Закончив с минуткой мотивации, я направляюсь в коридор, чтобы надеть верхнюю одежду и обуться, и именно в этот момент в дверь очень тихонько и деликатно постучали.

— Машина ждет вас внизу, — очень вежливо говорит мужчина в черном костюме и белой рубашке. — Уже пятнадцать минут.

Я бросаю взгляд на часы, которые висят в прихожей, и вижу, что уже девятнадцать ноль пять, и я опаздываю. Ну, и пусть. Все равно я не буду работать с этим козлом Лихолетовым.

Выхожу из квартиры, высоко подняв голову. Сейчас мне только и остается что держать лицо. Работы нет, мужа нет, но есть уважение в себе. Этого у меня никто не отберет.

— Маш, я думала, что ты не придешь, — в холле ресторана меня встречает Кира, которую, наверное, сейчас можно назвать подругой.

Именно она все время твердила мне, что Руслан не тот, кем он хочет казаться, а я, как дура, защищала его с пеной утра. До минимума сократила общение с ней, а оказывается, она была права, как ни горько это признавать.

— Это правда, что ты написала заявление на увольнение? — шепчет она мне в ухо, дождавшись, пока я сниму верхнюю одежду. — Ты не сильно торопишься? — она ведет меня в зал, где уже играет легкая музыка и все уже расселись за столами.

— Мария Александровна, — голос Лихолетова перекрывает все звуки. — Ваше место здесь.

И это все сказано так громко, что все мгновенно замолкают и поворачиваются в нашу сторону. Я стою практически у входа и с ненавистью смотрю в глаза своему пока еще боссу. Кажется, что наши взгляды пересекаются где-то посередине зала и там сверкают молнии. Вот сейчас для меня нет никого вокруг, только этот мужчина, который бесит и которого хочется испепелить взглядом, чтобы он провалился к чертовой матери.

— Спасибо, — также громко отвечаю я. — Мне совершенно не надо указывать, где мое место. Я сама решаю, где мне сесть.

Разворачиваюсь и иду за Кирой. Мы садимся, и я изо всех сил держусь, чтобы не повернуться и не посмотреть на реакцию Арсения Владиславовича.

— Вот и как с ним работать? — задаю я риторический вопрос, глядя на удивленную Киру. — Хочу выпить.

Не дожидаясь официанта, беру бутылку вина, кручу ее в руках и ставлю на место. Моя рука тянется за виски.

— Ты из-за должности расстроилась? — подруга внимательно смотрит на меня.

— Ты со мной? — предлагаю ей, наливая себе сразу полстакана. — Плевать мне на эту должность. Не будет этой, будет другая, — делаю большой глоток и прикрываю глаза, чувствуя, как внутри все обжигает, а на глазах выступают слезы и блестят под ресницами.

— Машка, что случилось? — Кира отбирает у меня стакан и дергает за руку, заставляя на нее посмотреть.

— Ничего, — выдыхаю я. — Просто ты была права. Хочу танцевать, — поднимаюсь и направляюсь к танцполу.

— Так, никто ж еще не танцует, — долетает до меня удивленный возглас подруги, но меня уже не остановить.

В голове начинает шуметь, и даже слегка начинает штормить. Зато натянутые канаты моих нервов расслабляются, и становится легче дышать. Я в одиночестве танцую, стараясь выплеснуть всю горечь и боль в танце.

Чья-то сильная рука обнимает меня сзади за талию, а из колонок начинает звучать танго. Я как завороженная двигаюсь в такт музыке, ведомая умелым партнером. Выпад, очередное па, и я оказываюсь лицом к лицу с Лихолетовым.

— Я решил составить тебе компанию, — криво улыбается он, прижимая меня к себе и заставляя прогнуться. — А то как-то заместителю отдела танцевать пьяной в одиночестве не комильфо.

— Я не ваш заместитель, — выдыхаю я.

Он кружит меня, снова подхватывает, чтобы прижать к своему сильному телу еще крепче. Его рука скользит по моей от плеча до кисти, а у меня в голове загораются красные лампочки, которые сигналят об опасности. Но я не собираюсь отступать. Этот танец для меня намного чем просто движения под музыку. Танго — это же танец страсти. Будет тебе страсть, босс, и отключаю все лампочки в своей голове.

