– Я бы тоже не верил, если бы сам не видел. Рябчиков здесь очень много, уже к обеду что-то наловим, – заверил меня приятель.
Как только петли расставили, мы соорудили кострище, я завалился спать. Оба татарина, имён я пока не знаю, пошли собирать чернику, а Ловкач взялся заварить чифирь. Сон пока не шёл, я некоторое время наблюдал за Антоном.
– Антон, а что такое мы с тобой сделал, что срок получили? – решил спросить я.
– Магазин грабанули, а до этого у одного интеллигента хату взяли, гроши имелись, мы с тобой гульнули от души. А спьяну решили магазин подломить, вот и попались. Мне четыре года навесили, а тебе пять, так как ты по второй ходке идёшь, – коротко объяснил Антон.
Всё понятно, значит был мой двоюродный дед вором и завязывать не собирался. Меня же сейчас интересует вопрос моего возврата обратно домой. Перстня у моего родственника нет, память на этот счёт ничего пока не выдаёт. А что, если перстня не найду, как домой возвращаться? Пока размышлял уснул.
Разбудил меня Антон в обед, когда были приготовлены тушки зайцев и рябчиков, мужики сварили кашу из крупы. Мне пить чифирь не улыбается, желудок загубишь, да и зубам не полезно, так что я отказался.
– Ловкач, а как отсюда лес вывозить будут? – заинтересовался я, так как не увидел в первый день никакой техники.
– Через пару дней мужики с лошадьми будут, начнут трелевать21. Мы распилим брёвна по шесть метров, а потом вывезут от дороги тягачами на пилораму, – ответил мой приятель.
Лес валили десять дней, за эти дни я отлежался, молодое тело достаточно быстро заживало. Ну и приличная еда тоже давала свою пользу. То, чем кормили в самом лагере, лучше не поминать. Хотя зэки едят и не жалуются. Ловкач подогнал Пеплу охотничьи трофеи, что нас помирило с группой авторитетных сидельцев. Ловкач каждый вечер играл в карты, виртуоз в карточной игре. Ему бы фокусником быть, есть природный талант у человека. Я же чаще отсыпался на своём спальном месте, ну или размышлял, что делать дальше. Идёт война, я пытался вспомнить, когда начали комплектовать штрафные батальоны, но не мог вспомнить даже год.
– Жерех, сплетня интересная есть, – в один из вечеров подсел рядом со мной Ловкач.
– Какая сплетня? – лениво спросил я.
– Я тут подслушал политзаключённых, говорят, что вышел приказ «два-два-семь22». Будут набирать штрафные батальоны для отправки на фронт. Политические явно все будут рваться на фронт воевать. Теперь я хочу задаться вопросом, а кто будет работать? – возмутился Ловкач.
А ведь это хороший шанс. В принципе, я здесь именно за тем, чтобы изменить судьбу родственника, а не отсидеть за него весь срок. О создании штрафных батальонов мысль интересная. Правда я что-то читал, в своей жизни из будущего, что штрафные роты создавали уже в 1941-ом году, куда определяли военных по приговору трибунала.
– Слушай, Антон, а ведь это хороший шанс свалить отсюда, – шёпотом произнёс я, чуть наклонившись к приятелю.
– Сдурел? Тебе точно голову повредили. Как только мы заявимся, нас сразу определят в «ссученные». А сейчас мы воры, то есть уважение имеем. Мне осталось сидеть два года, тебе три. На кой чёрт нам с тобой такая выходка? Тем более у нас с тобой хороший тайник припрятан, там денег не на один год хватит, чтобы жить красиво, – возмутился Антон.
Переубедить приятеля будет непросто. А может и не надо переубеждать? Сам я точно запишусь в добровольцы. Мне эта блатная романтика никаким боком не упиралась. Читал я в будущем времени, что вину можно кровью смыть. Получил ранение, и ты чистый по биографии, воевать конечно дальше придётся, пока до Берлина не дойдём. Но меня такое не пугает. Воевать я умею. Срочную службу прошёл, но основной опыт получил, когда служил по контрактам. В Донбассе правда не повезло, практически в первые месяцы СВО отхватил тяжёлое ранение, но опыт точно не потерял. Антон моё молчание понял по-своему.
– Ромка, да ты никак на рывок23 собрался пойти? – Антон уставился на меня округлившимися глазами.
