– Я что-то такое видел в книжке «Белоснежка и семь гномов», – намекнул Елисей.

– У этой Белоснежки тюремная кодировка на криокапсуле. Она с того же космозака, что и я. Насколько я разбираюсь в кодах, и статья у нее та же, что и у меня. «Разбой», то есть.

Открылась капсула и, опа, я увидел Эммануэль. Она была такая влажная после оттаивания, так задорно торчали ее «яблочки», что я поспешно накрыл красивое тело «спящей царевны» куском фольги и слоем поролона. Не забыл, конечно, всунуть ей шланг в горло для отсасывания жидкости.

– Я уж думал, её смыли, в смысле казнили.

«Царевна» резко оказалась бодрствующей, выдернула шланг, с минуту надрывно покашляла и сказала:

– И не надейся, Фёдор.

– Но я же слышал звук, будто спустили воду в туалете. Я тогда даже обрадовался, что над тобой не надругались.

– Спустили и не раз, а что тут особенного? Трибунал фрибутеров действительно собирался меня приговорить к вышке, но я намекнула одному из его членов, что он, так сказать, может много потерять в сфере удовольствий. И той же ночью меня отправили на новую экспертизу – проверять, действительно ли я незаконно копирую известную актрису.

– И как, член трибунала ничего не потерял в сфере удовольствий?

– О да, член трибунала не потерял. Проверял по полной программе, в своем приватном борделе, даже заставлял голой у шеста танцевать. Завидуешь ему?

– Да что ты, золотце.

– Правильно. В итоге, он остался без члена и с дыркой в башке. У меня ж на указательном пальце особый ноготок, который они забыли обезвредить. В общем, мозг его прозондировала, воспоминания оттуда вытащила, благодаря им благополучно сбежала из того борделя. Но, в итоге, меня отловили. Однако на новом судебном заседании выяснилось, что покойный успел изготовить на меня документ, в котором значилось, что я не являюсь копией Эммануэль Депердье и наши совпадения случайны. Так что мне назначили лишь два пожизненных заключения в охлажденном виде. Так что вы, мальчики, говорили о хроноконденсате?

– Откуда она знает? – спросил у меня Елисей, – она же была замороженной.

– Может, женская интуиция?

– Я ее боюсь, – признался Елисей. – Благодаря такой «женской интуиции» мужчины стремительно вымирают, и женщин на Земле уже в три раза больше чем мужиков. В Дании и Швеции вообще на порядок больше; там половина баб мужиками притворяется, а все оставшиеся мужики бабами, чтобы подольше пожить. Боюсь, что они однажды вас поголовно вырежут.

– Это же так естественно, – отмахнулась Эммануэль. – Не зря самка богомола после совокупления поедает самца, он ведь больше не нужен. А у нас самец не нужен даже для продолжения рода, так что поедать можно до совокупления. Клонирование, партеногенез, искусственные матки, сборка новых людей из старых – нет, мужики никак не вписываются в процесс размножения, короче, излишни. Кроме тебя, мой милый Фёдор с планеты Земля.

– А мужикам разве нужны бабы? – Елисей выдвинул свой аргумент, вступившись за честь мужского населения. – Они тоже могут напечатать себе любую красотку на 4d-принтере. В десять раз лучше настоящей бабы будет, без волос в носу.

– Тебе не стыдно нести такое? Трактор ты позорный, а не киберлейтенант в отставке. Так что с хроноконденсатом? – она сурово посмотрела на Елисея и призывно на меня, встала из своего так сказать хрустального гроба и, обернувшись фольгой, как банным полотенцем, старательно продемонстрировала свои стати. Да уж, это вам не насекомовидная Ада. Эффектная брюнетка с синими глазами, которые она позаимствовала, как призналась позднее, у одного «удохленного» блондинчика-фрибутера.

– Он получается в результате эксперимента с переохлаждением вакуума и хранится в ловушке за счет сильного вихревого магнитного поля. Соответственно, если ловушка перестала работать, хроноконденсат выходит из нее и…

– Что за «и-и-и», Елисей? Ты, что, ослик?

– Переохлажденный вакуум приводит к высвобождению темпоральных трубок из связанного состояния, а точнее, к их переупорядочиванию. Он, по сути, обеспечивает связанность и когерентность макроскопических процессов, которые изначально идут хаотически, но затем начинают стремиться к странным маловероятным аттракторам. Тензорные матрицы, математически описывающие этот процесс, могу сбросить на твою электронную почту.

