– Значит, я могу поздравить тебя с тем, что ты еще жив. Удивительно!

Альберт не разделил радости друга. У него были свои думы на этот счет.

Местность, сформированная для испытания, окончательно рассеялась по воздуху и оставила двух приятелей в неловком молчании. Хорошо хоть, что все произошедшее осталось только при Марке.

Поверженный и пристыженный бегун не стал ждать следующей реплики Яна. Он встал, зло отряхнул руки и потихоньку двинулся в направлении своего дома, шаркая подошвами сандалий. Тех самых, врученных ему при первой встрече с Яном. Раны на стопах давно зажили, но сейчас их словно вскрыли. Идти было невероятно трудно.

Ноги болели, а живот, скрутившийся в трубочку от бега, никак не мог успокоиться.

– Ты даже не скажешь мне пока? – вопросил темноволосый парень. Его черные глаза опечаленно блеснули.

Марк в недоумении обернулся:

– Разве ты уходишь?

– Не могу составить тебе компанию. Чтобы не попасться этим отбросам с окраины Пуйода, нужно свернуть как можно раньше, поэтому стоит разойтись, – его голос стал звучать мягче и тише, будто это правда могло огорчить такого буйного и оптимистичного парня.

Дорога до дома Марка в самом деле была гораздо опаснее, но они привыкли делить опасность на двоих, а сейчас парень чувствовал себя несколько преданным.

– Ну и катись ко всем чертям, – надменно фыркнул Альберт и пошел своей дорогой. Один. Ответом ему стало молчание и тихий шелест шагов уходящего собеседника.

«Обиделся» – подумал Марк. На самом деле его это невероятно опечалило. Резко взыгравшая гордыня, вызванная недавней неудачей, а затем подкрепленная нарушенной традицией задушила в нем желание быть милым с кем-либо. Теперь Альберту хотелось придушить свой неугомонный эгоизм. Но он привык справляться с грустью и разочарованием, не впервые ругаясь с близким человеком.

Часы, которые они провели с Яном порознь, можно пересчитать по пальцам. И хоть сближало их не так много вещей, они чувствовали необходимость в общении друг с другом. Их странная дружба началась чуть больше года назад и за все это время, проведенное вместе, друг о друге они знали только список провинностей, и то неполный, и соответствующие им наказания. Они все же не в отпуске, а в некой исправительной колонии для согрешивших. И, кто бы их всех сюда ни послал, уж он-то знал, как окончательно уверить людей в своей никчемности. Как же порой было тяжело осознавать, что они даже не могут понять, по чьей воле оказались здесь и кто стоит за управлением преисподней. Далеко не все можно пустить на самотек. Где-то же сохраняется власть, за которой сейчас так рвутся некоторые представители людского рода.

Ян, определенно, был неплохим человеком, готовым выслушать и по возможности приложить свои усилия для помощи. Да только прожил он здесь уже больше пяти лет, по человеческим меркам. И верить, что за все это время он не попал под влияние местного окружения, очень самонадеянно и глупо. Про свой позор на испытании парень вскоре благополучно забыл.

Марк за час добрался до Пламенной Горы, где находилось одно из самых крупных поселений ада. Его новый дом. Он остановился в нескольких метрах от главного входа с замысловатой архитектурой, поднимающей табун мурашек по всему телу. Единственное достойное сооружение. Совершенно не напоминающее человеческое творчество, но явно сотворенное не матушкой-природой.

На Марка напала задумчивость. Проходить через главные ворота не возникало совершенно никакого желания. Искать в ограде прорехи было бессмысленно, а обходить – слишком долго, поэтому парень продолжил идти дальше, не имея другого, более практичного выхода из ситуации. Под аркой на него напал жар, стало тяжело дышать, и Альберт зашелся сухим кашлем. Он хрипло шмыгнул носом, случайно издав при этом гортанный звук и зашагал быстрее, стараясь не принимать близко к сердцу обращенные на него взгляды. Их было не так много. Но каждый, казалось, хотел пронзить его насквозь, прибив к несчастным камням, возложенным у основания этой самой горы.