Я ничего не ответил, да и говорить нечего. В побег я не собирался, именно воевать буду.
– Может тогда ещё кого подговорить, например Пепла или кого из его окружения, у кого сроки большие, – начал размышлять Антон, считая, что именно побег я задумал.
– Думаю, что всех подряд отпускать не станут, с тяжёлыми статьями точно мимо проскочат, даже не сомневайся, – поправил я приятеля, так как что-то такое слышал в другой жизни, в будущем.
В общем для себя я всё решил, осталось дождаться, когда в нашем лагерном пункте будут набирать зека для формирования штрафных батальонов.
Работать мы продолжали в бригаде по валке леса. В общем-то неплохо, а главное хорошая добавка к питанию в виде отловленной дичи, что сказывалось на наших молодых организмах положительно. Ловкач заверил меня, что к зиме договориться, чтобы нас перевели на пилораму или в столярный цех, так сказать в тепло. А в сентябре мы не только охотиться сможем, но и набрать клюквы с брусникой. Болот в этих краях хватает, клюква и брусника именно в таких местах растут. Как не крути, а витамины, что тоже идёт на пользу. О добровольном вступлении в штрафники я не забыл, ждал, когда в нашем лагере начнут набирать желающих. Ловкач что-то такое сболтнул «блатным», потому что меня призвал к себе Пепел. Место авторитета находилось в углу барака, подальше от входа и печь рядом. Зимой самое оно, чтобы спать в тепле. Проход между нарами у вора задёрнут шторой, типа занавески, чтобы посторонние не могли увидеть, чем занимаются там «блатные». Пепел полулёжа читал какую-то книгу, а может просто картинки рассматривал. Тот, который меня пригласил, кивнул на занавеску, и я вошёл в уголок «блатных». Ну прямо, как клуб по интересам, усмехнулся я мысленно. Из рассказов Ловкача, я сделал вывод, что Жерех, в теле которого я нахожусь, трусом не был. Наоборот, его считали дерзким, от чего он порой наживал неприятности на свою голову. Присев напротив Пепла, я молчал. А чего говорить? Меня позвали, вот пусть и начинают разговор сами. Пепел некоторое время молчал, хороший способ подавить человека психологически. Он наверняка думает, что я волнуюсь, гадая зачем меня позвали, но я спокоен, как танк.
– Жерех, что за фуфло24 ты там надумал? – наконец прервав молчание спросил Пепел.
– Поясни, что-то не пойму, о чём речь, – спокойно ответил я, глядя прямо в глаза авторитету.
В голове крутилась мысль, почему Пепел меня об этом спрашивает. Неужели Ловкач что-то сболтнул лишнего? Особенно, когда Антон играет в карты, вполне мог что-нибудь брякнуть своим языком. Надо будет с ним поговорить. Он со мной или с блатным миром. Насильно я его за собой тащить точно не стану. Тем временем, Пепел хмыкнул на мои слова.
– Хочешь на рывок пойти, пока вас этапируют на фронт? Только я думаю, там будет всё куда как жёстче. Только дёрнешься и пристрелят сразу. Тебе осталось сидеть пару лет, когда освободишься я за тебя пару слов скажу правильным людям, будешь дела делать. Зачем тебе служить комиссарам, хочешь, чтобы тебя в ссученные определили? – красноречиво нарисовал Пепел мои перспективы.
Только не понимает авторитет, что моя задача вывести родственника с этой кривой дорожки. Сейчас я ему об этом говорить не стану.
– Я пока ничего не надумал, не вижу, чтобы кто-то набор штрафники объявил. Когда будет тема, тогда и говорить об этом можно, а сейчас пустой базар, – ответил я.
– Не хочешь под меня пойти, пристрою тебя в тёплое местечко? Не заметишь, как твой срок проскочит, а там на свободу к делам серьёзным допуск получишь, – начал вновь агитировать Пепел.
Я задумался о том, что будет делать авторитет, если я откажусь запрыгнуть под его крыло. Мне даже интересно стало, может родственник принимал предложение авторитетов? Что с ним случилось? Пожалуй, об этом я никогда не узнаю, ведь здесь и сейчас я меняю судьбу своего двоюродного деда.
– Я сам по себе. Зачем мне идти под тебя? У тебя и без меня хватает тех, кто по твоему слову стараются, как барбосы, – спокойно произнёс я, продолжая смотреть на Пепла.