Смотрю прямо в глаза этому бесячему мужчине. Кладу руку ему на грудь и медленно обхожу его по кругу. Рука скользит по напряженным рукам, спине. Под пальцами гулко стучит его сердце. Провожу пальцами по его безупречной щетине и резко приседаю, практически утыкаясь лицом в его пах, и все это глаза в глаза.

— Маша, ты нарываешься? — хрипло спрашивает Лихолетов, когда я поднимаюсь и мы движемся вместе на раз-два-три-четыре.

— Я просто танцую, — коварно улыбаюсь я. — Вы же хотели составить мне компанию.

Он делает выпад, поддерживает за спину рукой, а вторая скользит по моей шее, груди, животу… И вот тут мне становится не очень весело. Мурашки просыпаются под его пальцами, сердце колотится, внизу живота скручивается тугая спираль желания, а трусики становятся мокрыми.

Музыка замолкает, а мы стоим в центре танцпола, сверля друг друга глазами. Босс все еще сжимает меня в объятиях, а у меня еще нет силы его оттолкнуть.

Аплодисменты, которые несутся с разных сторон, заставляют меня очнуться, и я делаю шаг назад.

— Ты все равно будешь делать то, что хочу я, — одними губами говорит мужчина, но я понимаю его.

Разворачиваюсь и несусь из зала в туалет, чтобы спрятать от всех свои пылающие щеки и горящие желанием глаза.

5

Разгоряченная алкоголем и танцами, я заскакиваю в туалет и сразу же открываю кран. Холодная вода стекает по пальцам. Я прикладываю мокрые, прохладные руки к щекам.

— Какого черта ты сюда приперлась? — спрашиваю у своего отражения. — Сидела бы сейчас спокойно дома и размещала бы свое резюме на сайтах поиска работы.

— Ты все еще надеешься, что я тебя отпущу? — Лихолетов появляется у меня за спиной, как черт из табакерки. — Маша, я думал ты умнее.

— Арсений Владиславович, а вам не кажется, что вы ошиблись дверью? — все еще пытаюсь изображатьбезразличие к этому мужчине. — А по поводу того отпустите вы меня или нет, я не заморачиваюсь. Крепостное право отменили еще в тысячу восемьсот шестьдесят первом году, если я не ошибаюсь.

— Для тебя оно только начинается, — он резко разворачивает меня к себе, и горячие жесткие губы накрывают мои.

Первые пару секунд от неожиданности я даже не пытаюсь отбиваться, но когда до меня доходит, что сейчас произошло… Изо всей силы упираюсь в широкие, рельефные мужские плечи в попытке отстраниться. Но не тут-то было. Не переставая меня целовать, босс самым коварным образом, заводит мне руки за спину, прижимая к раковине.

Его поцелуи становятся более откровенными, более требовательными, и я начинаю задыхаться.

— Вы что себе позволяете? — выдыхаю я, как только его губы перемещаются на шею, а язык прокладывает влажную дорожку от ушной раковины до пульсирующей венки над ключицей. — Сюда могут зайти.

— Это я еще ничего себе не позволил, — хрипло шепчет он, перехватывая мои запястья одной рукой, а второй сжимая мою грудь.

Я непроизвольно всхлипываю, чувствуя, как внизу живота закручивается сумасшедший ураган желания. Мужчина еще сильнее прижимает меня к себе, и его возбужденный член упирается мне в живот. Даже через ткань его брюк и шелк своего платья я чувствую, как он подергивается и пульсирует.

— Но я позволю все, что захочу, — босс дергает сзади молнию на моем платье, и шелковая ткань струится к талии. — Тебя разве не заводит, что сейчас нас кто-нибудь здесь застукает?

Лихолетов прикусывает сосок через кружевную ткань бюстгальтера. Стон непроизвольно срывается с губ, и я выгибаю спину, понимая, что мое желание, его прикосновения чувствуются острее.

Мужчина отпускает мои руки, и я упираюсь в раковину, чтобы не упасть. Воздух со свистом врывается в легкие. Закусываю губы, чтобы не стонать, но это не помогает, потому что Арсений Владиславович освобождает мою грудь от кружевной ткани. Его горячие губы втягивают затвердевший сосок в рот и поигрывает языком.

— Да, — шепчу я, сжимая пальцы до белых костяшек.

— Ну вот уже ты и говоришь да, — довольно выдыхает мужчина. — Это уже мне больше нравится.