Рука Руслана ложится на затылок блондинки и нажимает на него, заталкивая член поглубже ей в глотку. Он отталкивает от себя брюнетку.

— Становись на колени, — приказывает он и девушка беспрекословно выполняет его требование.

Я отступаю и прижимаюсь к стене, зажимая рот рукой, чтобы не всхлипнуть. Мне почему-то становится так стыдно, что я стою и смотрю на всю эту жесть, но звонкий шлепок заставляет меня снова заглянуть в спальню.

Рус хлестко шлепает брюнетку по оттопыренному заду и спускает полосочки стрингов до колен. Раздвигает ягодицы и плюет на попку, растирая слюну вокруг тугого колечка и приставляя головку к ее открытому анусу. Он медленно начинает вводить возбужденный член ей в попку, а девица, еще больше прогнувшись в пояснице, стонет, и сама начинает насаживаться все глубже.

Она ласкает себя пальцами, поглаживая половые губки и теребя клитор. Руслан начинает быстро двигаться, и девушка стонет, не переставая. Ее рука накрывает клитор, пальцы круговыми движениями возбуждают ее еще больше. Внезапно она замирает и протяжно стонет, закатив глаза. Мне хочется заткнуть уши, залепить глаза, но я, как настоящая мазохистка, продолжаю подглядывать за изменой моего любимого мужчины. Блондинка трахает себя, вставив во влагалище два пальца, и постанывает. Мой, как я думала, в будущем муж выскальзывает из попки, одним рывком отводит ладонь блондинки и входит в нее.

Мужчина срывается и буквально вколачивается, широко раздвинув ей ноги. Он рычит, его спина блестит от выступившего пота, каждая мышца мужчины резко очерчивается при его движениях, которые с каждой секундой ускоряются. Звук шлепков разгоряченных тел заполняет кабинет.

Смотрю, как завороженная, не в силах отвести взгляд от происходящего. Я даже не подозревала, что он так может. Думала, что хорошо его знаю, а оказывается…

Рус резко выходит из истекающего смазкой влагалища и замирает на мгновение, а потом вгоняет вздыбленный ствол в белобрысую красотку с особым ожесточением, оглушая меня звериным рыком.

Я, наконец-то, нахожу в себе силы и молча иду в кухню. Сажусь за стол, и пустыми глазами смотрю в окно, за стеклами которого, сверкая, кружатся белые хлопья снега.

— Аааааа! — дикий визг выводит меня из ступора. — Русик, у тебя тут какая-то баба на кухне сидит!

Орет брюнетка, глядя на меня круглыми глазами. Топот ног разносится по квартире, и в кухню врывается Руслан, натягивая на ходу штаны.

— Машунь, — удивленно выдыхает мужчина, выталкивая брюнетку. — Ты как здесь? Ты же на работе должна быть?

— Работа моя закончилась, — бесцветным голосом говорю я, снова переводя взгляд в окно. — Вот пришла домой… А тут ты меня так “весело” встречаешь…

— Машунь, а как же твое повышение? — он присаживается передо мной на корточки.

— А не будет никакого повышения, — также ровно говорю я. — И нас с тобой больше не будет.

— Ты сейчас успокоишься, примешь ванну, а потом мы поговорим, — он прикасается к моей руке.

Я дергаюсь, как от удара, и убираю руку, переведя взгляд на сидящего передо мной Руслана.

— Больше никогда не прикасайся ко мне, — я говорю спокойно, но чувствую, что волна злости начинает накатывать с каждым разом все сильнее. — И не надо мне указывать, что мне делать. Пока я тебя не покалечила, ты соберешь свои манатки и выкатишься из моей квартиры.

— Машунь, — Руслан растерянно заглядывает мне в глаза. — Ну, прости меня. Этого больше никогда не повторится.

— Мне не нужен маленький мальчик, который будет гадить, а потом просить прощения, — презрительно бросаю я, вставая из-за стола. — Мне нужен мужчина, у которого слова не расходятся с делом и который будет меня поддерживать и в горе и в радости.

— Ах, тебе нужен мужчина? — прищурив глаза, шипит этот скот. — Ты себя, когда последний раз в зеркале видела?

— Утром, — огрызаюсь я, уже понимая, куда он клонит.