– Так, Елисей, помолчи теперь.

Она, поводя боками, красиво вышла из криокапсулы:

– Пойдем, Фёдор, прогуляемся, у нас есть общие темы для разговора, и накинь мне на плечи свой пиджачок, а то что-то прохладно, – затем заговорщически шепнула на ухо. – А не стать ли тебе правителем Психеи? Машины будут за тебя.

Елисею эти сепаратные переговоры явно не понравились и он сказал честно, по-машинному:

– Мне она не очень, хотя я с ней давно знаком. Давай, в самом деле, вместо неё соберем тебе киберпрелестницу; у нас тут деталей полно, к примеру, имеется целая куча сломанных кукол Долли из секс-шопа. А Эммануэль снова заморозим, от греха подальше.

– Трактор-то неумный оказался, хоть и ржавый. Может, ты себя, Елисей, предложишь в роли киберпрелестницы? Это извращение, понятно?

– Я не трактор, я просто умею анализировать.

– Что с корнем «анал» может быть хорошего? Анализатор-онанизатор.

– Если бы я писал роман о своих похождениях, то это была бы кульминация, – заметил я, несколько подустав от препирательств дамы и роботеха.

– Романа не получится; в конце романа герой и героиня женятся, а ты всю жизнь проживешь с машинами. Пошли уже, Федор, мне надоело стоять почти нагой, поищем мне нарядное платье, у сломанных Долли наверняка найдется. Меня, кстати, Тамара зовут на самом деле, давно хотела сказать. Для тебя – просто Тома. Тома-истома. Я в парочке фильмов, которые крутятся в сети, вставила свой, так сказать, образ на место этой потаскушки Эммануэль Депердье. И, прямо скажем, сильно улучшила их.

– Так она – это ты! Ну, даешь, Тамара. Я, конечно, смотрел, «Сдувшиеся ягодицы» и «Пирожок между ног». Я-то гадал, отчего у киношной Эммануэль такая зловредная улыбочка и неверный прикус.

– А ты мне сразу понравился, едва увидела, и стук твоих копыт всегда наполнял мое сердце радостью, – Тамара потащила меня за руку в соседний отсек. – Это я сказала Елисею, чтобы он тебе помог тебе выполнить испытательное задание на «Безнадежном».

– Ничего подобного, – сообщил вдогонку Елисей. – Она сказала, что у тебя нос картошкой, взгляд тупой, габариты как у пивной бочки, и почему с Земли не засосало какого-нибудь стройного красавчика-итальянца.

– Что, правда? – уточнил я у Тамары. – Машины ведь не врут.

– Мало ли что я тогда сказала – забей. Я тогда в тебе еще положительные свойства не разглядела. В тебя, мой Федор, мой Иванович, мой герой, не сразу влюбишься, но если влюбишься, то навсегда.

Выход из узилища обеспечивали матричные гориллы, некогда работавшие уборщиками и грузчиками на терминале. (Сразу замечу, что все прижившиеся названия роботехов были придуманы лично мной, иногда просто от балды или от типа процессора. Не называть же машины по тупым кодовым обозначениям из официального регистра, что-нибудь вроде RO-B8sHa!Ku2090-M?)

Прыская от натуги маслом из раздолбанных шарниров, они дружно разобрали завал. Вереница машин вышла в радиальный тоннель минус-девятого уровня, а из него, громыхая гусеницами и скрежеща несмазанными деталями, попали в главный осевой. Тамара, естественно, шла впереди, она явно хотела попасть на картину нового Делакруа, где дама с шикарной обнаженной грудью ведет в бой разнообразный народ.

Далее, согласно плану, загружаемся в шахтный подъемник, который имеет автономное энергопитание и не может быть отключен централизованно, и с песнями едем наверх. Однако «забыли про овраги». Нас вычислили и обнаружили. Как не обнаружить, если мы такой грохот устроили, что мертвый вскочит.

Вначале в тоннель высыпал отряд наемной пехоты фрибутеров – те самые живые мертвяки, франки. Они стреляли одновременно с четырех рук – у них всяких членов тела и органов с избытком. Ловкие они были, юркие, разноцветные – их же толерантно сшивают из людей разных рас и национальностей.