«Кому ты нужен!» – обидно стучало в висок. И правда: кому?

Она вылетела из-за угла. Цокали набоички сапожек, бледные руки под горлом сжимали воротник легкой курточки, плечи дрожали от холода, русый хвост на затылке, как у школьницы, и только черные солнцезащитные очки несуразно смотрелись в дождливое утро на покрасневшем носу. А за ними испуганная, затравленная синяя пустота бескрайнего неба. Это он увидел, когда Яна от неожиданного предложения поспешила очки снять, чтобы внимательнее разглядеть претендента на роль любовника.

– Вы извините меня, – спасовал Анатолий под глубоким нажимом синих глаз. – Я пошутил неудачно… Я женат.

– А какая разница? Ведь любовнику в паспорт не смотрят. Да и по статистике женатый мужчина надежнее холостого.

Непонятная наука – статистика – всегда оказывается на стороне мужчин. Это он понял сразу, когда процесс приготовления шарлотки оказался трудоемким, застенчиво кропотливым и весьма увлекательным, затянувшимся до самого вечера.

Через месяц в районном ЗАГСе под одной и той же фамилией были сделаны две записи: развод и бракосочетание. И никто не мог сказать точно, что повлияло на такой непредвиденный исход – нехватка яиц или многолетняя усталость от пустой жизни ради завуалированного долга и череды скучных дней, где уже давно не было ни привязанности, ни уважения, ни любви.

Тибетская мудрость гласила: «Твое счастье это всегда чье-то горе». Благодаря этой жестокой догме сохранялся вселенский баланс. Яночка, не веря в собственное счастье, житейскую мудрость постигала не спеша, шаг за шагом, и все удивлялась стечению обстоятельств, так вовремя совпавших в одном месте и в одно время.

Вместо свадебного торта на праздничном столе между холодцом и запеченной уткой красовалась шарлотка на «антоновке» с хрустящей корочкой.

Утро началось суетно. С опоздания. Людочка опоздала с завтраком, с глажкой широких бантов и расчесыванием русых кос. У двойняшек в этот день был заключительный танцевальный конкурс. Девочки, издерганные преподавателем по танцам, и сами умудрились нагнать на себя такого страху, что от волнения их слабые желудки ничего не принимали: ни омлета, ни ветчину, ни чая.

– Пусть хоть молока выпьют, – шипела свекровь.

Эмма Павловна сидела за кухонным столом и победоносным видом наблюдала за суматошной беготней невестки, причем левая, тонко выщипанная бровь ее изгибалась острым треугольником. Всю неделю Эмма Павловна намекала на помощь. На даче погибал урожай. Созревшие яблоки градом падали с гибких ветвей и бессовестно гнили в сырой траве, но сын с невесткой не замечали ее беспокойства.

Яблоки Эмма Павловна предпочитала всем другим фруктам и ягодам. За день съедала больше десятка, причем и спелых и с зеленцой, намывала целую гору и кромсала острым ножом на крупные кусочки, отсекая все лишнее.

В размышлениях, как спасти урожай, она вся извелась, день за днем прокручивала в уме возможные варианты, но ничего не складывалось.

Во вторник она не выдержала, после ужина выставила сыну ультиматум.

– Неужели трудно родной матери хоть вот столечко помочь! – И выставила на всеобщее обозрение край мизинца. – За мои-то труды!

Ради спасения урожая сын пообещал взять на работе отгул, но вместо обещанного уехал на три дня в командировку в Саратов. Просто ирония судьбы. Отгул в четверг взяла Людочка, но ради девочек, ради конкурса бальных танцев, в котором им пророчили первое место.

– Сама поеду, – решила Эмма Павловна.

Вечером в кладовке с обиженным видом она нарочно громко гремела эмалированными ведрами. Эмаль для натруженных рук была тяжеловата. Тогда в объемный пакет Эмма Павловна втиснула два пластиковых ведра, легкие и вместительные одновременно…

– Мама, ну зачем вы поедете на дачу? – Между утюгом и плетением третьей косы Люда отговаривала свекровь от поездки за город. – На выходные съездим все вместе. Валера из командировки вернется. Если вы хотите яблок, то я вам пару килограмм на рынке куплю.

