– Это задача Вика, – говорит он и смотрит на меня льдистым своим хирургическим взглядом.

«Для Вика, так для Вика, – думаю, – не зря я упражнялся со своим лазерным резаком». Выставляю от ногтя указательного пальца сантиметровое лезвие и в несколько движений срезаю рукав довольно плотной кожаной куртки. Сат недовольно хмурится, видимо, считает мои действия недостаточно умелыми. Зато сам я от себя тихо офигеваю. Толстую куртку портового грузчика мой резак раскроил как бумажку… движением пальца… без усилий… это ж просто круть!

– Наблюдаю скоротечные мутации кожного покрова и мышечных тканей в области ранения, – продолжает Сат осмотр теперь уже голой руки, – Что явно указывает, рана нанесена скрипуном.

Луна с непроницаемым видом делает пометки в ЛПО, а у меня глаза лезут из орбит. Кожа вокруг раны прям на глазах превращается в какую-то роговую крокодилью шкуру. Из оголенной мышцы словно бамбук ползут какие-то отростки, закручиваясь в колечки и спирали. Мне даже подумать страшно, во что превратится эта рука через несколько минут.

– Юп, анестезия… давай сразу универсальную, – командует Сат.

Я думал, Юп сейчас куснет пациента своим клыком, но он лишь загоняет ему в вену иглу с гибкой трубкой, а конец трубки надевает себе на клык. Соглашаюсь, так эстетичней, да и удобней. Кровь по трубке поднимается вверх до клыка Юпа, навстречу кровяному току из клыка вниз устремляется светлая жидкость, видимо та самая анестезия.

Жидкость смешивается с кровью, а затем эта смесь будто под давлением закачивается в тело пациента. Юп сдергивает трубку с клыка, несколько капель оставшейся в ней крови брызгают ему на подбородок, отчего Юп становится похож на «настоящего» вампира.

– Мерка, диагностируй, – Сат отдает следующее распоряжение.

Мерка вставляет свой клык в эту же трубку. И снова кровь поднимается вверх пока не достигает ее клыка. Мерка будто пробует кровь на вкус, а может так оно и есть.

– Квартерон. Три четверти – орк, одна четверть – гном, – отчитывается Мерка, из-за надетой на клык трубки голос ее слегка шепелявит, – Группа крови два-джей-четыре-сигма-положительная.

– Готовь антимутаген, – Сат кивает удовлетворенно.

И опять из клыка в трубку проливается жидкость, смешивается с кровью и уходит в тело.

– Наблюдаю снижение мутагенной активности, – говорит Сат, – Что с ритмами?

– Остановка правого сердца, – это уже Луна, – Левое сердце сто восемьдесят.

– Штатно, – кивает Сат, – Но куб адреналина можно…

Теперь «переходящую» трубку надевает Луна. Процедура повторяется.

– И сразу реген ему, – добавляет Сат, – Может удастся обойтись без ампутации, хотя… слишком много тут у него понаросло…

А у пациента действительно «понаросло», без содрогания на его руку смотреть невозможно.

– Может попробуем посрезать? – предлагает Юп.

– Да куда там… потеря крови слишком… а, впрочем, попробуем… Луна, метаболик третий ему, Вик будет резать.

– Вик? – Четыре пары глаз, одна из этих пар моя, таращатся на Сата.

– Ну а что? – спокойно отвечает Сат, – Не сложнее, чем куртку срезать. Мы подскажем. Рано или поздно молодому человеку надо осваиваться.

Ага. Молодой человек – это типа я. Да по фигу. Крови я не боюсь. Порежу, чего там. В край, если напортачу, парню так и так руку ампутируют. Снова активирую резак.

– Срезай сразу с корнем, – Сат ободряюще подмигивает, – Задача простая, должна остаться только «чистая» кожа и мышечная ткань.

Это жесть, конечно, резать по живому, но я режу. Сначала всю ороговевшую кожу.

– Края прижигать не забывай, – прикрикивает на меня Сат.

Да ну в жопу. Я автоген что ли? Но все-таки пробую. Перенастраиваю резак на пучок, пробую… мля, получается, присушенная кожа тут же перестает кровить.

– Хорошо, Вик, теперь мышцу.

Куда мне деваться, принимаюсь за мышцу. Тут все сложнее. Отличить «чистую» мышечную ткань от мутировавшей сразу не получается, но Сат терпеливо подсказывает. Справляюсь и мышцей.

