обнял.

Тишина повисла на веранде старой дачи.

Борис вздохнул и, чтобы развеять гнетущую обстановку, тихо, стараясь не заикаться на трудных русских словах, начал:

– «Троица» Рублёва написана на деревянной небольшой доске, которую почти разрубили в семнадцатом на дрова. Слева наискосок идёт глубокая трещина, которая повредила лакокрасочный слой. На иконе – три ангела, которые словно парят без основы над чашей, в которую помещена голова тельца. Фигуры ангелов образуют круг. Их взгляды устремлены в вечность.

Необычность иконы в том, что на Руси вообще не писали в таком стиле, да и в христианском мире таких парсун мало...