– Буду я рыночные есть, как же! – Правая бровь задралась дугой, левый треугольник вытянулся в линию. – Свои гниют… Знаю я ваши выходные, то одно, то другое. Сама поеду. Вы больно все занятые.

Людочка, хорошо изучившая характер свекрови, научилась точно улавливать непреклонный тембр голоса Эммы Павловны, и в этот момент разговора уступчивость казалась самым правильным решением. Более того, брак ее тоже держался на уступчивости, которой Эмма Павловна умело манипулировала в личных целях.

Вместе они вышли из подъезда и разошлись в разные стороны. Людочка с девочками побежала на трамвайную остановку, свекровь – на троллейбусную. В четверть двенадцатого от конечной остановки троллейбуса отправлялся дачный автобус. Эмма Павловна все рассчитала. За два часа между рейсами она успевала и яблоки собрать, и полить огурцы в теплице, и грядки вспушить новенькой, хорошо наточенной тяпкой.

Дорогой она злилась на сына, бог знает в чем, винила невестку и вспоминала то золотое время, когда Валерочка принадлежал ей одной и по первому материнскому зову бежал выполнять ее грандиозные задумки, начинания, фееричные проекты. И если бы не женитьба, был бы он сейчас большим начальником, а не инженером на побегушках. И пока Эмма Павловна добиралась на дачу, ее притупленное жарой воображение рисовало красочные картины упущенного будущего…

Под полуденным зноем она первым делом полила в теплице огурцы, радуясь пупырчатым завязям. Прошлась тяпкой по клубничным грядкам, подвязала молодые побеги малины, придирчивым глазом проверила картофельную ботву. Колорадского жука не нашла.

– Сдохла нечисть поганая, – от души порадовалась Эмма Павловна.

Яблок набралось намного больше, чем было рассчитано. На сортировку ушел целый час, причем спелые, небитые, сорванные прямо с ветки укладывались в ящик, а требующие немедленной переработки, с червоточиной и мятым бочком – в ведра. Пропавшую часть урожая, сгнившую от долгого лежания на земле, пришлось закопать.

Перед тем как отправиться в обратный путь, Эмма Павловна решила на скорую руку приготовить кофе на электрической плите, но дачный электрик – вечно поддатый, наголо бритый мужичок – еще с утра отключил линию от подстанции. Менял предохранители.

Оставшись без целительного напитка, Эмма Павловна в два прикуса справилась с домашними бутербродами, промочила горло минеральной водичкой и, подхватив два ведра с яблоками, засеменила на остановку. Автобус шел строго по расписанию. В запасе оставалось несколько минут.

Присев на лавку, Эмма Павловна безразлично оглядела собравшуюся публику и решила позвонить сыну. Ни вчера вечером, ни сегодня утром Валера почему-то ей не позвонил. Она уже подобрала слова для короткого разговора, которые уколют, но не больно, ведь мать не способна навредить ребенку больше, чем он сам может навредить себе… Вдруг яблоки из ведра подпрыгнули прямо в лицо, а черный асфальт улыбнулся приветливо и грязно.

– Ой, граждане, женщина упала! Помогите, люди! Помогите! Молодежь, скорую вызывайте!

Это последнее, что она услышала. Возле ее уха какая-то низенькая женщина в белой косынке голосила пронзительно неприлично, а спелые яблоки катились по остановке под ноги удивленным прохожим…

После конкурса Людочка повела девочек в городской парк. Там они гуляла до наступления темноты. И среди пестрой толпы двойняшки выделялись приметными фигурками, словно фарфоровые балерины. Тонкие, гибкие, почти невесомые. Прохожие оборачивались им вслед, и Людочка с некоторой гордостью, держа дочерей за руки, ощущала и свое участие в их совершеннейшем успехе. Первую высоту они взяли! С понедельника начнутся репетиции для краевого конкурса, но сегодня они праздновали по-настоящему – с мороженым и сладкой газировкой.

Еще один сюрприз Людочка берегла для мужа. Сюрприз грандиозный! Вчера на совете директоров банка ей объявили о повышении. Из начальницы маленького отдела кредитования она давно выросла.