– Отлично, – Сат любуется моей работой, но загордиться собой не успеваю, – Лазерный резак – вещь, ну а ты, Вик, не переживай. Научишься со временем…

Вот жеж Сат… добрый вамп. Мог бы и меня похвалить.

– Все. Заканчиваем, – Сат без всяких трубок вытягивает пальцами прямо из своего клыка что-то вроде паучьей нити, продевает в иглу и начинает шить.

Ну круто, конечно. Нафига на нитку тратиться с такой способностью. Сат штопает ловко, умело. Пять минут и страшная рана стянута широкими, но частыми стяжками. При чем чудо-нитка, извлеченная из Сатова клыка прямо на глазах растягивается в пленочку. Еще минута, и вместо шва – сплошная заплата. Рана полностью закрыта.

– Оформляй, – бросает Луне Сат, – Повезло парню. Руку сохранили, денег ему сэкономили. М-да. Только вот вряд ли он оценит нашу заботу…

Дальше пациенты повалили один за другим. Мой круг обязанностей очертился: принимаю, кладу на каталку, фиксирую ремнями, срезаю лишнюю одежду. А, да, еще Луна настроила мне право на просмотр личных данных на наличие страховки. Если пациент застрахован, я жму на кнопку, за ним приходят две гоблинские медсестренки, и укатывают в больницу. Если страховки нет, пациент – наш клиент.

Иногда Сат доверяет мне «чего-нибудь порезать». Правда, когда в очередной раз я как-то не так «порезал» мутировавший кишечник, Сат обозвал меня крабом криворуком и долго ругался. Не, я тоже Сата понимаю. Мало того, что работа напряженная, так еще вонь с той кишки была такая, что глаза резало. В общем, моя карьера хирурга закатилась сразу после резкого взлета. Из хирургов пришлось в одночасье переквалифицироваться в полотеры. Потому как последствия неудачного разреза пришлось устранять тоже мне.

Ближе к утру мы начали зашиваться, и у меня добавилась еще одна обязанность – не дать клиен… пардон, пациенту сдохнуть, до того, как дойдет его очередь. Моя единичка эпены позволяла раз в пять минут вводить только одну вакцину из двух имеющихся: либо регенерацию, либо метаболик. И я вводил на свое усмотрение, ребята были слишком заняты.

Я рассудил так: если пациент потерял много крови, то регенерация ему важнее, а если сильно повреждены внутренние органы, то метаболик поддержит жизнедеятельность на уровне химических и биологических процессов. Чуть позже, когда озвучил Сату свой терапевтический подход, Сат его одобрил, но посоветовал чередовать обе вакцины. Ну я и так чередую. Тоже научился втыкать в вену иглу с трубкой. Пять минут – прыскаю реген, еще пять минут – прыскаю мет. Ничо сложного.

В целом, работа, конечно, каторжная, зато время пролетает незаметно. Один только гном, поганец, нам сильно кровь попортил. Вернее, гномов было двое, потому что один притащил другого. Обычно нам просто спихивали пациента, а этот гном был толи родственником, толи корешом пострадавшего. Уходить он не собирался, решив проконтролировать, как будут лечить его друга, и постоянно мешался.

Лично я вытолкать этого доброхота не смог и вынужден был терпеть, как он дышит на меня смесью чеснока и перегара и лезет с дурными советами. Мало того, когда за потерпевшего взялись Сат с ребятами, гном и здесь не отходил. Чего-то требовал, стращал и ругался.

– Так, – Сат посмотрел на него строго, – Присутствовать при операции, а тем более выдвигать требования могут только плательщики. Вы подтверждаете готовность оплатить лечение вашего товарища?

Пьяный гном икнул и быстренько из приемного покоя сдриснул. А Сат молодец, ловко от гнома отделался. Надо будет взять на заметку, гномы – редкие жадюги. Второй гном, который покалеченный, имел серьезную травму головы. Половина его башки стремительно мутировала в какую-то звериную морду с вытянутой пастью. Даже смотреть жутко.

Сат и ребята потратили на него много сил и времени, буквально вытащили с того света. Ему даже черепную кость нарастили, а это требует вливания огромного количества силы. Но как только этот гаденыш очнулся, устроил скандал, заявил, что лечили его плохо, бездарно… вообще не лечили, а теперь деньги вымогают. Одним словом, редкостная гнида.