Марк не мог воспринимать окружающих его существ как людей. Отчасти это было связано с их обликом. Каждый, кто появлялся здесь, попадал под прямое влияние окружающей их атмосферы и вкупе с этим получал дополнительную моральную дозу, действующую подобно катализатору, в наказание за свои Земные грехи.

Считается, что люди, долгое время живущие вместе, начинают приобретать внешнее сходство. Они перенимают друг у друга жесты, часто используемые фразы и мимику. Нечто подобное происходит и здесь, но в более краткие сроки, опять же, по людским меркам.

Если говорить об Альберте, то его кожа сразу после смерти была светлая – почти белая – и оттеняла голубым. Задохнуться и утонуть в грязном болоте, от которого не сильно отличалось озеро в парке, не самая лучшая смерть, а грязевые маски оттуда же, кожу уже не спасут. Но, спустя какое-то время, кожа все же обрела прежний оттенок, характерный ей при жизни. Других изменений пока не происходило, но он чувствовал – их время скоро придет.

Некоторые люди начинали изменяться из-за наказаний, которым подвергались: кто-то получал ожоги, кого-то украшали не сходящие синяки, а кому-то приходилось заново сращивать кости. Таких людей вокруг было ничтожно мало, ведь уже получив наказание почти невозможно заслужить отгул.

Пока что такие муки не настигли Марка. У него ещё есть немного времени и пара тройка испытаний. Моральных и физических. Главной проблемой несомненно была духовная составляющая. Самого себя замучить было очень легко, а главное быстро. Конечно, страданий он не избежит, но может их станет меньше. Очень хотелось в это верить. Уж слишком он себя любил для такого.

Занятый этими мыслями, Альберт не сразу заметил, как до его жилища осталось всего ничего и, воодушевленный этим знанием, парень зашагал быстрее. Находившиеся здесь сооружения трудно было назвать домами: слепленные из глины, укрепленные камнями и досками, они напоминали хижины людей из диких племен. Это сравнение очень позабавило Яна, когда он впервые провел Марка в его новый дом. И хотя люди часто строили себе убежище своими руками, сами здания практически не отличались друг от друга. Вероятно свысока это все выглядело как огромный глиняный ком, в который замешали палки.

Где-то поблизости скрипнула деревянная дощечка, обыкновенно заменявшая дверь и запахло гнилью. Вот он, истинный запах ада и всех его обитателей. Все они будто огромный омерзительный гнойник, образовывавшийся годами. Жаль, что вывести его некому. Вернее, этот процесс теперь происходит гораздо медленнее, ведь демоны не следят за порядком. Но если люди полагают, что содержимое этого гнойника еще можно исправить, прикрыв снаружи слоем специальной мази, то их давно пора проверить на наличие мозгов.

Точно такой же скрипучий звук издала и его дверь, позволяя войти внутрь места, которое хотелось бы назвать домом… Только настоящий дом он оставил там, где-то вне досягаемости сознания. Там, куда больше никогда не вернется физически. Марк поднялся по лестнице на верхний этаж и сел на кровать. Вокруг было темно, солнце не могло осветить всю комнату, ограничиваясь небольшим прямоугольником на стене и полу. В глазах защипало. Сколько ему ещё предстоит здесь провести?

Вечность – слово, несомненно, будоражащее и волнующее, но вместе с тем очень страшное.

Как хорошо, что здесь есть солнце. И вода. Это не дает сойти с ума. Закроешь как-то глаза, перед ними сразу привычные пейзажи. Теплые лучи светят на лицо и будто все как прежде. Даже в далеке начинают слышаться знакомые голоса. Мелькают родные лица. В такие моменты снова хочется проснуться. Да только любой кошмар будет приятнее, чем преисподняя. Такие мысли и заставляют грешников страдать. Благодаря этому к ним и приходит раскаяние.