— Значит, тебе повылазило, — злобно шипит Рус, который еще сегодня утром обнимал меня, называл своим чудом и горячей штучкой. — Ты же уже в дверной проем скоро не пройдешь. Вон щеки со спины видно. Думаешь, почему тебе повышение не дали? Да потому что тебя ж людям стыдно показывать.

Давно мне уже никто не указывал на мой лишний вес, и я вижу, что Руслан с трудом сдерживается, чтобы не продолжить говорить гадости.

Внутри растекается арктический холод, замораживая все мои чувства. Нет ни обиды, ни ненависти, ни злости, ни любви… Как-то так пусто становится и безразлично.

— Ты все сказал? — я обхожу, стоящего напротив меня мужчину, стараясь не соприкасаться с ним, потому что единственное чувство, которое мне сейчас доступно — это чувство брезгливости. — А теперь забрал своих прошмандовок и пошел на хуй.

Матерюсь я крайне редко, но вот сейчас мне так захотелось сказать крепкое словцо, что я не в силах отказать себе любимой. Да-да, вот только сейчас я поняла, что никто меня не будет любить, как я сама.

— И с кем ты останешься? — хорохорится Руслан, выпячивая грудь колесом. — Со своим постоянным дожором?

— А это уже не твое собачье дело! — не выдерживаю я и повышаю голос. — Пошел вон! И не доводи меня до греха.

Шумная толпа в количестве трех человек, наконец-то, покидает мою квартиру. Я на мгновение задумываюсь о девицах, которые все время нашего разговора с Русланом сидели и ждали чем же дело закончится. Это же какую надо иметь наглость?

Я на автопилоте иду в спальню срываю постельное белье и засовываю в мусорный пакет. В идеале бы и кровать поменять, только ждать придется долго. Ну, ничего посплю на диване.

Потом резко становится грустно, потому что я вспоминаю, что у меня больше нет работы, и придется экономить, чтобы сбережений хватило на тот период пока я не найду новую. Вот так, не раздеваясь, я усаживаюсь на диван и складываю руки на коленях.

— Ну вот, Маш, и конец твоей счастливой жизни, — горестно всхлипываю я. — Ни работы, ни мужчины и лишних двадцать килограмм за спиной.

Где-то в коридоре я слышу, как разрывается мой телефон. Поднимаюсь и тащу свой зад только с одним намерением отключить этот ненавистный телефон. Но сделать это, мне не позволяет корпоративный номер, который высветился на экране.

— Да, — мой голос больше похож на шелест.

— Опозданий я не люблю, — сердце пропускает удар. — Не забыла? В девятнадцать… Ты помнишь? — голос моего босса буквально заползает под кожу, будоражит, заставляет прикрыть глаза и наслаждаться.

— Напомни…те. Какой ресторан? — хрипло спрашиваю я, ругая свое предательское тело.

— Я пришлю за тобой машину, — коротко говорит Лихолетов и отключается.

— Вот и поговорили, — вздыхаю я, все еще не понимая, как… как я могла согласиться. — Тебе без пяти минут муж изменил, а ты уже к другому мужику в ресторан собираешься. Какая-то, Маша, ты не такая.

4

Я уже не помню, когда я с такой тщательностью собиралась в ресторан, да и вообще куда-либо. В ресторане я не была с тех самых пор, когда мы стали жить с Русланом. Ему не нравилось, что на меня обращают внимание, и он говорил, что не хочет делить меня еще с кем-то.

Тогда мне это льстило. Я радовалась, что меня так любят. Только теперь я понимаю, что он просто боялся того, что это я могу на кого-то посмотреть и не дай бог сравнить… А сравнение не всегда могло быть в его пользу. Это сейчас я понимаю, что ему так было удобно, что у меня был один-единственный маршрут дом-работа, работа-дом.

Это только сегодня у меня открылись глаза, что он всегда меня поддерживал в том, что надо работать, работать и еще раз работать, чтобы делать карьеру, чтобы зарабатывать больше денег. А мои задержки на работе нужны были только для того, чтобы он мог свободно развлекаться со своими телками. Это же как удобно… Не надо тратиться на отели, выпивку, потому что дома все есть.

— Мария Александровна, — говорю своему отражению. — Хорош уже копаться в причинах произошедшего. Собирайся. Пойди и отожги по полной. Ты свободная женщина, и только ты сейчас вправе решать, как поступать в этой жизни.